Выжить для любви - Светлана Михайловна Чудова

не подавал. Наверное, тоже вздремнул часок.

Он был в пиджаке. Пиджак напомнил Нике, что на улице похолодало.

– Не могли бы вы распорядиться, чтобы мне привезли из дома куртку? – спросила она. – Любую, какая попадется под руку. Или теплый пиджак.

Кирилл ответил ей быстрым, оценивающим взглядом и, видимо, заметил, что она дрожит.

– Сделаем.

– Спасибо.

Вся семья собралась в люксе у Кати, которая умела оставаться хозяйкой в любых обстоятельствах. Она заказала в номер несколько бутылок коньяка, сыр, фрукты и большой кофейник с горячим кофе. Ника негромко спрашивала присутствующих, чего бы им хотелось выпить, и бесшумно разносила чашки и бокалы. Она прекрасно помнила предпочтения всех родственников Аркадия Юрьевича. Ее профессия предполагала наличие отличной памяти.

За минувшую бессонную ночь она успела запомнить, что привычки Федорова не отличаются изысканностью: он пьет черный кофе без сахара.

Когда она подавала Кириллу его чашку, он благодарно кивнул и спросил:

– Режет глаза?

Ника сообразила, что забыла снять темные очки.

– Прошу прощения, – смутилась она и сняла их. – Совсем забыла.

И конечно, на ее покрасневшие глаза обратили внимание все присутствующие.

– Ты что-нибудь ела? – спросила Катя, положив руку ей на плечо.

– Еще нет.

– Тогда садись и поешь сыра с фруктами. Слышишь? Если смогла я – сможешь и ты.

По настоянию Кати Ника положила себе на тарелку несколько кусочков сыра и банан.

Она осмотрелась в поисках свободного места. По просьбе Катерины в номер принесли дополнительные стулья и кресла, но их заняли члены семьи. Единственное свободное место осталось рядом с Федоровым. Ника села и под зорким взглядом Кати откусила кусочек от банана.

Усилием воли она заставила себя прожевать его. Если бы не посторонние, она выплюнула бы банан, не в силах проглотить его. У нее перехватило горло. Но Ника упрямо продолжала жевать.

– Глотайте! – велел Кирилл так тихо, что его услышала только она.

Ника попыталась. Со второй попытки ей это удалось.

Чтобы жить – надо есть. И поэтому она принялась за еду с той же решимостью, с какой бралась за любое дело.

Почему-то присутствие Федорова ободряло ее. За последние несколько лет, с тех пор как она поселилась в доме Виленского, в поселке не произошло ни единого убийства. Однако Кирилл производил впечатление человека, знакомого с подобными ситуациями и знающего, что надо делать. Его деловитость не давала родным убитого открыто изливать чувства. Они бессознательно подражали Федорову и вели себя сдержанно. Даже Ника успокоилась, зная, что теперь все под контролем. А ее дело сейчас жевать и глотать.

Она слушала негромкие, точные вопросы и ответы.

Чаще – Катины ответы.

Катя сложила руки на коленях:

– Извините… а где папа? Нам предстоит организовать похороны…

– В морге, – ответил Кирилл. – После вскрытия тело отдадут вам.

Все в комнате замерли.

– После вскрытия? – переспросил Михаил. – А это еще зачем?

– Вскрытие – обязательная процедура в случае убийства.

– Это же абсурд! – вмешалась Катя. – Ладно бы не была известна причина смерти, но ведь папу застрелили! Причины его смерти очевидны! – На слове «смерть» ее голос задрожал, но она быстро взяла себя в руки.

– Да, причины смерти кажутся очевидными. Но иногда в жертву стреляют или сжигают ее, чтобы скрыть истинную причину – отравление или удушение.

– Неужели установить эту причину так важно? – спросила Лиана.

– Причины смерти могут многое рассказать об убийце. Например, кто мог иметь доступ к тому или иному яду? Кто достаточно силен, чтобы задушить? Лично я считаю, что вашего деда застрелили. Но подтвердить это может лишь патологоанатом.

– И когда отдадут… папу?

– Точно не знаю, но скорее всего завтра.

– Хорошо! – Катя нервно потерла кончик носа и переглянулась с братом. – Сегодня четверг. Если завтра его отдадут нам, похороны состоятся или в субботу, или в воскресенье. Миша, что скажешь?

– В воскресенье, – сразу решил Михаил. – В выходной легче собрать знакомых.

– Согласна. Значит – в воскресенье! – И она сделала пометку в своих записях.

Кирилл повернулся к Михаилу:

– Если не ошибаюсь, вы должны были заехать за завещанием. Вы привезли копию?

– Да, она у меня.

– Вы знаете, что написано в завещании?

– Нет, оно хранится в запечатанном конверте. То есть все мы знаем его суть, в общих чертах. Но детали нам неизвестны.

– Вы позволите взглянуть?

Брови Михаила взлетели вверх:

– Можно узнать зачем?

– Иногда наследство оказывается важным мотивом.

Катя громко ахнула:

– Вы намекаете, что кто-то из нас убил папу?

– Нет. Против вас нет никаких улик. Я просто выполняю все необходимые процедуры. Я не хотел бы упустить что-нибудь важное, что поможет нам раскрыть это преступление.

Михаил достал большой конверт. Как он и говорил, тот был надежно запечатан. Кирилл вопросительно взглянул на Михаила. Тот кивнул, решительным жестом сломал печать и вынул из конверта несколько листов.

Кирилл быстро перелистал страницы завещания, наскоро просматривая текст. Вдруг он замер, вскинул голову и впился в Нику взглядом:

– Вы знали, что по условиям этого завещания наследуете внушительную сумму?

Глава 11

Вероника заморгала, скорее растерявшись, чем изумившись. Из-за шока и усталости она сомневалась, что правильно поняла слова следователя.

Она даже огляделась, словно надеясь увидеть в гостиной еще одну Нику. Никого не обнаружив, она перевела взгляд на Кирилла, увидев, что он пристально наблюдает за ней.

– Вы имеете в виду меня? – уточнила она, по-прежнему ничего не понимая.

– Управдома Виленского, Веронику Тропареву. То есть – вас.

Она кивнула и тут же поднесла ладонь ко лбу. Наверное, от недосыпания, а может, и от избытка кофеина у нее адски разболелась голова.

– Аркадий Юрьевич что-то завещал мне? – К ее неудовольствию, голос дрогнул, нижняя губа задрожала, прежде чем она успела прикусить ее. Но сморгнуть выступившие слезы Ника не сумела.

– Ну конечно, – подтвердила Катя. – Папа сам говорил нам об этом.

– Но я… я ничего не знала.

– Он думал, что ты не станешь возражать, – объяснил Михаил.

– Прошу прощения, – резко перебила Ника и бросилась в ванную, чтобы не опозориться при всех и не расплакаться по-детски, навзрыд. Едва она скрылась за дверью ванной, ее лицо исказила мучительная гримаса. Она схватила полотенце, чтобы приглушить всхлипы.

Только сила воли помогла ей взять себя в руки, перестать всхлипывать и вовремя приложить к глазам полотенце, чтобы вытереть слезы. Несколько раз глубоко вздохнув, она успокоилась.

Ничто и никогда не трогало ее так, как известие о том, что Виленский упомянул ее в завещании. Ей хорошо платили, ей нравилось заботиться о старике. Она любила его за обходительность и чувство юмора, за устаревшие манеры и порядочность. Ни на какое наследство она