Фальшивая нота - Вера и Марина Воробей

– Спасибо, Вадим Борисович, не стоит, – сдержанно отказалась от его помощи Люся, попрощалась и вышла за дверь.

Черепашка не стала звонить ни Маше, ни даже Жене. Хотя за тот час, который она провела в ожидании Лу, сто раз могла бы это сделать. Но больше всего на свете Черепашка не любила выяснять отношения. Главное, что Червинский теперь знает, что это не она. А там, если Маша снова ему позвонит (а в том, что она позвонит, сомневаться не приходилось), Червинский найдет, что ей сказать…

– Ты не права! – резко высказала свое мнение Лу. Рассказ подруги произвел на нее сильное впечатление. Ее собственные новости как-то даже померкли по сравнению с тем, что она услышала. – Уж я бы этой Маше устроила веселую жизнь! – мечтательно протянула она. – И не по телефону! Ну скажи, какое она имела право впутывать тебя в свою грязную аферу? – В черных глазах Лу загорелись мстительные огоньки.

– Да ну. – Черепашка вяло отмахнулась. – Мне бы со своими проблемами разобраться! Ну что толку разговаривать с безумным человеком?

– Зря! – тряхнула блестящими волосами Лу. – Ну, допустим, Маша безумна, хотя я в этом очень сильно сомневаюсь… Ну а Женьке-то почему не позвонить?

– А зачем? – пожала плечами Люся. – Пусть лучше ему обо всем расскажет Червинский. Думаю, у него это лучше получится. Мне Женька может и не поверить. Еще решит, чего доброго, что я сошла с ума от ревности и наговариваю на его драгоценную Машу.

На этот раз Лу не стала спорить:

– Что ж, пожалуй, ты права. Будет лучше, если эту новость Женька узнает не от тебя. И вообще не звони ему первая. Вот увидишь, он не заставит себя долго ждать, прибежит как миленький!

– А знаешь, у меня вот тут, – Люся прижала к груди правую руку, – все, кажется, перегорело, понимаешь? И я совсем не уверена, что у нас Женькой что-то еще может получиться…

Лу помалкивала. Грустно покачивая головой, она смотрела как бы сквозь Люсю. Черепашка тоже помолчала немного, а потом сказала:

– Все, теперь твоя очередь. Рассказывай.

Долго упрашивать Лу не пришлось. Она вообще относилась к числу людей, умеющих моментально и безболезненно переключаться с предмета на предмет. Однако в отличие от подруги, которая слушала ее внимательно и не перебивая, Черепашка то и дело задавала вопросы, особенно когда дело дошло до появления в их квартире Михаила. Тут Люся пришла в крайнее возбуждение: вскочила, начала нервно ходить по комнате, снова и снова подливала себе в стакан воды. Ее интересовало все: и как Михаил выглядит, во что он одет, какой у него рост, глаза, волосы, есть ли на его лице усы и борода; и какой у него тембр голоса – высокий или низкий; цвет рубашки, костюма; и даже такая мелочь, казалось бы не имеющая никакого отношения к делу, как цветы! Черепашка настаивала на том, чтобы Лу самым подробным образом описала принесенный Михаилом букет.

– Пять белых роз на высоких стеблях, – вздыхала Лу.

– Белых или кремовых? – вскидывала голову Черепашка.

Наконец Лу не выдержала:

– Вот пойди туда сама и посмотри, если для тебя это так важно!

– Ты права! – кинулась в прихожую Люся.

Насилу Лу удалось затащить подругу в комнату:

– Да я же пошутила! Дай людям спокойно пообщаться!

– Ну хоть позвонить можно? – жалобным голосом спросила Черепашка. – Да не бойся! Я же полностью тебе доверяю… Если ты говоришь, что мама и Михаил – отличная пара, пусть женятся на здоровье! Но я должна услышать ее голос и сказать, что со мной все в порядке!

Против такого звонка Лу не возражала.

А в это самое время состоялся еще один телефонный разговор – Афанасия Червинского и Жени Кочевника.

– А Люся об этом знает? – упавшим голосом спросил Женя. – Ну что Маша действовала от ее имени?

