Скорбный день - Ольга Герр

Между тем, Алекс прокладывал всадникам путь. Макс и Вика держались поблизости. Ева тоже старалась не отставать от них, опасаясь потеряться в толпе. Они прошли мимо жонглера, подбрасывающего вверх мячи. Мимо заглатывателя шпаг, возле которого Вика притормозила, но Алекс подхватил ее под руку и увлек дальше. Комедианты в маскарадных костюмах, обнаженные танцовщицы, клоуны с разрисованными лицами, целующиеся мальчики, балерины в пышных пачках − образы мелькали так быстро, что вскоре слились в пестрый калейдоскоп, и Ева перестала различать отдельные картинки.

На пересечение зала ушло не менее получаса. Наконец, впереди показался помост с двумя тронами и длинным столом с угощениями сплошь из золота. Запеченный поросенок – из золота, торт с розочками – из золота, щука – из золота, на что бы ни падал взгляд, все было из золота. Мужчины на тронах напоминали статуи перед входом в шатер. Они с завистью взирали на веселье в зале. Еве пришло в голову, что зал – огромная сцена, на которой разворачивается спектакль, а в роли зрителей эти двое - Бер и Бирши или точнее их души, наказанные за разгульный образ жизни.

Всадники остановились перед помостом. Тенебра нервно всхрапнула. Ее, как и других лошадей, нервировал шум и яркие краски.

Алекс взглядом велел Еве говорить. Все-таки Тьма живет в ней, а значит слушать цари Садома и Гоморры будут именно ее.

Ева присела в реверансе, не зная, как еще поприветствовать царских особ, и толстяки повернули к ней головы.

− Кто это? – спросил тот, что слева, у того, что справа.

− Я почем знаю? – почесал в затылке правый.

− Надо бы выяснить, − предложил левый.

− Еще как надо, − согласился правый.

− Так что ж не спросишь? – поинтересовался левый.

− Так у кого? – развел руками правый.

Они переговаривались между собой, игнорируя Еву. Она кашлянула, привлекая внимание болтунов, и представилась по всей форме:

− Меня зовут Ева. Я всадница по имени Тьма.

− Всадница по имени Тьма! – ахнул левый.

− Кто бы мог подумать, − покачал головой правый.

− Зачем она к нам пожаловала? – левый посмотрел на соседа.

− Никак ограбить нас хочет, − сощурился правый.

− Да что у нас взять? – удивился левый.

− А золото? – напомнил правый.

− Ах, золото, − ударил себя по лбу левый. – За ней надо проследить.

− Еще как надо, − закивал правый.

− Простите, − было не так-то просто вклиниться в диалог царей, но Ева рискнула, − мне ваше золото ни к чему.

− Как это ей золото ни к чему? – возмутился левый.

– Всем к чему, а ей нет, − поддержал его правый.

− Да кто откажется от богатства? – недоумевал левый.

− Только сумасшедший, − вторил ему правый.

Ева глубоко вздохнула, сдерживая раздражение. Эти двое выведут из себя даже святого.

− Похоже, это будет непросто, − сказал Алекс.

Ева посмотрела на парня:

− Как до них достучаться?

Цари по-прежнему обсуждали что-то между собой, но она не слушала.

− Вы заметили, что они прикованы к тронам? − вмешалась Вика. – Они не могут встать.

Золотые кресла служили царям кандалами. Они были обречены вечно сидеть здесь, взирая на веселящуюся толпу. Лишенные даже таких простых удовольствий, как еда и питье. Долгие столетия они провели в обществе друг друга, а потому разучились общаться с кем-либо еще.

− Я пришла за ключом от второй печати! − крикнула Ева.

Цари тут же принялись обсуждать известие между собой.

− Ключ ей наш понадобился, − проворчал левый.

− А мы не отдадим, – предложил правый.

− Да разве так можно, − вздохнул левый.

− Жаль, что нельзя, − огорчился правый.

− Пусть побудет нашим гостем, − оживился левый.

− И в самом деле, − разрумянился правый.

− Пусть она и ее спутники выпьют и закусят за наше здоровье, − сказал левый.

− И отдохнут с дороги, − кивнул правый.

− А потом мы отдадим ключ, − подвел черту левый.

− Так и сделаем, − потер ладони правый.

− Пусть придет завтра, − велел левый.

− Да-да, завтра и ни минутой ранее, − покивал правый.

Приняв решение, цари погрузились в аморфное состояние.

К всадникам, словно стайка пестрых бабочек, слетелись юные прислужницы. У Евы забрали поводья – Тенебру вместе с другими лошадьми увели - а ее саму прислужницы силком потащили прочь от помоста – хрупкие с виду девушки на поверку обладали недюжинной силой.

В апартаментах в арабском стиле, куда привели Еву, пол устилали ковры, тут и там валялись декоративные подушки. В углу рядом с софой дымился кальян. Клубы сизого пара разлетались по комнате, переплетались и складывались в причудливые фигуры. Ева вдохнула дым, и на нее навалилась усталость, ноги подкосились. Прислужницы не дали ей упасти - подхватили на руки и понесли дальше.

Сквозь полузабытье Ева чувствовала, как прислужницы раздели ее и погрузили в теплую воду. Кожу приятно пощипывало, разгоряченное тело обмякло. Девушки запели. Их чистые голоса навевали дрему. Ева откинула голову на мягкий валик и прикрыла глаза.

Очнулась она в комнате с кальяном, лежа на софе в шелковом сарафане до пят, перехваченном под грудью широким поясом. Ноги были обуты в мягкие восточные тапочки с загнутыми носами. Волосы – высушенные и расчесанные – спадали по плечам.

Приподнявшись на локтях, Ева заметила рядом с собой Вику. Девушка спала. Ева потянулась к всаднице, но ее снова обступили прислужницы с золотыми блюдами, доверху наполненными едой. Здесь было и мясо, и рыба, и фрукты с овощами. В животе у Евы заурчало. Она жадно набросила на еду. Вика проснулась посередине трапезы и присоединилась к ней.

Насытившись, они повалились на подушки. Двинуться было невозможно, дышалось и то с трудом. Им бы спокойно отлежаться, но прислужницы повели их в главный зал.

Там к Еве подскочил юноша в костюме купидона: не считая набедренной повязки, на нем ничего не было. Кудри на его голове, казалось, были отлиты из золота, как и весь шатер. Юноша протянул кубок с неизвестной жидкостью. Ева покачала головой, отказываясь, но прислужницы поднесли кубок к ее губам, и пришлось пригубить напиток. На вкус он напоминал безалкогольный вишневый сок. Ничего страшного не случится, если она выпьет немного сока. Напиток обладал бодрящим эффектом. Ева ощутила себя молодым деревцом, внутри которого растекается весенний сок.