Тараумара - Антонен Арто

Мне неведомо, сколько всего учений, связанных с посвящением, существует на земле; единственный источник, о котором я знаю, зовется ИИСУС-ХРИСТОС; говорят, что он узнал солнца — с первого до шестого, но говорят также, что мексиканское племя тараумара еще не спустилось с первого, потому что сохранило огненный образ того Источника, который оно называет Сыном Божьим. Однажды, рассказывают жрецы ТУТУГУРИ, Великий Небесный Знахарь появился так, как если бы он родился из открытых уст Солнца, Жаждущего, своего Отца в Вечности. И Он Сам был этим солнцем, и держал в руках Первый Крест, и ударял им; и другие Солнечные Кресты и Двойники Солнц рождались от Него и выходили при каждом Слоге, который эти Уста Небесных Крестов, в жертву свету, запечатлевали в безмерности.

Шесть раз ударял Крест света, и солнца подскакивали в небеса. И последнее было неувядаемым и чистым, таким, как его видят до сих пор над морем и землями, но вначале даже ночь была обращена в свет, потому что Сын Жаждущего, поднявшись к своему отцу, вновь начал вместе с ним свой путь в Вечности.

Вот истинная История Иисуса-христа, как нам ее передали на первых уроках христианства жившие в катакомбах, и я хочу увидеть, какое же язычество, скрытое священной памятью Ритуалов, открыло племени тараумара в наши дни возможность узнать своего Родоначальника.

Им был показан подлинный отпечаток лица Христа, тот самый, что проступил на плате святой Вероники на пути к Голгофе; и после таинственного совещания жрецы ТУТУГУРИ пришли мне сказать, что таким на самом деле и было его лицо, и что именно таким явился когда-то предкам их отцов Сын Божий.

Во время своих путешествий Знахарь Бесконечности дал им растение, чтобы вновь открыть врата Вечности усталой и измученной душе. Это растение — СИГУРИ.

Ибо душа идет от дня к ночи, как земля; одно только солнце идет от света к свету; для него существует только день, а ночь — это то, что всегда вдали от него. Но кто скажет, что ночь — это когда нет солнца? кто скажет, что когда небеса так плотно затянуты тучами, никакое солнце никогда не сможет их преодолеть? Вот и все, что говорят сегодня люди по поводу того, кого я видел точно так же, как вижу солнце, и в дождливые дни у меня нет сомнений в его существовании! Это Его ждали и оплакивали вместе со мной все те, кого я люблю на этой земле; и они, и я — все мы совершили ни с чем не соизмеримый поворот, словно напав на угасший след звезды еще до того, как эта звезда вспыхнула перед нашими глазами, и мы увидали наконец, что она вспыхнула. И те из моих друзей и братьев, кто видел, как вспыхнуло это солнце, до конца дней своих будет вспоминать об этом и рассказывать, каким прекрасным был тот день. А другие — что ж, они станут слишком похожи на животных, чтобы заслонить Истину.

— Часто бывает, что ночь приносит душе боль, да такую, что душа, измученная соблазнами и уставшая, уже не вполне понимает, откуда она: сверху или снизу, от света или от сумерек. Именно тогда вступает Пейотль, данный Иисусом-христом. Он подхватывает душу сзади и вновь помещает ее в вечный свет, идущий сверху от Духа; и, поддерживая ее там, учит душу различать себя и эту непостижимую энергию, которая является как бы многосторонней бесконечностью собственных способностей и начинается там, где мы — бесчисленные миллиарды призванных существ, — угасаем и иссякаем.

— Так высоко, как я поднялся в сумеречном состоянии сознания, я никогда не решился бы подняться, по тем или иным очевидным причинам. Между моим я и не-я идет война, которая уже много веков не может прекратиться. Иллюзорность, которую я не люблю, слишком часто, как мне кажется, занимает мое сознание с обольстительной энергией, гораздо более сильной, чем Реальность. Передо мной стояло искушение: быть тем или этим, быть как то или как это, быть как тот или как этот. Вот в чем причина страшной битвы, которую в предчувствии своей Воли и своих Действий я веду со своим не-я. Но кто скажет, на основании чего решил я выбрать свое сознание? Человек видит Добро и Зло, как если бы какая-то сила ему о них говорила, но он никогда не видел себя в Источнике, распределяющем неназванные импульсы, которые побуждают его судить и оказывать предпочтение. Когда человек творит Добро, он считает его превосходным, внушающим доверие и явно более предпочтительным; когда же он совершает Зло, или даже в тот миг, когда он о нем думает, он спрашивает себя, не будет ли ему от этого лучше, и по каким причинам; эти причины словно исчезают из его сознания, и как только Зло их затемнит, Добро является ему как Хорошее, а Зло — как плохое, в то время как Бог, обитавший чуть дальше, чем он полагал, никогда не переставал говорить ему об этом. Но Бог — это тот, кого он никогда не хотел слушать.

— Если принять эту позицию — без интереса к Богу и без проблем, то человек всего-навсего — инертный автомат, генератор скуки и безумия: его полностью покинул разум, а душа, еще чистая, сбежала, потому что она чувствует, как приближается момент, когда этот Автомат породит Зверя, а Зверь — непристойного демона.

Итак, я почувствовал, что мне надо было вновь поднять поток и дотянуться в своем предчувствии до той точки, где я увижу себя развивающимся и желающим. И Пейотль меня туда привел. Перенесенный им, я увидал, что то, чем я являюсь, мне следовало защищать еще до рождения, и что мое Я — только следствие битвы, которую я вел в Высшем против лжи плохих идей.

И напрасно какие-то существа мямлили, что все таково, каким кажется, и больше нечего искать; я-то прекрасно вижу, что они потеряли почву под ногами, и что уже давно они не понимают, что говорят, потому что сами не знают, куда идти, чтобы вновь достичь состояния, в котором они поднимаются над потоком идей и откуда они берут слова, чтобы говорить.

Вот уже целые века их мыслители, да и они сами, отказались от того почетного усилия, которое следует приложить, чтобы заслужить свое сознание, когда известно, где надо его найти и обрести.

— Бессознательное не принадлежит мне, исключая разве что сон, а потом все, что я в нем вижу, и что ведет меня за собой — является ли формой, отмеченной для рождения, или непристойностью, которую я отверг?

Подсознательное — это то, что выявляет предпосылки моей внутренней Воли; но я не очень хорошо знаю, кто в нем царит, и полагаю, что это не я, но поток враждебных Проявлений Воли, поток, который, не знаю почему, думает как я, и у которого нет другого занятия в этом мире и другой идеи, как только занять мое место внутри меня, в моем теле и в моем Я.

Но в Пред-чувствии, Пред-сознании, где их соблазны не дают мне покоя, я вновь вижу все эти дурные проявления воли, но на сей раз я вооружен всем своим сознанием, и когда они обрушиваются на меня, мне это безразлично, ибо теперь я чувствую себя там.

Пейотль удерживает меня в состоянии Пред-сознания, и, поднявшись над человеческим состоянием, я узнаю, где сформировалась моя Воля, и что это за сила, с помощью которой она бросается туда, куда призывает ее Добро, против Зла, которое ее преследует.

Добро и Зло, — говорят жрецы Сигури и позднее повторят Мистики Иисуса-христа, — на этот раз являются не в ощущениях и видениях, но с доказательствами мучеников и опытом их ран, Добро и Зло больше не две противоположные формы материи, не два принципа. Добро — это то, что существует, а Зло — это то, что не существует, что не будет жить, и что прекратится, закончится. Человеческое «Я» никогда в это не поверит. Но человеку необходимо постичь это знание.