– Разумеется, – последовал неутешительный ответ. – Она-то мне об этом и рассказала.

– Но откуда она взяла ваш телефон? Я-то его потерял! – пытался разобраться Женя.

– Ты потерял, а она, значит, нашла! – высказал предположение продюсер. – А хочешь совет? Как говорят, с высоты моего жизненного опыта? – усмехнулся Афанасий и, приняв Женино молчание за знак согласия, проговорил: – Держись подальше от этой девицы.

Продюсер и начинающий музыкант договорились о встрече, а на прощанье Червинский сказал:

– Знаешь, а этой Маше ты лучше не звони. Нечего тут выяснять. Согласись!

Женя был согласен. Вообще он бы сейчас согласился с чем угодно. В душе осталась одна пустота.

– Она должна звонить мне сегодня вечером… – продолжал между тем Червинский. – Если только Черепашка ей ничего еще не сказала…

– Люся не станет звонить Маше, – отозвался Женя. – Я в этом уверен.

– Вот и славно. А уж я найду нужные слова. Можешь не сомневаться…

Татьяна Сергеевна заглянула в комнату к сыну.

– Женька, слушай, ты не знаешь, куда подевался запасной ключ? Один у меня, второй у тебя, а где же третий? Всю жизнь на гвоздике висел у зеркала… Завтра тетя Надя приезжает, вот я и подумала… Да что с тобой? – опешила женщина, увидев, как прямо на глазах меняется выражение его лица.

– Ключ! – Жене стоило огромных усилий сдержаться, чтобы не прокричать это слово. – Ключ, – повторил он, глядя на маму такими глазами, что той по-настоящему стало страшно.

– Женька, а Женька… Ты чего? – Татьяна Сергеевна подошла к сыну и посмотрела в его потемневшие глаза.

– Да нет, мам, все в порядке… Просто кое-что вспомнил… – почти нормальным голосом ответил Женя. Все-таки ему удалось взять себя в руки.

Татьяна Сергеевна, привыкшая к тому, что сын подчас ведет себя странновато, особенно в те моменты, когда сочиняет стихи, решила, что именно этим он и был занят, когда она его потревожила.

– Ладно, ладно, – поспешно отошла к двери женщина. – Занимайся, потом поговорим.

– Мам, а помнишь, ты мне рассказывала, что встретила возле нашего дома Машу? – спросил он, прежде чем мама вышла за дверь.

– Ну и что? – снова удивилась женщина.

– А что это за день был, не помнишь?

– Понедельник, кажется… Или вторник… Да зачем тебе это?

– Ты права, – неожиданно и широко улыбнулся Женя. – Мне это уже ни к чему!

«Совсем он с этой Машей с катушек съехал! – с тревогой думала Татьяна Сергеевна, размешивая в белой эмалированной миске тесто. К приезду Надежды – своей двоюродной сестры – Женина мама хотела испечь пирог с капустой. – И куда это в самом деле запропастился третий ключ?»

О Маше он почему-то совсем не думал. Все, что он услышал о ней от продюсера, будто бы даже и не удивило его. Скорее, даже наоборот, сейчас Женя чувствовал облегчение. Словно с его плеч свалился наконец тяжелый груз. Только вот зачем она впутала в эту историю Люсю?! Вот что тревожило Женю больше всего. Да он, если честно, и не переставал думать о Люсе… Особенно с того момента, как она сообщила ему, что ушла из дома и живет сейчас у Лу. Наверняка случилось что-то серьезное. А с ним Черепашка даже не захотела на эту тему разговаривать! Безумно хотелось ей позвонить. Во-первых, узнать, что все-таки произошло; во-вторых, извиниться за Машу: почему-то Женя винил во всем случившемся именно себя; а в-третьих, рассказать ей про ключ… Но это все – и во-первых, и во-вторых, и в-третьих – было всего лишь подходящим предлогом. Ему просто-напросто хотелось услышать ее голос. Но Женя знал, вернее, чувствовал: сейчас звонить Черепашке нельзя. В учебнике истории лежала Люсина фотография. Женя бережно взял в руки снимок. Внимательные серые глаза смотрели на него из-за огромных стекол очков. С осуждением, как казалось ему сейчас.