Человек с двумя жизнями - Амброз Бирс

он мог мало-помалу отодвинуть ее на несколько дюймов. Наконец она была совершенно освобождена из мусора, покрывавшего его ноги. Он мог поднять ее во всю длину. Великая надежда озарила его душу: может быть, он сможет продвинуть ее выше – или, правильнее говоря, назад – настолько, чтобы приподнять конец ствола и отвести в сторону ружье, или если оно засело там очень крепко, то держать палочку так, чтобы пуля отклонилась в сторону. С этой целью он толкал палочку назад, дюйм за дюймом, сдерживая дыхание из боязни, чтобы это не отняло у него силы, и более чем когда-либо был не способен отвести глаза от ружья, которое теперь, быть может, поспешит воспользоваться ускользающей возможностью.

Во всяком случае, он чего-то достиг; занятый попыткой спасти себя, он не так остро чувствовал боль в голове и перестал стонать. Но он все еще был перепуган насмерть, и зубы его стучали, как кастаньеты.

Палочка перестала двигаться под давлением его руки. Он навалился на нее что было силы и изменил, насколько мог, ее направление, но вдруг встретил какое-то препятствие позади. Конец ее был еще слишком далеко, чтобы он мог достать дуло ружья. Правда, в длину она почти доходила до спускового крючка, который не был погребен в куче мусора, и потому он мог кое-как видеть его правым глазом. Он пробовал переломить палочку рукой, но у него не было для этого опоры. Когда он убедился в неудаче, страх вернулся к нему с удесятеренной силой. Черное отверстие дула, казалось, угрожало ему еще более тяжелой и неминуемой смертью, как бы в наказание за его попытку к возмущению. Место в голове, где должна была пройти пуля, стало болеть еще сильнее. Его опять стало трясти.

И вдруг он успокоился. Дрожь прекратилась. Он стиснул зубы и опустил веки. Он еще не истощил всех средств к спасению; в уме его обрисовался новый план освобождения. Подняв передний конец палочки, он начал осторожно проталкивать ее сквозь мусор, вдоль ружья, пока она не коснулась спускового крючка. Потом, закрыв глаза, он нажал ею изо всей силы.

Выстрела не последовало: ружье разрядилось в тот момент, когда выпало из его рук. Но Джером Спринг был мертв.

Отряд застрельщиков-северян продвигался через плантацию к горе. Они обошли разрушенное здание с двух сторон, ничего не заметив. Позади них, на коротком расстоянии, следовал их командир лейтенант Адриан Спринг. Он с любопытством посмотрел на руины и увидел мертвое тело, наполовину засыпанное обломками досок и бревен. Оно было так густо покрыто пылью, что его одежда напоминала серую форму южан. Лицо убитого было белое, с желтизной; щеки его провалились, виски сморщились и странно уменьшили лоб; верхняя губа, слегка приподнятая, обнажала белые, плотно сжатые зубы. Волосы его были смочены потом, а лицо было мокрое, как покрытая росой трава вокруг. С того места, где стоял офицер, ружье не было видно; человек, казалось, был убит при падении здания.

– Умер неделю назад, – сказал офицер и машинально вынул часы, как бы для того, чтобы проверить, верно ли он определил время. – Сорок минут седьмого.

Засада сорвалась

Редивилль и Вудбери соединяла хорошая, укрепленная дорога длиной миль девять – десять. Редивилль считался аванпостом армии Союза в Мерфрисборо; Вудбери имел такое же значение для армии Конфедерации в Таллахоме. После сражения при Стоун-Ривер между двумя гарнизонами, в основном кавалеристами, еще много месяцев продолжались стычки. Естественно, главным поводом для столкновений служила упомянутая дорога. По желанию в таких стычках иногда принимали участие также пехота и артиллерия.

Как-то вечером из Редивилля вышел кавалерийский эскадрон Союза под командованием майора Сейдела, настоящего джентльмена и опытного офицера. Эскадрон направлялся на необычайно рискованное задание, требовавшее скрытности, осторожности и молчания.

Миновав заставы пехоты, эскадрон вскоре приблизился к двум конным часовым, которые напряженно вглядывались в темноту. Их должно было быть трое.

– Где еще один? – спросил майор. – Я приказал Даннингу сегодня быть здесь!

– Он поскакал вперед, сэр, – ответил часовой. – Там стреляли, но далеко впереди.

– Даннинг нарушил приказ и поступил вопреки здравому смыслу, – сказал явно раздосадованный офицер. – Зачем он поскакал вперед?

– Не знаю, сэр. Вид у него был очень встревоженный. Наверное, напугался чего-то.

После того как доморощенный философ и его спутник присоединились к отряду, все молча двинулись дальше. Всякие разговоры запрещались; оружие и отличительные знаки велено было прикрыть, чтобы не гремели. Слышен был лишь цокот копыт. Эскадрон двигался медленно, стараясь производить как можно меньше шума. После полуночи стало довольно темно, хотя из-за туч время от времени проглядывала луна.

Через две или три мили голова колонны приблизилась к густому кедровнику, который обступал дорогу с обеих сторон. Майор остановился. Остальные, подчиняясь его знаку, тоже остановились. Очевидно сам немного «напугавшись», майор поскакал вперед в одиночку – на разведку. Впрочем, за ним последовали его адъютант и три солдата, которые держались немного позади; хотя майор их не видел, они видели все, что случилось.

Проскакав около ста ярдов, майор вдруг резко натянул поводья и замер. У обочины дороги, на небольшой поляне, шагах в десяти от него стояла неподвижно едва различимая в темноте фигура. Вначале майор обрадовался, что оставил отряд позади; если на поляне враг и придется бежать, не нужно будет ни о чем докладывать. Их еще не обнаружили.

У ног фигуры смутно чернел какой-то предмет; майор не видел, что именно. Питавший, как всякий кавалерист, нелюбовь к огнестрельному оружию, он выхватил из ножен саблю. Фигура не шелохнулась. Положение было напряженным и немного театральным. Вдруг из-за туч показалась луна, и всадник, стоявший в тени высоких дубов, разглядел в бледном сиянии лицо человека. Он узнал рядового Даннинга, безоружного и босого. У ног его лежал убитый конь, а поперек шеи коня, лицом вверх, распростерся мертвец.

«Даннингу пришлось драться не на жизнь, а на смерть», – подумал майор и пришпорил коня, собираясь следовать дальше. Даннинг поднял руку, призывая его стоять. Затем он вытянул руку в сторону дороги, которая уходила в лесную чащу.

Майор все понял и, развернув коня, поскакал назад, к своим сопровождающим, которые держались на небольшом расстоянии, боясь недовольства командира. Вскоре они вместе вернулись к голове отряда.

– Там, впереди, Даннинг, – сказал майор капитану, который командовал эскадроном. – Он убил кого-то, ему будет о чем рассказать.

Они терпеливо ждали, обнажив сабли, но Даннинг так и не появился. Через час рассвело, и отряд осторожно двинулся вперед. Вера командира в рядового Даннинга была слегка поколеблена. Вылазка не удалась, но еще можно было что-то