Круто ты попал! - Александра Шервинская

Кайл, взяв шпагу и сделав несколько пробных выпадов, слегка рисуясь и явно работая на публику, встал в позицию и поднял оружие, демонстрируя готовность к началу поединка. Лейтенант с улыбкой отсалютовал ему и тоже принял боевую стойку.

Первый выпад Морригана был стремительным и красивым, но совершенно не результативным: лейтенант без малейшего усилия парировал казавшийся мощным удар и отвёл в сторону шпагу противника. При этом все прекрасно понимали — даже те, кто не был силён в боевом искусстве, — что демон мог выбить оружие уже сейчас, но пожалел противника.

– Ты слишком резко начинаешь, – спокойно сказал он Кайлу, – твоё тело не успело подготовиться к бою, зачем ты так торопишься?

Морриган, вспыхнув и зло прищурившись, снова кинулся в атаку, и Бенджи про себя ахнул, так как бросок Кайла действительно был мощным и стремительным.

– Так у тебя слишком быстро собьётся дыхание, – невозмутимо продолжал лейтенант, одним небрежным движением отводя в сторону, казалось бы, неизбежный удар и, свою очередь, делая едва заметное движение кистью и останавливая острие шпаги в нескольких сантиметрах от шеи замершего противника.

Следующая атака Кайла была уже более продуманной и осторожной, обманчиво неторопливой, но не зря он так хвастался: неожиданный выпад непременно задел бы любого другого противника, но не лейтенанта Аш-Арбиэля. Он спокойно увернулся, перенеся вес на другую ногу и слегка отклонившись назад, чтобы тут же молниеносным движением выбить шпагу из рук Морригана.

Никто, включая самого Кайла, не смог понять, что произошло: только что шпага сверкала холодными гранями в руке маркиза, и вот она уже валяется на камнях двора. Тяжело дышащий Морриган растерянно посмотрел на невозмутимого лейтенанта, который тоже опустил оружие.

– Как? – с трудом переводя дыхание, спросил потрясённый Кайл. – Как вы так смогли? Это был фирменный удар нашей семьи, мне показал его отец, а ему — дед. От него невозможно уклониться!

– Я не люблю слово «невозможно», – передавая обе шпаги капитану, ответил демон, – и тебе советую как можно реже его использовать. У тебя неплохой потенциал, Морриган, но твоё тело — это пока сырьё, из которого, впрочем, можно вылепить неплохого даже в моём понимании бойца.

– Почему вы не обезоружили меня сразу? – прозвучал вслед направившемуся к крыльцу лейтенанту вопрос какого-то слегка растерянного Кайла. – Я видел, вы могли это сделать.

– Мог, – не стал спорить обернувшийся демон, – но мне гораздо интереснее делиться своими знаниями, чем просто доказывать собственное превосходство. Понимаешь?

Морриган задумчиво смотрел, как Аш-Арбиэль поднимается по ступенькам к остальным, и о чём-то напряжённо думал. Бенджи хотел пойти познакомиться с кем-нибудь, но тут наступила абсолютная тишина, в которой очень громко прозвучало сказанное кем-то из девушек «ой!».

Бенджамин повернулся и с трудом поборол желание нервно хихикнуть: в дверях общежития стоял, протирая глаза и потягиваясь, облачённый в роскошный шёлковый халат, расшитый сказочными птицами, Огюст Стендридж.

– Ну, и почему с утра такой шум? – спросил он, зевая и прикрывая рот унизанной кольцами рукой.

Через какое-то время его, видимо, заинтересовала наступившая вместо разбудившего его шума подозрительная тишина, и Огюст наконец-то соизволил оглядеться. Он медленно обвёл взглядом площадку перед крыльцом, на которой столпились замершие студенты, потом так же заторможенно повернулся к стоящим на крыльце руководителям академии, которые с искренним интересом за ним наблюдали.

– А почему все тут? – моргнув, спросил Огюст и хотел отступить назад в коридор, но за ним каким-то неведомым образом уже материализовался капитан Харви, и пути к отступлению были отрезаны.

– А у нас тут тренировка, – очень спокойно и даже доброжелательно произнёс в абсолютной тишине лейтенант Аш-Арбиэль, но от этой доброжелательности у Бенджи, да и не только у него, наверное, по спине пробежали мурашки.

Снова повисла тишина, которую нарушал только шелест падающей листвы.

– Халатик симпатичный, да? – ректор повернулся к крепышу. – И птички такие… миленькие. Как считаешь?

– Не стану спорить, – согласился тот, даже не стараясь скрыть предвкушающую улыбку, от которой Огюст как-то слегка сдулся и явно занервничал. – По-моему, это наш, бертринский, шёлк, но я не уверен: слишком много золота. Но в любом случае это, несомненно, новое слово в области одежды для пробежек и тренировок. Очень… ммм… смелое такое слово! Я бы даже сказал – революционное!

– Ну что, господа первокурсники, чего стоим? – лейтенант повернулся к студентам, которые наблюдали за то бледнеющим, то краснеющим Огюстом очень по-разному: кто-то язвительно ухмылялся, кто-то явно вздыхал с облегчением от того, что успел выбежать вовремя, но были и сочувствующие взгляды. – Три круга вокруг замка, потом собираемся здесь на тренировку. Всем понятно? Бегом марш!

Студенты с искренним недоумением наблюдали за тем, как первым отозвался на команду лейтенанта сам ректор и, легко сбежав по ступенькам, неспешно, размеренно дыша, побежал по тропинке вокруг замка. Вплотную за ним бежал крепыш, бывший, судя по всему, тем самым бертринским принцем Хасидом, который отказался от прав на корону и полностью посвятил себя финансовым делам академии. Даже до занятого своими стихами и мечтами Бенджи доходили эти слухи, но он им, естественно, не верил. Кто же, будучи в здравом рассудке, променяет трон на место наёмного работника в академии где-то на задворках королевства.

– А вы, капитан, не побежите? – спросил у подставившего лицо неяркому осеннему солнышку безопасника один из студентов.

– Я свои шесть кругов пробежал ещё до рассвета и делаю это ежедневно, – совершенно спокойно ответил капитан, – можешь утром выглянуть в окно, чтобы проверить, а можешь и присоединиться.

Спросивший парень смутился и молча побежал по тропинке, глядя исключительно себе под ноги.

– Шелдон, кого ждём? – капитан подмигнул Бенджамину. – Поверь мне, умение быстро и долго бегать — незаменимый навык в процессе обучения на том факультете, который ты выбрал.

– А что у тебя за факультет? – спросил у виконта, медленно побежавшего по тропинке вокруг замка, невысокий круглолицый парнишка, лицо которого было Бенджи смутно знакомо, как, впрочем, и многие другие.

– Некромантия, – стараясь не сбить дыхание, ответил Бенджи, – а у тебя?

– А у меня алхимия, – бегущий рядом юноша повернулся к Бенджи и, не останавливаясь, протянул ему руку, – Владислав Лестоф.

– Бенджамин Шелдон, – так же на бегу ответил виконт, пожимая протянутую ладонь. – Приятно познакомиться. А тебя сюда за что?

– За любовь к алхимии, – проворчал мгновенно помрачневший Владислав, – ну, подумаешь, побегала мачеха с синими волосами — что тут такого-то? Не лысая же, правда? А болонка её мне вообще никогда не нравилась… Тявкает, воет — шум один. А ты?

– И я за любовь, только к некромантии, – чувствуя, как начинает колоть в правом боку, ответил Бенджи, – отцу не нравилось, что я в чёрном хожу и на кладбище часто ночую, стихи там читаю…