Жизнь и смерть Бенито Муссолини - Михаил Ильинский

Примерно в это же время на квартиру Муссолини пришел человек непонятной национальности. Он предложил Бенито передать его газету в распоряжение Австрии. Взамен он обещал все, о чем бы тот ни попросил. Ракеле была в соседней комнате и слышала, как разгневанный Муссолини отвечал суровым тоном: «Уходите! Идеалы не покупаются за деньги». Затем, повернувшись к жене, сказал: «Ракеле, открой дверь этому господину». Мгновение посетитель оставался в замешательстве, затем, взяв руку Муссолини, крепко пожал ее и сказал: «Я восхищаюсь…».

Первый номер «Пополо д'Италия» вышел 15 ноября 1914 года; это был успех. Несмотря на противодействие противников. Тираж рос очень быстро, достигнув за несколько месяцев тех 100 тысяч экземпляров, которые когда-то Муссолини обеспечил «Аванти!», между тем как популярность социалистической ежедневной газеты падала день ото дня. Именно «Аванти!» наградила редакцию газеты «Пополо д'Италия» эпитетом «вязкое пристанище» (логово), но это понравилось Муссолини, и он его часто повторял в позитивном смысле.

Чтобы понять, как относится к газете широкая публика, чета Муссолини частенько наведывалась инкогнито в киоски или стояла около уличных продавцов газет. Им неизменно отвечали на миланском диалекте: «Идет хорошо. Особенно когда в ней есть статья этого башковитого Муссолини; если бы мы его знали, мы бы посоветовали ему писать каждый день».

В октябре 1917-го Муссолини смотрел па мировую войну, как на шаг к революции в Италии, и он был готов приветствовать революцию в России, но воздержался. А вскоре революция (не его «революция» — хотя он уже любил это слово) вызвала у него негативную реакцию.

Ленин, писал Муссолини, был «соломенным чучелом, трусом, предателем истинно революционного пути». «Только татары и монголы могли принять его программу». «Ленин, — продолжал он, — был всего лишь новым изданием всероссийского самодержца, если не хуже; он попросту обращался к народу с лозунгами и взывал к животным инстинктам. Русские были примитивным азиатским народом, который следовало штыками загнать обратно за Уральские горы…»

Утверждают, что эти заявления были связаны с депрессией, последовавшей в настроении Муссолини после поражения итальянцев в сражении с австрийцами при Капоретто 24 октября 1917 года. А русские оказались виноваты в том, что дали австрийцам возможность перебросить силы с Восточного фронта в Альпы. Но главное, виноваты русские были в том, что Муссолини очень хотелось сидеть за обеденным столом во фраке лидера, а ему его не давали.

В это время Муссолини даже отказался от своих слов о том, что когда-то в Женеве или где-то еще в другом месте Швейцарии он видел и даже беседовал с Лениным. «Было или не было? Забыл», — только и бросил Муссолини 3 ноября 1917 года…

С конца 1917 года газета «Пололо д'Италия» получила большие заказы на рекламу от военных концернов; она выходила тиражом 60 тысяч экземпляров, что шало экономически рентабельно и даже прибыльно. Теперь Муссолини писал в «Пополо» на первой полосе: «Революция — это идеи, пронесенные на штыках». Какова была его личная роль? Бенито уже не скромничал: «Я положил палец на пульс масс и сразу же обнаружил состояние полной дезориентации. Общество ожидало моего появления, и мне осталось лишь дать ему возможность меня узнать с помощью моей 1азеты». Газета стала его «боевым конем»…

