Нити судьбы - Мария Дуэньяс

— Но я, ведь я…

Комиссар остановил меня знаком, не пожелав слушать мои оправдания: это были еще не все новости.

— И, кроме того, вас разыскивают за похищение дорогих украшений из одного богатого дома в Мадриде.

— Нет-нет, это не я, то есть не так, то есть…

Из-за всего услышанного мои мысли начали путаться, и я не могла говорить связно. Комиссар, заметив мое полное замешательство, попытался меня успокоить.

— Знаю, знаю. Не волнуйтесь, не нужно ничего говорить. Я изучил все бумаги, обнаруженные у вас в чемодане, и это позволило мне в общих чертах восстановить картину событий. Я нашел письмо, написанное вашим мужем, или женихом, или любовником — короче говоря, человеком по фамилии Аррибас, кем бы он вам ни приходился, — и, кроме того, ознакомился с документами, подтверждающими, что драгоценности вам подарены и их бывший владелец является вашим отцом.

Я не помнила, что брала эти бумаги с собой; с тех пор как Рамиро взял их себе на хранение, я больше ни разу не видела их, однако, если они оказались в моем чемодане, значит, я сама их бессознательно туда положила, собирая вещи, перед тем как покинуть гостиницу. Я вздохнула с некоторым облегчением, подумав, что, возможно, в этих документах мое спасение.

— Поговорите с ним, пожалуйста, поговорите с моим отцом, — стала умолять я. — Он в Мадриде, его зовут Гонсало Альварадо, он живет на улице Эрмосилья, девятнадцать.

— В настоящий момент нам не удается его разыскать. Связь с Мадридом очень плохая. В столице творится бог знает что, и многих людей сейчас нелегко найти: кто-то арестован, скрывается или сбежал за границу, кто-то еще в пути, а то и вовсе умер. К тому же ваше дело осложняется еще и тем, что заявление на вас поступило не от кого-нибудь, а непосредственно от сына господина Альварадо — Энрике, если мне не изменяет память, — то есть, так сказать, вашего сводного брата. Да, Энрике Альварадо, все верно, — подтвердил свои слова комиссар, заглянув в записи. — Насколько мне известно, несколько месяцев назад служанка сообщила ему, что видела, как вы выходили из их квартиры очень взволнованная и с какими-то свертками: в них, как предположил Альварадо-младший, и были те самые драгоценности, и он считает, что его отец стал жертвой шантажа или какой-то аферы. Короче говоря, это довольно скверная история, но, думаю, документы, которыми вы располагаете, помогут вам оправдаться.

С этими словами комиссар достал из внутреннего кармана пиджака бумаги, полученные мной от отца во время нашей встречи несколько месяцев назад.

— К счастью для вас, Аррибас не забрал их с собой вместе с деньгами и драгоценностями — возможно, потому, что лично для него они вряд ли могли быть полезны, скорее наоборот. Наверное, ему следовало уничтожить эти документы, чтобы обезопасить себя, однако, вероятно, в спешке он просто не успел этого сделать. Так что вы должны быть ему благодарны, поскольку именно это спасло вас сейчас от тюрьмы, — с иронией заметил комиссар, прикрыл на несколько секунд глаза, словно взвешивая последние слова, и добавил: — Простите, я не хотел вас обидеть, я понимаю, что вам не за что благодарить человека, поступившего с вами подобным образом.

Я никак не отреагировала на его извинение и лишь слабым голосом спросила:

— А где он сейчас?

— Аррибас? Мы точно не знаем. Возможно, в Бразилии… или в Буэнос-Айресе. Или, быть может, в Монтевидео. Он сел на трансатлантический корабль с аргентинским флагом, но ничто не помешало бы ему сойти в каком угодно порту по пути следования. Также известно, что вместе с ним были еще три типа — русский, поляк и итальянец.

— И что — его никто не будет искать? Его не попытаются выследить и задержать?

— Боюсь, что нет. У нас почти ничего не имеется против него: всего-навсего неоплаченный счет из гостиницы — при том что ответственность за это лежит в равной степени на вас обоих. Ну разве только вы сами захотите заявить на него в полицию, сообщив о похищенных деньгах и украшениях, хотя, если честно, я не советовал бы вам этого делать. Да, все это принадлежало вам, однако происхождение этого состояния довольно туманно и вы сами обвиняетесь в незаконном завладении драгоценностями. В общем, думаю, нам едва ли когда-нибудь удастся обнаружить Аррибаса: такие типы, как он, очень хитры, эти прожженные бестии умеют испаряться в мгновение ока и потом как ни в чем не бывало появляться в другом месте, где до них никто не сможет добраться.

— Но мы собирались начать новую жизнь, хотели открыть свое дело и только ждали письма с разрешением, — забормотала я.

— Это вы о курсах машинописи? — спросил комиссар, доставая из кармана какой-то конверт. — Так вы совершенно напрасно надеялись. Владельцы курсов Питмана в Аргентине не собирались расширяться по другую сторону Атлантики, о чем и сообщили в письме еще в апреле. Аррибас не говорил вам об этом, не так ли? — уточнил он, заметив растерянность на моем лице.

Я вспомнила, с какой надеждой, с каким замирающим сердцем ежедневно справлялась у портье о письме, с получением которого, как я считала, у нас должна была начаться новая жизнь, а оказывается, оно уже давно было в руках у Рамиро и он не сказал мне об этом ни слова. Чем больше я узнавала о нем, тем меньше пыталась оправдать. В конце концов я ухватилась за последнюю соломинку:

— Но он меня любил…

Комиссар горько улыбнулся, и в его улыбке промелькнуло некое подобие сочувствия.

— Так говорят все ему подобные. Послушайте, сеньорита, не нужно больше питать иллюзий: такие, как Аррибас, любят только самих себя. Они могут влюбляться и казаться благородными, и обаяния им, конечно, не занимать, но в действительности по-настоящему дорожат лишь собственной шкурой, так что, едва над ними начинают сгущаться тучи, предпочитают как можно скорее смыться и готовы переступить через что угодно, лишь бы выйти сухими из воды. На этот раз пострадали вы — что ж, не повезло. Не сомневаюсь, что он действительно питал к вам некие чувства, но в один прекрасный день появился другой, более заманчивый проект, и вы стали для него бесполезным грузом, которым ему не хотелось себя обременять. Потому он вас и бросил, не думайте об этом. Вы ни в чем не виноваты, но случившегося уже не исправить.

Я не хотела больше размышлять об искренности любви Рамиро — это было слишком мучительно — и предпочла вернуться к насущным проблемам:

— А что это за история с «Испано-Оливетти»? Какое я имею к ней отношение?

Комиссар вдохнул и с шумом выпустил воздух, словно готовясь заговорить о чем-то крайне неприятном.

— Это дело еще более запутанное. На данный момент нет убедительных доказательств, подтверждающих вашу невиновность, но лично я полагаю, что это еще одна злая шутка, которую сыграл с вами ваш муж или жених — ну, в общем, Аррибас. Согласно официальным сведениям, вы являетесь владелицей фирмы, получившей от «Испано-Оливетти» крупную партию пишущих машинок и не расплатившейся за них.

— Это Рамиро пришла в голову идея создать фирму на мое имя, но я ничего не знала, даже не подозревала… я…