Страсти по власти. От Ленина до Путина - Михаил Пазин

В конце доклада Владимир Ильич призвал к сплочению партии и заявил о недопустимости существования в ней оппозиции. Несмотря на этот призыв, в РКП(б) вплоть до конца 1920-х годов существовали «правая» и «левая» оппозиции, которые придерживались различных точек зрения на те или иные политические либо экономические вопросы жизни страны. (Сталин всех этих оппозиционеров терпеть не мог, потому что они угрожали единству партии, и позже разобрался с ними по полной программе.) Сталин выиграл войну с оппозицией, и в этом была его огромная заслуга. С оппозицией СССР не достиг бы таких успехов ни в экономике, ни в военном деле, ни в партийном строительстве.

…Зиновьев с Каменевым считали, что главную опасность для них представляет Троцкий, а потому они поддерживали Сталина. Они считали его человеком с ограниченными политическими возможностями. Между тем Иосиф Виссарионович, став генсеком, набирал силу. Дело в том, что РКП(б) была устроена так, что все партийные руководители не избирались рядовыми партийцами, а назначались сверху. Формально говорилось: мы, мол, тут посоветовались и решили выдвинуть кандидатуру товарища такого-то на должность… Против такого решения вышестоящего партийного органа (а тем более Секретариата Политбюро) не попрешь, и рядовым коммунистам ничего не оставалась делать, как голосовать за предложенную кандидатуру. Став генсеком, Сталин стал назначать на высокие руководящие посты сторонников своих идей. В 1922–1923 годах состоялось около тысячи таких назначений, в том числе на должности секретарей 42 губкомов. В августе 1922 года в стране работало уже около 15 тысяч партийных функционеров, тогда как в 1919 году их было всего 80 человек. Наверху этой пирамиды стоял Сталин. «Кадры решают все!» – таким был лозунг Сталина. Троцкий видел это усиление позиции Кобы и стал опасаться, как бы партия не превратилась в бюрократический аппарат (вместо того, чтобы сражаться за мировую революцию).

Ленин был обеспокоен расколом в воззрениях своих «товарищей» по партии – Троцкого и Сталина – и написал «Письмо к съезду», иными исследователями трактуемое как «Завещание Ленина». Его история такова. Приближался XIII съезд РКП(б). В его преддверии тяжело больной Ленин написал ряд заметок, в том числе и это «Письмо к съезду». В нем он писал буквально следующее:

«Тов. Сталин, сделавшись генсеком, сосредоточил в своих руках необъятную власть, и я не уверен, сумеет ли он всегда достаточно осторожно пользоваться этой властью. С другой стороны, тов. Троцкий, как доказала уже его борьба против ЦК, в связи с вопросом о НКПС, отличается не только выдающимися способностями. Лично он, пожалуй, самый способный человек в настоящем ЦК, но и хватающий самоуверенностью и чрезмерным увлечением чисто административной стороной дела. Эти два качества двух выдающихся вождей современного ЦК способны ненароком привести к расколу, и если наша партия не примет мер к тому, чтобы этому помешать, то раскол может наступить неожиданно…» Таким образом, Ленин фактически признал, что у партии есть два лидера – Сталин и Троцкий.

Потом Ленин написал еще и добавление к этому письму: «Сталин слишком груб, и этот недостаток, вполне терпимый в среде и общениях между нами, коммунистами, становится нетерпимым в должности генсека. Поэтому я предлагаю товарищам обдумать способ перемещения Сталина с этого места и назначить на это место другого человека, который во всех других отношениях отличается от тов. Сталина только одним перевесом, а именно, более терпим, более лоялен, более вежлив и более внимателен к товарищам…»

Все дело в том, что эти заметки были написаны не рукой Ильича, а рукой Крупской! Он ей диктовал, поскольку его разбил паралич и сам он писать не мог! Более того, у него отнялась речь! И если первую заметку еще хоть как-то можно приписать Ильичу, то вторую – совершенно невозможно, и вот почему. Ленин действительно был озабочен разногласиями Троцкого со Сталиным, почему и надиктовал эту заметку. Вторую же заметку (я в том абсолютно уверен) сочинила Надежда Константиновна, потому что была зла на Сталина. Мы уже говорили, что члены Политбюро, заточив Ленина в Горках, запретили его окружению обсуждать с ним политические темы. Это объяснялось заботой о здоровье больного Ильича. А Крупская не удержалась и рассказала Ленину о разногласиях между Троцким и Сталиным. Вот почему текст первой заметки принадлежит Ленину: в нем речь идет только о возможном расколе в Политбюро. После этого Ленину стало совсем худо – переволновался Ильич за судьбу партии. У него пропала речь. Сталин, узнав об этом, позвал Крупскую к телефону, грубо обругал ее, назвав «коровой» (у Крупской и в самом деле из-за базедовой болезни были выпучены глаза). Вот Крупская, обидевшись на Сталина, и дописала в «Письме к съезду», что Сталин груб и его за это надо сместить с поста генсека. Отомстила, можно сказать. В то же время она была сторонницей Троцкого, почему и превозносила его до небес.