И в этом — проявление тщеславия и завистливости дуче. Он завидовал всем современникам, которые выходили из сражений победителями и проявляли себя сильнее, чем он, Бенито Муссолини. Но он умел признавать свою слабость, и это становилось на определенном этане его силой. Он завидовал Гитлеру, который филигранно использовал влияние газет, он завидовал Ленину, которым втайне восхищался. Он критиковал Россию — страну тирании, где царил жесточайший режим, отсутствовала свобода слова, были запрещены забастовки, но главное — он уже боялся коммунистической опасности, коммунистов, которыми «через группу интеллигентов» управлял Ленин с его партией. И поэтому Ленин стал для него самим «отрицанием социализма». «Мы пойдем другим путем», — перефразировал Муссолини известную фразу, рассчитывая с помощью внешних кампаний заполучить «увесистую дубинку против славяно-варваров: тогда он уже мечтал о господстве в акватории Средиземноморья, где бы прошла «ось» от Лондона и Парижа к Риму — «географическому центру, лежащему между Востоком и Западом». Он любил видеть себя в воинственной победной позе, повелевая всеми, всем и везде.

Родившийся под знаком Льва, Муссолини, по словам Ракеле, лишь хотел казаться львом, на самом деле он был «просто несчастным малым», а иногда и «жалким котенком». Врач-психиатр Альфред Адлер отмечал, что у Муссолини с детства проявлялось «резко выраженное чувство неадекватности». Что это значит? Хемингуэй, наблюдавший Муссолини вблизи, дал ответ: «Отважный человек не станет драться, например, на дуэлях, как и не станет позировать перед фотоаппаратами, изображая прирученного льва на пляже в Риччоне. А уж тем более, будучи скверным и неопытным водителем, садиться за руль казенного автомобиля и мчаться на большой скорости по плохим дорогам, а затем хвастаться». Абсурд! Но это был Муссолини. «В этом вся его натура и суть, создававшая в стране и за рубежом ореол «рискованного, непредсказуемого человека, лидера, диктатора, любимца женщин, за которым все окружающие его должны чувствовать себя как за каменной стеной».

* * *

Был ли Муссолини атеистом, бескомпромиссным антиклерикалом, как его отец Алессандро? Биографы Муссолини (синьора Сарфатти и другие) утверждали, что дуче с юных лет провозгласил себя атеистом, «сурово обвинял тех социалистов, которые считали религию делом совести». «Наука доказала, что Бога нет, — утверждал он, — а история Христа — это история отверженного еврея, которого родственники считали сумасшедшим и который в сравнении с Буддой был просто пигмеем». Но это его утверждения до 19.14 года, когда Муссолини заверял, что на него самое большое влияние оказал Маркс, гораздо более значительное, чем французский социалист Жорж Сорель или Ницше. На стене в комнате всегда висел портрет Маркса.

После начала мировой войны он стал осторожнее в публичных высказываниях, а после ранения в ногу перестал вообще отрицательно отзываться о Боге. Чем у Всевышнего он вымолил прощение? Видимо, тем, что в 1917-м снял со стены портрет Карла Маркса.

* * *

В феврале 1905-го на сорок восьмом году жизни умерла мать Бенито. И его действительно охватило горе. Он бился в истерике, прятался по углам во дворе, боялся переступить порог дома, в котором лежала его мать. На кладбище он произнес такую трогательную речь, от которой у всех проступили слезы. Он говорил о великой религиозной вере, которая не смогла уберечь мать и облегчить горе, но такая вера — от Бога и в Бога — существует. Таким образом, оыл ли Бенито верующим или атеистом? Или его слова даже на могиле матери вообще ничего не стоили? Думается, что всего было понемногу. Когда похоронили мать, он провел ночь в слезах и в объятиях «прекрасных девиц», снимавших душевную боль в публичном доме. Где логика поведения?

Кроме женских объятий никаких других глубоких убеждений он не признавал. При чем здесь Бог, Маркс, Энгельс, Дарвин и другие мыслители из столетия, которое даровало ему, Бенито, жизнь… Он продолжал нападки на церковь. Священников называл «черными микробами», «насильниками над свободой мысли». И за все эти выходки папа римский Пий XI назвал Муссолини… «человеком, ниспосланным Провидением», чтобы избавить Италию от либерализма и «атеистических заблуждений»… Опять вне логики!