Восставшие миры - Фрэнсис Пол Вилсон

— Добро пожаловать в Изумрудный город, — тихо пробормотал Ла Наг.

— Чего?

— Ничего.

Патрульный катер завершал низкий медленный облет долины, пролетев в конце над стадами зеленых телят поменьше, которые содержались в загонах отдельно от основного стада, пока не подрастут, чтоб держаться наравне со взрослыми. Катер легко поднялся, долина скрылась под туманным покрывалом.

— По-моему, вряд ли одна костлявая скотина много народу накормит, — сказал Брунин, когда улеглось изумление от увиденного.

— Ты не поверишь. В официальных докладах сказано, что даже кости съедобны. А таких потайных долин много.

— Где ж тут выгода?

— Скот не надо пасти и кормить! Понял, что отсюда следует? Он не занимает землю, на которой можно выращивать продукты, не съедает зерно, которое могут съесть люди. Ему требуется только вода, солнечный свет и температура воздуха от пятнадцати до двадцати градусов.

— Да ведь он же совсем худосочный!

— Таково обязательное условие фотосинтеза. Для питания хлорофиллом необходимо, чтобы площадь тела значительно превосходила массу. Не забывай, на них практически нет жира — ты ешь то, что видишь. Когда зеленое стадо достигает зрелости, его забивают, смешивают полученный белок с наполнителями и поставляют на рынок, как сорт мяса. Потом клонируется новое стадо, проходя тот же путь.

Брунин кивнул, подтверждая, что понял, однако с лица его не сходило озадаченное выражение.

— Все равно не пойму, почему это держится в строгом секрете. По-моему, Земле надо хвастаться достижением перед всем освоенным космосом.

— Она пока не хочет, чтобы об этом стало известно во внешних мирах. Земля хорошо понимает, что зеленые коровы, которых мы видим внизу, сулят внешним мирам экономическую катастрофу. А чем дольше держать их в неведении на сей счет, тем хуже им придется после полного прекращения импорта зерна.

— Зачем…

— Затем, что Земля никогда не теряет надежды снова прибрать внешние миры под свое крыло.

— Собираешься рассказать об увиденном?

— Нет.

Какое-то время они молча летели в полярной тьме, каждый про себя задумавшись.

— По-моему, — сказал в конце концов Ла Наг, — как только просочатся слухи — не позже чем через несколько стандартных лет, — земляне переведут стада в менее гостеприимные пустынные районы, где они, может быть, будут быстрее расти. Воды, разумеется, больше потребуется из-за высокого испарения. Но именно тогда Земля начнет реально сокращать поставки импортного зерна. Быстро сможет прокормить свои миллиарды.

Впереди показались огни дозорной станции.

— Кстати, — спросил Брунин, — где эти миллиарды? Космопорт забит не был, тут внизу ничего, кроме снега. Помнится, ты мне рассказывал, что на Земле использован каждый сантиметр жилого пространства. А здесь на целом континенте никого нет. Лапшу вешал на уши?

— Побережье континента на Южном полюсе сплошь заселено. Антарктический полуостров битком набит. Только, как я понимаю, в центре запрещено селиться. Жить можно. — Ла Наг бросил взгляд на безликую пустошь, проносившуюся под катером. — С помощью современной технологии можно сделать эти места пригодными для обитания, хотя пришлось бы активно плавить слои льда.

Брунин пожал плечами, умудрившись выразить в этом жесте враждебность:

— Ну и что?

— А то, что расплавленные массы льда приведут к затоплению низких земель, где живут миллионы и миллионы людей. Из-за нескольких тысяч квадратных километров жилого пространства мир лишится огромной площади. Невыгодный обмен. Кроме того, здесь хранится восемьдесят процентов запасов питьевой воды. Поэтому Антарктида остается нетронутой.

Катер замедлил ход, завис над станцией, спустился. Приготовившись выходить, Ла Наг повернулся к Брунину:

— Хочешь видеть миллиарды людей, друг мой? То, что я тебе покажу, превзойдет всякое воображение. Следующая остановка — Восточный мегаполис Северной Америки. Там ты сильно пожалеешь об одиночестве в той самой каюте, в которой прилетел из внешних миров.

…Скапливаясь, люди перестают быть людьми; толпа — это чудовище. Если ее представить живым существом и вычислить коэффициент интеллекта, надо вывести средний показатель составляющих толпу людей и разделить на их число. Получится, что интеллект толпы из пятидесяти человек несколько ниже, чем у земляного червя.

Теодор Стерджен

— Точно знаешь, куда летишь?

— Абсолютно. А что?

— Я как-то не думал найти в таком месте «третьего по богатству человек а в Солнечной системе».

— Правильно. Мы просто делаем крюк.

Такой давки Брунин никогда даже не представлял. Под слабым оком полуденного солнца люди были везде и повсюду, шли по дорогам, проталкиваясь на запруженные тротуары, только когда по проезжей части осмеливался проползти самый мощный наземный автомобиль. Упитанных не видно, на самих улицах безукоризненно чисто в соответствии с этикой голодания, согласно которой все подлежит вторичной переработке. В воздухе стоял гул, густой запах — ощутимые признаки спрессованного в тугой комок человечества. Даже за высокими, быстро и дешево возведенными квартирными стенами из пористого бетона, каньонами обрамлявшими улицу, явственно чувствовались невидимые миллионы.

— Мне чего-то не нравится, — сообщил он Ла Нагу.

— Я тебя предупреждал.

— Да я не про то. Чую что-то нехорошее.

— Просто толпа. Не обращай внимания.

— Что-то не так! — крикнул Брунин, схватив Ла Нага за рукав и дернув к себе.

Тот внимательно, пытливо взглянул на него:

— Что именно?

— Не могу объяснить. — Брунин в испуганном отчаянии вытер потные ладони. Подмышки вспотели, во рту пересохло, шея окостенела так, что натянулась кожа. — Скоро что-то случится. Толпа что-нибудь выкинет.

Ла Наг вновь окинул его долгим взглядом и резко кивнул:

— Хорошо. По опыту знаю — не следует игнорировать инстинкты бывшего уличного мальчишки. Сейчас быстро управимся и уберемся отсюда. — Он посмотрел на диск указателя координат у себя на ладони и махнул направо: — Сюда.

Вернувшийся на оконечность южноамериканского континента флитер сел в кейптаунском космопорту. Оттуда стратосферный лайнер стрелой помчал их на север к космопорту Бозиоркингтона в дальнем конце Лонг-Айленда, носившего прежде название Хамптон. Дальше триста километров на другом флитере к северо-западу до жалкого ручейка, по-прежнему именовавшегося рекой Делавэр, над непрерывной бесконечной сетью забитых битком улиц с ущельями многоквартирных домов до самого неба. С виду все так тщательно спланировано, так хорошо продумано и исполнено… Почему же Брунину казалось, будто они спускаются в первый круг Ада, когда флитер садился на крышу муниципального гаража?