Разрушительница проклятий - Одри Грей

ты ничего не давал, – заметила Хейвен, стараясь не казаться слишком обиженной.

– Моя дорогая смертная, – сказал Бьорн, повернувшись к ней впервые с начала их беседы, – тьма уже живет внутри тебя.

Туше! Нахмурившись, Хейвен решила сменить тему на что-нибудь не столь неловкое.

– А что насчет их спора? Ты знаешь ответ?

Бьорн драматично вздохнул, как любил делать в разговорах с ней.

– Так много вопросов, смертная. Разве хоть один Солис может найти покой рядом с тобой?

– Нет. Никакого покоя, раз уж я так мало знаю об этом месте, а ты знаешь так много.

Его слепой взгляд скользнул по темным теням между деревьями.

– Я бы предпочел ничего не знать об этом месте.

– Но?

– Много лет назад, когда я находился здесь в заключении, – на его лицо упала мрачная тень, – один Ноктис уловил запах лесной ведьмы, обитавшей в соседнем лесу. Лесная ведьма – это не Порождение Теней, это нечто худшее, некогда смертный демон, который был связан клятвой с Монстром Теней. С лесной ведьмой нельзя ни договориться, ни подчинить ее себе. Поэтому Моргрит приказала поймать ее, и несколько Ноктисов отправились в лес, но так и не вернулись обратно. Спустя несколько месяцев после этого один умный Ноктис нашел способ отыскать кости лесной ведьмы, захороненные в глубине леса. Он сжег их, и эту конкретную лесную ведьму больше никто никогда не видел.

Хейвен прикусила щеку, чтобы не закатить глаза.

– Ты забыл упомянуть, как он нашел кости.

– Я не забыл, – возразил Бьорн, пробуя на вкус то, что варилось в котле над огнем. – В данный момент это не имеет значения.

Ворча себе под нос, Хейвен проглотила поток возникших у нее вопросов, так как поняла, что Бьорн не в настроении отвечать на них.

Ох уж этот загадочный Повелитель Солнца!

Она искоса взглянула на Провидца. Из всех Солисов он был единственным, кого она не могла понять.

Ашерон был… ну, в общем, Ашероном. Высокомерным, немного тщеславным, упрямым, благородным до безобразия. Но в последние несколько дней она увидела в нем и другую сторону. Преданный и заботливый, он был готов умереть за любого из своих друзей.

Рук и Сурай были такими же. Пусть не идеальными, но благородными и хорошими. И все они отправились на эту самоубийственную миссию по понятным причинам.

Свобода. Честь. Любовь.

Все, кроме Бьорна. Почему он пытался снять Проклятие? О каком желании мог бы попросить? Вернуть зрение? Хейвен сомневалась, что он стал бы так утруждаться ради зрения, поскольку слепота почти не мешала ему.

Хейвен покачалась на носочках, пытаясь определить, что так беспокоит ее в Бьорне.

Треск ветки привлек ее внимание к лесу. Ашерон стоял в четырех шагах от нее, держа в руках вязанку дров, и наблюдал за ней. Изумрудно-зеленая туника совпадала по оттенку с его глазами цвета яркой листвы вечнозеленых деревьев Пенрифа.

Приятная дрожь пробежала по ее спине до кончиков пальцев ног, когда Хейвен выдержала его напряженный взгляд, задаваясь вопросом, как долго он стоит рядом.

Они играли в эту игру уже несколько дней, с тех самых пор, как Хейвен купалась в пруду.

Сначала он смотрел на нее дольше, чем следовало. Потом начал касаться пальцами бедер, проходя мимо.

Возможно, Ашерон ожидал, что она оробеет. Но Хейвен была далека от робости и потому тоже смотрела на него в ответ. Прошлой ночью в ее снах Столас даже прокомментировал их безобидный флирт, и Хейвен посмеялась над его словами, как и над огорченной гримасой на лице Столаса, с которой он их произнес.

Ашерон был помолвлен с великолепной королевой. А Хейвен не собиралась крутить роман с практически женатым мужчиной – даже если его вторая половина на время стала скелетом из-за Проклятия.

Игривые взгляды помогали скоротать время в этом ужасном лесу, не более того.

Внезапно Ашерон вскинул голову, уронил дрова и обнажил меч. Скрежет металла привлек внимание Бьорна. Долю секунды спустя половник в его руке сменился на топор. Хейвен схватилась за лук и стрелы, и к тому времени, когда Рук и Сурай достали свое оружие, она уже была готова к выстрелу.

На них что-то надвигалось.

Глава одиннадцатая

– Самка ворграта, – прорычал Ашерон, выходя на небольшое открытое пространство. – Она уже несколько дней нас преследует, но сейчас впервые подобралась так близко.

Оглядывая лес, Хейвен почувствовала, как кровь отхлынула от лица.

– Что?! Почему я только сейчас об этом слышу?!

– Я не хотел, чтобы ты волновалась понапрасну, – ответил Ашерон без тени раскаяния. – Ты и так беспокойно ворочалась во сне.

Хейвен проглотила череду непристойных ругательств, вертевшихся на языке. Должно быть, она ворочалась во сне, когда тренировалась со Столасом, а Ашерон решил, что ей снятся кошмары.

– Я могу принять что угодно, кроме того, что от меня что-то скрывают. – Ее голос прозвучал напряженно, и глаза Ашерона расширились, хотя губы изогнулись в довольной улыбке. – Понятно?!

Все остальные держали наготове оружие и делали вид, что не слушают.

Ашерон слегка кивнул, не сводя с нее глаз.

– Понятно.

Остудив гнев в голосе, Хейвен спросила:

– Насколько близко подобралась самка?

– Слишком близко, – Ашерон вновь принял боевую стойку. Его взгляд оторвался от лица Хейвен и скользнул по краю леса. – Хейвен, останься здесь с Рук. Когда…

– Я не беспомощна и отказываюсь оставаться здесь, пока ты…

– Ты будешь приманкой. – Глаза Ашерона блеснули, но по тому, как он разглядывал ее, Хейвен догадалась, что ему любопытно, как она воспримет такой поворот событий.

Удивительно, но это наполнило ее гордостью. Он счел, что она способна постоять за себя. И, зная Ашерона, это, возможно, был самый лестный комплимент, который он только мог ей сделать.

– Хорошо, – Хейвен убрала стрелу обратно в колчан.

У нее перехватило дыхание, когда Ашерон резко наклонился и беспечно, так чертовски беспечно, положил свою теплую руку ей на бедро.

Но за его веселым выражением лица скрывалось что-то другое. Беспокойство.

– Будь начеку, Смертная.

По команде, которую Хейвен не могла расслышать, все Солисы, кроме Рук, бросились в лес и рассредоточились в разных направлениях. Хотя Хейвен всегда охотилась только в одиночку, она знала достаточно об охоте группой, чтобы понять, что они пытаются окружить самку ворграта с флангов.

Как только они исчезли, мороз пробежал по коже Хейвен, и она присоединилась к Рук, стоявшей в центре лагеря у костра, хотя жар огня так и не помог ей согреться.

Следы на ее теле, оставленные когтями ворграта, покалывало. Хейвен до сих пор помнила, как тело было залито кровью, и все еще ощущала ее медный