Компромат на президента - Сергей Зверев

– Я же говорил, что при пожаре хватают самое ценное. Спасибо за публикации в московской прессе о том, что швейцарцы готовы выдать Хайновского, если этого потребует Россия. В местных газетах уже напечатано интервью с прокурором, в котором он отметает всякую возможность ареста олигарха. Швейцарцам приходится оправдываться, и тем больше подозрений возникает у нашего подопечного.

– Смотрите, не упустите единственный подходящий момент, – предупредил помощник.

– Постараюсь, – Бондарев отключил телефон спецсвязи.

«Не думаю, что Хайновский здесь задержится, – подумал он, – желания светиться в такой ситуации у него не возникнет. Хайновский лишь заедет в банк, а с ним пять человек. Еще трое его охранников уже находятся в Берне. Слишком много людей, один я с ними не управлюсь».

Мотоцикл мерно подрагивал, Клим с минуту сидел задумавшись. Затем резко развернул машину и, проехав с километр к городу, увидел то, что искал. От шоссе уходила в горы дорога. Ее перекрывал полосатый шлагбаум, на котором висел знак «кирпич» – «Движение запрещено».

Вынув из багажника набор ключей, Бондарев не спеша отвернул гайки и снял небольшой жестяной знак, пристроил его на сиденье, прикрыв волчьей шкурой. Миновав длинный тоннель, Бондарев съехал с шоссе. Узкая, уже местами заросшая травой, тряская, каменистая дорога вела к карьеру, в котором еще пять лет назад добывали камень.

Теперь же на дне карьера виднелись ржавые конструкции камнедробилки, штабеля взорванной, но так и не раздробленной породы. Вдоль отвесной скалы шла лента транспортера. Между двумя каменными глыбами был натянут широкий брезентовый полог. Возле него виднелся ряд из восемнадцати мотоциклов. Сами байкеры и их девчонки расположились кто где. Картина получилась живописная. Среди каменных обломков и ржавого металла блестели никелем дорогие мотоциклы, отливали загаром тела полуобнаженных девушек.

Предводитель байкеров – Курт стоял, широко расставив ноги, голый до пояса. Длинные вьющиеся волосы развевались на ветру, прикрывая часть огромной татуировки, переползшей со спины на предплечье. Татуировка представляла собой фантасмагорическое сплетение выхлопных труб, колес, женских тел и дьявольской атрибутики. Выполнить такую картину за один раз было бы невозможно. Она прирастала новыми сюжетами каждый год, и каждый новый художник-татуировщик развивал темы своих предшественников.

Курт был грузным, но крепко сложенным парнем. Разбухший от безмерно употребляемого пива живот нависал над широким кожаным ремнем, украшенным серебряным черепом. Огромная, в ладонь, пряжка тускло мерцала в солнечном свете. Курт держал в руках пневматический пистолет и методично расстреливал из него жестяные банки из-под пива.

Заметив Клима, он сунул пистолет за пояс и помахал руками, соединенными над головой. Появление Бондарева было встречено с восторгом. Привезенное им пиво расхватали мгновенно.

– Курт, мне понадобится твоя помощь, – сказал Клим, когда вдвоем с вожаком они уселись на ржавый остов ленточного транспортера.

– Я так и думал, – самодовольно пробасил Курт, прикладываясь к блестящей банке с пивом.

Он пил жадно, не останавливаясь, пока банка не опустела. После чего легко смял ее в кулаке и втоптал в щебень.

– Ты меня спрашивал, какого черта я здесь оказался. – Бондарев сидел, широко расставив ноги, вращая в пальцах неоткрытую банку.

– Я так и понял, что вначале ты соврал, когда говорил, будто просто ищешь компанию. Швейцария не лучшее место для поиска друзей-байкеров, – сказал Курт и сплюнул под ноги.

– Я приехал посчитаться с одним гадом, – сказал Клим.

– В Швейцарии одни гады и живут.

Курт вытащил из-за пояса пистолет и прицелился в банку, стоявшую на камне.

Прозвучал короткий, тихий выстрел. Банка осталась на месте. Бондарев молча взял пистолет, переломил длинный ствол, вогнал в него маленькую свинцовую пульку и, почти не целясь, навскидку, выстрелил. Банка, звеня, заскакала по камням.

– Тот, с кем я хочу посчитаться, больше, чем обыкновенный гад.

– Что-то серьезное? – спросил Курт, принимая пистолет.

– Он у меня женщину увел.

– Вернуть хочешь?

– Нет. С ним посчитаться.

Клим уже достаточно вошел в роль байкера, чтобы говорить односложно, не развивая темы, не раскрывая полной картины. Так могут разговаривать члены одной семьи, зная, что все понятно без лишних слов.

Курт удивленно вскинул вверх уже начинавшую седеть бровь.

– Ты парень крутой. Неужели один на один посчитаться не смог?

– Он не один ездит. С охраной.

– Твоя женщина при нем?

– Нет, но это дела не меняет. Он отсюда с ней встречаться поедет – в Италию. Хочу, чтобы она его морду увидела, в кровь разбитую. Сразу поймет, кто ей это письмо написал.

– Помогу! – Курт довольно захохотал. – Но если вдруг девчонка к тебе надумает все-таки вернуться, ты ее подальше пошли.

– Конечно. Понял теперь, зачем я в Швейцарию приехал? Его ждал.

Клим подбросил в воздух пустую консервную банку. На этот раз Курт не промахнулся. Подбил ее на лету. Бондарев поднялся, вытащил из-под волчьей шкуры украденный дорожный знак «кирпич».

– Держи.

– Зачем?

– Завтра пригодится. Будь с ребятами тут с утра весь день. Вы мне понадобитесь.

– Заметано.

Курт ударил ладонью по ладони Бондарева.

– Мы все как одна семья.

Клим устроился возле костра. Поставил на уголья консервную банку с ветчиной.

«Почти как дома, – подумал он. – Словно сидишь где-нибудь под Москвой в лесу… Байкеры неплохие ребята, хотя надо признать – у них с головой не все в порядке. Нормальный человек никогда бы не согласился мне помогать в таком деле. Они, как средневековые рыцари, во всем верят на слово, даже неудобно его обманывать».

* * *

Из байкерского лагеря, расположенного в заброшенном карьере каменоломни, Бондарев выехал на рассвете, когда еще все спали. Лишь Курт поднял голову и приоткрыл один глаз, когда взревел мотоцикл.

– Удачи, – бросил он и принялся шарить огромной пятерней возле себя, пытаясь отыскать целую банку с пивом.

– Держи, – Клим вытащил из кармана жилетки жестянку и бросил ему.

Неуклюжий с виду Курт вскочил с надувного матраса и словил банку на лету.

– На кой черт ты мне дорожный знак дал? – прохрипел Курт.

Он, как истинный байкер, к дорожным знакам уважения не испытывал.

– Понадобится.

Клим вскинул руку, и его мотоцикл, натужно ревя, резко рванул в гору. В Курте Бондарев не сомневался. Вырвать из того обещание было сложно, но если уж дал слово, что будет ждать с ребятами в карьере весь день, значит, никуда они не уедут. Слово Курта для остальных байкеров было законом.