Тем не менее инсинуации Крупской были приняты Политбюро за чистую монету (у Ленина-то уже не спросишь!). Принципиальный Сталин тут же заявил о своей отставке. Каменев предложил решать вопрос о перемещении Сталина с поста генсека голосованием. Большинство высказалось за Сталина, против – только Троцкий и его сторонники. Затем проголосовали за то, чтобы этот «ленинский» документ был зачитан делегациям на XIII съезде. Так и поступили; все делегаты съезда были ознакомлены с этим письмом. Между тем уже после смерти Сталина стали ходить слухи, что он скрыл «Завещание Ленина» и тем самым узурпировал власть. На XX съезде об этом кричал лжец Хрущев; уже в наше «демократическое» время был снят фильм по рассказам Варлама Шаламова «Завещание Ленина». Его якобы прессовали за то, что он тайно распространял это «завещание». Одна беда: о «Письме к съезду» знали все коммунисты Советского Союза! Но современные извратители истории, разные там Млечины и Сванидзы, еще не на то способны в своем зверином антисталинизме. А это был лишь малюсенький эпизод борьбы с оппозицией, основанный к тому же на личной обиде Надежды Константиновны.

А Троцкий продолжал свою борьбу со Сталиным, критикуя все и вся. В мае 1923 года в «Правде» он подверг критике его взгляды по национальному вопросу. После провала коммунистического мятежа 1923 года в Германии Троцкий инициировал дискуссию о внутрипартийной демократии. В октябре он направил письмо к членам ЦК, в котором отмечал оторванность ЦК от партии и складывание аппарата партийных секретарей, решавших все важнейшие партийные и государственные дела. Это письмо нашло отклик в душе так называемых «старых большевиков», привыкших к той говорильне, которая существовала при Ленине. Они даже подписали особый манифест от имени 46 членов ЦК. Если говорить коротко, они призывали к свободе дискуссий по любому поводу без конца и края. Известно ведь: где соберутся два политика, там обязательно присутствуют три мнения. Дискутировать предлагалось в тот момент, когда страна находилась в тяжелейшем положении, – разруха. Надо было дело делать, а не дискутировать бесконечно по любому вопросу! Известный современный беллетрист Елена Прудникова привела пример: попробуйте организовать дискуссию на демократических началах в бригаде, например, ремонтных рабочих из пяти человек, и вы увидите, что они вам наремонтируют. Так и с партией (а партия была одновременно и государством): вместо четкого выполнения приказов предлагалось разводить бесконечные антимонии. Одним словом, «подписанты-46» поставили Политбюро перед фактом: либо они возрождают дискуссии, либо партия распадается на отдельные группировки. Оппозиция хотела дискуссии, и она ее получила. В ходе дискуссии, развернувшейся в декабре – январе 1923–1924 годов, оппозиция потерпела полное поражение: за позицию Политбюро высказалось 98 % партийцев, а за предложение оппозиции – лишь 2 %. В ответ на это «тройка» – Сталин, Каменев и Зиновьев – на XIII партийной конференции осудила Троцкого и всю его оппозицию за фракционность и за «меньшевистский уклон». В декабре 1923 года Политбюро достигло с Троцким временного компромисса. Однако сразу же после этого он опубликовал свою работу «Новый курс», в которой призывал к обновлению «старой гвардии» и привлечению в ряды партийцев молодежи. Теперь уже возмутились «старые большевики», и Сталин в том числе. Таким образом, инспирированная Троцким дискуссия в партии по самым разным вопросам в декабре 1923 года достигла апогея. Дело дошло до того, что начальник политуправления Красной Армии В. Антонов-Овсеенко даже написал в Политбюро письмо с угрозами: если тронете Троцкого, то вся армия выступит на его защиту. Обстановка в стране была такой, что в начале 1924 года всерьез ждали военного переворота. Однако Троцкий струсил и отмолчался, а без него устраивать путч никто не решился.