Ее заветное желание - Лесия Корнуолл

– На вас еще должна быть шляпка под цвет платья, ведь так? Соломка, украшенная зелеными перышками. – Он мысленно представил, как это должно выглядеть.

Дельфина засмеялась.

– Вы просто уникум.

– И кружевные перчатки.

– Из белой лайки, – поправила она. – Вы всегда проявляли такой интерес к женской моде?

– Моя сестра какое-то время была серьезно больна. Когда я уходил из дому, она всегда настаивала, чтобы я возвращался с подробным отчетом о самых последних веяниях моды, новых платьях и обуви. Подборок из выкроек модисток ей было недостаточно. Она со сводившей с ума дотошностью заставляла меня описывать туалеты всех лондонских дам. Я стал самым настоящим специалистом по чулкам с вышивкой на лодыжках, по плиссе и гофре, по муслиновым оборкам. Я знаю, как называются по меньшей мере девять разных видов женских шляпок.

Дельфина расхохоталась.

– Вы пример для подражания всем братьям. Единственное, что принес мне мой брат, когда я лежала больная, – это корзинка с жабами. Няньке и трем лакеям потребовался час, чтобы переловить их всех, пока я стояла на кровати и визжала, – сквозь смех сказала она.

Он попытался представить, как Дельфина, которую он видел на балу у герцогини Ричмонд, боится жаб: та Дельфина могла бы встретиться лицом к лицу с армией французов, не то что жаб, – был готов поспорить, что, в конце концов, это они стояли бы на кровати и визжали от ужаса.

– Я-то думал, вы ничего не боитесь, – сказал Стивен.

– Я много чего боюсь.

– Например?

– Глубокой воды. – В голосе ее не осталось и намека на веселость.

– Тогда обещаю, что не прыгну за борт сегодня. Да я и не найду дорогу к перилам без провожатого. А еще чего боитесь?

Она молчала, и Стивен, нахмурившись, добавил:

– Все мои страхи лежат на поверхности. По крайней мере, так может считать сторонний наблюдатель. Что тут такого, если вы поделитесь своими?

– Вам позволительно спросить, милорд, но леди должна кое-какие секреты держать при себе.

Тон ее вдруг стал холоден. Он что, коснулся больного места?

– Должно быть, мы уже недалеко от доков, – решил поменять тему Стивен.

– Как вы узнали?

Он поморщился.

– Я слышу, как кричат чайки. Это первое, а второе – запахи.

– Ну да, только что мимо нас прошла рыбацкая лодка. В ней рыбы по самые борта.

– Предпочитаю запах рыбы только тогда, когда она уже приготовлена, – признался Стивен.

– Значит, вы никогда не жили у моря.

– Да, поместье моего деда располагалось в центре страны, а его повар специализировался на оленине да еще жарил гусятину.

– И никакого запеченного хека, никаких морских щук с песчанками и даже никаких пирогов с килькой? Мы сами собирали устриц на берегу после отлива рядом с домом моей бабушки. Они брызгаются водой, вы знаете?

– Бабушки? – переспросил Стивен.

Ее речь звучала по-детски взволнованно и увлеченно. Он представил, как она, подоткнув подол платья в розовую и белую полоску, с босыми ногами и распущенными по ветру волосами бродит по песчаному берегу, вооружившись ведром и черпаком. Ему вдруг страшно захотелось взглянуть на нее такую.

– И устриц не ели? – удивилась Дельфина. – Смотрите, там индиец! О, извините, я хотела сказать… Ну, корабль, из тех, что курсируют между Англией и Индией.

– Швартуется или отходит? – быстро спросил он.

– Непонятно. А как определить?

Он втянул воздух носом.

– Не пахнет ни пряностями, ни чаем. На него что-нибудь грузят?

– А почему… Да, они закатывают бочки по сходням.

– Значит, отходит. Наверняка со следующим приливом.

– На причале толпятся солдаты. Должно быть, вернулись с… – Дельфина неожиданно замолчала, и ему стало понятно, что она там увидела: раненых, истощенных и грязных. Армия возвращается домой с войны. По крайней мере, на этот раз она закончилась. Ему стало интересно, нет ли среди этих солдат Холлета. Вряд ли он смог бы опознать его, даже если бы вернул зрение, потому что был абсолютно уверен: никогда ему не встречался человек с таким именем.

Дельфина продолжала оживленно рассказывать все, что видела. Это походило на чтение письма с описанием путешествия. И тем не менее он вдруг обнаружил, что может без труда мысленно представить себе все, о чем рассказывала его спутница. На миг Стивену даже показалось, что в ее присутствии к нему вернулась способность видеть.

Ее щебетание дало ему возможность вновь ощутить себя человеком, которым он был до этого: нормальным, целым и невредимым. Почти ощутить! Конечно, это была иллюзия. Он не мог увидеть ее оживленных зеленых глаз, солнечного света, блестевшего в ее волосах, этого чертова платья в розовую и белую полоску… Ему хотелось…

Закрыв глаза, Стивен потер их в тысячный раз, молясь о том, чтобы зрение каким-нибудь чудесным образом вернулось к нему. Тщетно!

Молоденький капитан поднял глаза от полковых списков и нервно улыбнулся герцогу Темберлею – пэру и герою войны.

– Сержант Холлет мог быть уже уволен из рядов армии. Мог даже умереть. О нем у меня нет никаких записей, ваша светлость.

Он ничего не знал о том, что случилось с сержантом, который потребовался его светлости, как, впрочем, и о сотнях других участников битвы при Ватерлоо. И ничего не узнает, пока список потерь не дойдет до него сюда, в штаб конной гвардии. И даже после этого. Ведь люди гибнут в сражениях, пропадают без вести навсегда. Некоторые подписали документы о своем зачислении на воинскую службу простым крестиком. А многие рекруты не могут по буквам произнести свое имя. Фамилию Холлет могли записать как Холл, или Моллет, или Том Турецкий. Все, что было известно капитану, – что у него нет данных, которые требовались очень сердитому, очень большому герцогу, нависавшему над ним.

Судя по всему, на континенте никто особо не торопился с отправкой сведений в Лондон, поэтому ему и приходилось крутиться, отвечая на вопросы встревоженных жен и матерей, а также таких важных персон, как герцог Темберлей. Холлет мог уже тайно вернуться домой, где бы он ни жил. Капитан очень надеялся на то, что этот сержант не задолжал денег Темберлею. Герцог не походил на того, кто был готов что-то простить.

– Могу я еще чем-то помочь вам, ваша светлость?

– У вас есть данные на майора Стивена Айвза? – Сидя в кресле напротив, герцог наклонился вперед и пригвоздил взглядом своего визави к спинке стула.

Капитан оттянул воротник и провел пальцем по вспотевшей шее. Он попытался представить, как лорд отреагирует на дурные новости о майоре Айвзе. Майор должен был предстать перед трибуналом. Ему гарантировался краткий отпуск для лечения после тяжкого ранения на поле боя.