Внезапная жертва - Джон Сэндфорд

Она надела парку, обулась, натянула перчатки и вышла из дома. Ночь была зверски холодной и ветреной. Под ногами хрустел снег. Сэнди шагала по двору, освещенному синеватым светом фонаря, и ее переполняли тревожные мысли. Лишь бы только ничего не случилось! Лишь бы Дик поскорее исчез отсюда. Лишь бы Элмор повел себя как мужчина.

Сэнди никогда не любила Элмора, хотя в былые времена он ей нравился. Да и сейчас она порой испытывала к нему нежность. Но гораздо чаще страдала от того, что Элмор ее любит; она же с трудом терпит его присутствие рядом с собой.

Сэнди выросла рядом с лошадьми, хотя своими собственными обзавелась относительно недавно. Ее отец, деревенский почтальон, всегда мечтал разводить лошадей, и как только Сэнди исполнилось три года, стал брать ее на верховые прогулки. Так продолжалось, пока девушке не стукнуло восемнадцать. Кэнди, в отличие от сестры, была равнодушна к лошадям и перестала кататься еще в младших классах. Сэнди никогда не изменяла своей страсти.

И никогда не изменит. Она любила лошадей даже больше, чем любил их отец. Прогуливаясь в эти минуты возле дома, Сэнди как будто рядом чувствовала сладковатый запах сарая, запах конского навоза и соломы, хотя сарай находился на расстоянии четверти мили от дома. Она никогда не покинет эти места, никогда-никогда.

С Элмором они вместе учились в школе, но после уроков не встречались. Окончив школу, Сэнди уехала учиться на медсестру в О-Клер, а через два года вернулась обратно в Тертл-Лейк, где стала работать в местном доме престарелых. Тогда же она начала копить деньги на собственное ранчо. Когда родители погибли в автокатастрофе по вине пьяного водителя, то на половину своих денег от страховки Сэнди купила четыреста акров земли к востоку от городка.

Элмор на тот момент работал в городе охранником и начал за ней ухаживать. Сэнди была в ту пору одна и не возражала против ухаживаний. Она, конечно, сделала ошибку, разрешив Элмору работать на ранчо. Он не отличался ни большим умом, ни особым трудолюбием, но Сэнди требовалась хоть какая-то помощь. Ведь сама она по вечерам работала в доме престарелых, а днем – на ранчо. Вторая ошибка заключалась в том, что она стала с ним спать, со вторым мужчиной в своей жизни.

Затем Элмор упал с лестницы и повредил спину. Страховка, двадцать две тысячи долларов, позволила купить лошадей и старенький трактор. Кроме Элмора, рядом никого не было. И Сэнди хорошо к нему относилась.

Она частенько прогуливалась по дорожке, ведущей к дому. Особенно когда жизнь начинала казаться неудачной и Сэнди ощущала, что Элмор стал для нее неподъемной обузой. Ранчо – это единственное, чего ей хотелось в жизни, и ради него она была готова на все. Когда же Сэнди его получила и когда разведение лошадей понемногу начало приносить прибыль, оказалось, что ей нужно что-то большее. Вернее, кто-то другой. Человек, с которым можно было бы общаться как с равным, который разбирался бы в бизнесе, разделял ее любовь к лошадям…

Элмор стал эмоциональной ловушкой, из которой Сэнди теперь ни за что не выбраться. В Монтане жил один ее знакомый. Сейчас он женат, но она постоянно вспоминает о нем. С таким, как он…

Сэнди заставила себя выбросить эту мысль из головы. Пустое. Она повернулась и по хрустящему снегу зашагала обратно. Так и ее жизнь – все по кругу, по кругу, без всякого просвета. Женщина посмотрела на северный небосклон и, увидев над сводом вечнозеленого леса первые всполохи северного сияния, решила, что ей непременно нужно с кем-то поговорить о Дике Лашезе.

– Не сейчас, – сказала она Элмору, когда вернулась домой. – Давай подождем пару дней. Может, они все-таки уедут. В любом случае нам нужно придумать убедительную историю. Вот когда что-нибудь придумаем, тогда и пообщаемся со старым Джоном.

* * *

Энди Стадик вошел в прачечную и сел на стул. В помещении пахло стиральным порошком «Тайд», грязной мыльной водой и пересушенным бельем.

Какая-то женщина подозрительно посмотрела на визитера раз, затем другой. Он продолжал сидеть, хорошо одетый белый мужчина, который ничего не собирался стирать. Женщина занервничала. Она сидела на складном стуле и читала журнал «Пипл» двухнедельной давности. Достав из машины постиранную и высушенную одежду, торопливо сложила ее в розовую пластиковую корзинку и ушла. Стадик остался один. Он подошел к двери, перевернул табличку «открыто/закрыто» стороной «закрыто» наружу и посмотрел в окно.

Мимо прачечной прошел белобрысый хиппи, не иначе тот самый молодой южанин, который наехал на Деймона Харпа. Спустя минуту к прачечной приблизился белый мужчина с крючковатым носом и засунул голову в дверной проем.

– Ты Стадик?

– Я.

– Сядь.

Черт побери. Энди же сказал им, что не хочет светиться в общественных местах. Он сказал им, что Харп будет наблюдать.

Прошла еще минута, и из-за угла показался бородач в надвинутой на глаза бейсболке. У него была походка фермера, тяжелая, грузная и немного неуклюжая. Неряшливая стрижка, как у фермера. Красные от холода уши. Затылок слегка подбрит. Мужчина неторопливо вошел в прачечную. Стадик узнал его по фотографии с полицейского плаката. Лашез.

– Какого хрена ты о себе возомнил? – произнес Стадик, решив, что нужно сразу наехать на этого типа, показать, кто есть кто.

– Заткнись! – осадил его Лашез.

У него был низкий баритон и тяжелый неприятный взгляд.

– Это ты мне говоришь заткнуться? – вскочил со стула Стадик.

Лашез сунул руку в карман и, не вынимая, пошевелил ею. В кармане был пистолет.

– Доставай свою пушку! – скомандовал он Стадику.

– Что? – Произнеся это короткое слово, тот понял, что проиграл.

– Хочешь устроить мне неприятность? Тогда доставай свою пушку. Я готов к неприятностям. Я уже пришил одного копа, так что второго грохну не раздумывая.

– Мать моя женщина!

Лашез понял, что взял верх над этим легавым, и вынул руку из кармана.

– Где документы?

– Ты сошел с ума, если думаешь, что я принесу тебе документы.

– Я псих, – просто ответил Лашез и снова сунул руку в карман. – Предупреждаю заранее. Ну, где документы?

– А зачем они вам, хотел бы я знать?

– Хотим припугнуть народец, – пояснил Лашез. – Пусть кое-кто попрыгает через обруч, как в том русском цирке. А сейчас хватит меня злить: или отдай их мне, или скажи, что у тебя их нет. Если у тебя их нет, я уйду.

Когда они договаривались о встрече по телефону, Лашез сказал, что если Энди не принесет документы, то следующий его звонок будет в службу внутренней безопасности.

Стадик шумно выдохнул и качнул головой:

– Припугнуть, говоришь? Только и всего?

– Только и всего, – подтвердил Лашез.

Он лгал, и коп это понимал. Дик это видел, но ему было наплевать.

– Гони свои гребаные бумаги.