Нарко. Коготь ягуара - Джефф Мариотт

Попытался согнуть ногу так, чтобы дотянуться до лодыжки, но она была зажата между ним и противником. И понял, что, если ему это удастся, это сместит давление на руку другого. Но должен был попытаться, чувствуя оружие у своей спины, чувствуя, что ствол почти на месте.

Агилар отчаянно вцепился в ногу. Поймал край отворота джинсов и вздернул его.

Пистолет двигался вдоль его спины, царапая ее стволом. Противник пытался уцепиться за спусковой крючок.

Агилар коснулся рукоятки ножа, обхватил ее. Оружие легко выскользнуло из ножен.

Наотмашь ударил и ощутил, как клинок впился во что-то. Услышал вопль. Руку оросила горячая кровь. Агилар бил снова и снова, пока тот не перестал трепыхаться. Агилар забарахтался, высвобождаясь, и поднялся на ноги.

Не считая убитого, он был один. Не знал, куда девались Монтойя и второй парень. Не знал даже, с какой стороны пришел. Он затерялся во тьме, в окружении врагов.

Опустился на четвереньки и шарил по полу, пока не нащупал MAC-10. По весу понял, что вставить третий магазин не сумел. Похлопал по карманам. Нету. Значит, где-то в коридоре, но где? Кто-нибудь мог пнуть его метра на три. А звуки продолжающегося сражения уже докатились до него.

Сунул бесполезное оружие за пояс, продолжая крепко сжимать нож в правом кулаке.

Хотя бы клинок при нем.

А темный коридор еще надо зачистить. Насколько он понимал, другие двери еще не проверены. Глупо пытаться, оставшись без оружия. Но Агилар не сомневался, что Коста где-то здесь, а судя по звукам, остальным парням – тем, что еще живы, – явно недосуг.

Перешел к следующей двери, открыл. Ничего.

То же самое и со следующей.

Очередная была заперта. Постучал в нее кулаком, крикнув:

– Все чисто! – уповая, что голос прозвучал достаточно убедительно. Ни намека на отклик.

Значит, тут больше ничего не поделаешь. Ему нипочем не вышибить стальную дверь холодильной камеры, если это она. А чтобы ее расстрелять, нужна пушка.

И тут Агилар вспомнил о мужике, собственноручно зарезанном насмерть. У того был огнестрел. Должен быть по-прежнему где-то рядом с ним. Вернулся назад, едва не споткнувшись о вытянутую ногу. И тут же понял, что нашел нужное место. Принялся шарить вокруг, угодив ладонью в лужу крови и натыкаясь на ошметки отсеченной плоти.

И был еще на полу, обыскивая труп, когда услышал движение в главном коридоре. Подняв голову, увидел долговязый силуэт, который мог принадлежать только Чернявому, боровшемуся с двумя парнями. Никто не стрелял – то ли патроны кончились, то ли старались не шуметь. Последнее казалось маловероятным, учитывая тарарам, эхом докатывающийся из других частей здания.

И все же он был один против двоих, а Агилар знал, что Чернявый – один из самых доверенных sicario Эскобара. Прекратив бесплодные поиски ствола, он беззвучно поднялся и подкрался к борющимся сзади. Чернявого он мог отличить, а значит, любой из остальных – законная добыча.

Подняв нож на уровень ребер, он нанес удар.

Клинок с двухсторонней заточкой вошел глубоко, и раненый вскрикнул.

– Твою мать! – крикнул он, пытаясь дотянуться до источника боли. Агилар чуть повернул клинок и вырвал его из раны. Кровь хлынула фонтаном, к клинку прилипли какие-то жилы.

Раненый еще кричал: «Твою мать! Твою мать!», когда Агилар снова ткнул его ножом. Крики сменились бессловесным мычанием. Агилар выдернул нож, полоснув второго. Лезвие попало в цель, что-то рассекло, и второй заверещал от боли.

Чернявый воспользовался тем, что тот отвлекся, и пнул его в пах, а когда тот начал сгибаться пополам, ухватил его за голову. Агилар услышал треск костей, когда Чернявый свернул противнику шею и выпустил его. Тот шмякнулся на пол.

– Спасибо, браток, – сказал Чернявый.

– Пустяки.

Они стояли там вдвоем, тяжело дыша и радуясь, что еще дышат. Шум боя стих. Вместо стрельбы послышались громкие крики. Агилар узнал голос Отравы. Значит, зашедшие спереди пробились назад. Чернявый, явно пришедший к тому же выводу, захохотал.

– Мы победили! Гребаный в рот, мы победили!

Через минуту подошли люди с фонариками. С ними был Курок, вооруженный фонариком и дробовиком. Монтойя тоже был с ними.

– По-моему, мы убрали всех, – проговорил Монтойя. – Просто зачищаем все помещения. – Он хмыкнул. – Как положено полиции.

– Как насчет Косты? – поинтересовался Чернявый.

Змееглаз полоснул себе ладонью поперек горла.

– Блестяще, – Чернявый повернулся к Агилару: – Чел, ну ты что-то с этим пером. Типа прям демон какой-то.

В свете чьего-то фонарика Агилар увидел, что нож лоснится от крови и кишок. Ладонь и рука тоже были в крови. Он чувствовал себя воином муиска[18] былых веков.

Или Тарзаном.

Разве что сомневался, что Тарзана хоть раз тошнило после убийства недругов. Глядя на кровь и думая о том, что он натворил во тьме, он вынужден был натужно сглатывать, чтобы не блевануть. Наверно, было бы хуже, если бы он видел, что творит, какие увечья причиняет его нож чужим человеческим телам.

Впрочем, или они, или он.

Ну, хотя бы он вернется домой к Луизе.

Вероятно, с премией в кармане.

На рынок вошли двадцать восемь человек.

Вышли одиннадцать.

Отрава нес голову Косты, вцепившись пальцами в густую черную шевелюру банкира.

Агилару было дурно, подташнивало, но, похоже, только его одного. Остальные – несмотря на понесенные потери и полученные некоторыми ранения – выглядели чуть ли не навеселе, захмелев от крови.

Агилар не мог не признать, что тоже чувствует что-то подобное. Дурноту – и ликование. И от ликования еще тошнее. Это неправильно, понимал он. Ему придется во многом исповедоваться во время следующего визита в церковь. Ему хотелось проблеваться, очистить себя изнутри, вывернуться наизнанку, но перед остальными он не посмел.

Думал, что теперь, покончив с делом, может отправиться домой, принять душ и позволить Луизе весь день баюкать себя в объятьях. И этого ему хотелось более всего на свете.

Но вместо того Монтойя, переговоривший с Чернявым, сказал, когда они снова забрались во вседорожник:

– El Patrón’у надо тебя повидать, брат.

– Повидать меня?

– Я же сказал. Твое искусное владение ножом произвело на Чернявого изрядное впечатление. Он хочет, чтобы Эскобар познакомился с тобой.

– Он со мной уже познакомился.