Августина лучше всех - Юлия Сергеевна Васильева

мой день рождения. И Терри возьми с собой. Ну пожалуйста-пожалуйста!

Малютка сложила ладони и взглянула на меня снизу вверх огромными блестящими глазами.

— Ты уверена, что тебе будет восемнадцать? — с сомнением спросила я.

— Я не уверен, — мрачно откликнулся Ролан. — Такое ощущение, что по-прежнему пять.

Лу надула губки.

— Конечно, приеду, — поспешила с ответом я. — Тем более это послезавтра. Представляешь, гесс Биргит был здесь до вас и пригласил меня завтра в Ближний Берег!

— О-о-о-о! — многозначительно протянула моя маленькая подружка.

— Зачем? — не очень тактично спросил гесс Северин.

— Не знаю, — беспечно пожала плечами я, с исследовательским интересом наблюдая за его реакцией. — Но он был очень мил.

— Мая, — строго сказал Ролан, так что я даже чуть не вытянулась по струнке — это был первый раз, когда он назвал меня по имени. — Учитывая ваши таланты, которые… вы нам продемонстрировали…

— Он сделает мне предложение! — пронзительно вскрикнула я, и мы с Лу вновь взялись за руки и на пару захихикали.

Гесс Северин поморщился, будто мое возбуждение его нервировало. Ну а что, любой девушке приятно получить предложение руки и сердца! Даже если придется отказать. И уж что-что, а отказывать я умела.

— Будьте аккуратны, — продолжил Ролан тем отеческим тоном, которым иногда общался с Лу. — Возьмите сопровождающего, а еще лучше не ездите вовсе.

— Если у вас есть аргументы против гесса Биргита, — «помимо ревности», — мысленно добавила я, — то лучше скажите прямо.

Гесс Северин понял, что перегнул палку, потому что Лу тоже обернулась на него в немом удивлении.

— Ничего такого, просто помните, что люди в отчаянии могут пойти на отчаянные меры.

Я нахмурилась и переглянулась со все еще недоумевающей Лу.

Марк будет просто феерическим (я бы даже сказала, пламенным) идиотом, если попытается обойтись со мной плохо, зная о даре огня. Возможно, все дело в том, что о нем не знает Ролан…

Очень надеюсь когда-нибудь его удивить.

А пока клубок отношений вокруг гесса Северина становится все интересней и интересней. С нетерпением жду поездки к Биргитам, внутреннее ощущение подсказывает, что она будет очень познавательной.

Пойду и запасусь чернилами на завтра. Крестная думает, я их пью, поэтому вчера даже попросила показать язык. Что я и сделала с превеликим удовольствием. Когда еще представится законный шанс?

В предвкушении приключений,

Твоя Августина

Письмо 10

Милая Нора, приготовься! То, что ты прочтешь в этом письме, поставит с ног на голову все наши представления о моих новых знакомых. Я буквально бью себя по рукам, чтобы начать свой рассказ по порядку, а не перескочить к тем моментам, которые поразили меня более других.

От нетерпения почерк ужасный, но я уверена, что с пользой перепишу это письмо пару раз просто для того, чтобы уложить в своей голове все произошедшие события.

Собираясь во владения Биргитов, я, признаюсь, минут пять сидела на кровати, вытянув ноги, и разглядывала браслет на лодыжке. Слова Ролана заронили во мне определенные сомнения, писать о которых сейчас даже немного неловко. Понадеявшись на то, что свое фамильное захоронение гессы расположили подальше от дома, я все же стянула с ноги ограничители.

На Иланке меня сильно выручало целительство, давая выход энергии. Здесь лечить некого, поэтому я постоянно чувствую покалывание силы во всем теле. Иногда даже подумываю, не присоединиться ли к Терри и не начать ли подкармливать кота. Останавливает только то, что наш Кабачок и так уже достаточно плотен, чтобы двигать материальные объекты, видимый и громкий призрак разрушит мою легенду окончательно.

Спустившись вниз, где меня должны была ожидать Гусма (нужно же заботиться о добром имени Маи) и простенькая бричка управляющего, я не обнаружила ни первую, ни вторую. Поозиравшись несколько минут, я двинулась в сторону конюшни, где и увидела нечто поразительное.

Навстречу мне рука об руку шли крестная и няня, за их спинами кучер впрягал лошадь в легкую лакированную коляску, которой пользовалась гесса Версавия. Как выяснилось позже, моя Гусма уговорила хозяйку, что негоже посылать компаньонку к соседям в бричке.

Чует мое сердце, не пройдет и месяца, как Белый Яр падет к ногам простой иланкийской женщины без боя, как когда-то пали владения дяди.

Даже сейчас, когда пишу эти строки, хмурюсь. Лишь бы крестная не сманила мою Гусму. Нора, что я буду делать без няни?

Кстати, увидев Ближний Берег, блюстительница моей девичьей чести одобрительно закивала, да и я, честно говоря, не смогла остаться равнодушной. Владения Биргитов не похожи ни на одно из соседних.

Имение плавно спускается к широкой реке, той самой, которую видно с лужайки для пикников у Северинов. На берегу белеет открытая пристань с пришвартованной яхтой и парой выкрашенных в яркие цвета лодок. Сам дом всего в два этажа, с плоской крышей, но длинные открытые веранды, колонны и несколько внутренних двориков делают его словно бы наполненным воздухом и светом.

Думаю, Гусме так понравилось это место потому, что оно очень похоже на дворцы иланкийской знати, даже странно насколько.

Марк был единственным, кто вышел нам навстречу. Няня окинула опытным взглядом его стройную фигуру, облаченную в элегантный серо-голубой костюм, и, наклонившись ко мне, сообщила:

— Вполне сносный мужчина. Если что, я сумею его откормить.

— Что говорит ваша грозная охранница? — поинтересовался гесс Биргит, помогая мне выйти из коляски.

— Ей очень понравился ваш дом и пристань, — увильнула от прямого ответа я.

— Тогда у вас есть выбор — спуститься со мной в архив или вниз по реке на лодке, — предложил Марк.

Если он думал, что предоставляет мне сложный выбор, то сильно ошибся.

— Конечно, архив, — ответила я. — Как вы вообще могли мне такое предложить?

— Архив так архив, — легко согласился Марк. — Но имейте в виду, что лодки без нас никуда не уплывут.

Ах, Нора, ты уже думаешь, что на материке я превратилась в ужасную кокетку. И да, наверное, в этом что-то есть. Я намеренно флиртовала с Роланом, неосознанно с Марком и даже, страшно сказать, с Терри, и все знаешь почему? Потому что для Маи Лакшин флирт был лишь флиртом и не нес никаких серьезных последствий. Тогда как Августина Кермез расплачивалась за каждую брошенную не в том направлении улыбку в лучшем случае испорченным настроением от сплетен, в худшем — утомительной обороной от