Палитра ее жизни - Долли Грей

Накинув халат, девушка выскользнула за дверь, и Кристиана осталась в спальне одна.

Она встала и осмотрелась. Убедившись, что в комнате ничего не изменилось за время ее отсутствия, Кристиана открыла дверь в гардеробную. На перекладинах, убранные в чехлы, висели ее платья, на полках лежали свитера и брюки. Она вздохнула. Эта одежда была свидетелем ее прошлого. Сможет ли она безболезненно возвратиться к нему теперь, когда стала совсем другой?..

— Неужели Гвен все еще нежится в постели? Это так на нее не похоже.

Ричард нетерпеливо мерил шагами столовую. Генри, сидя за столом, понаблюдал за тем, как его брат нервничает в ожидании невесты, и предположил:

— Может, она заболела, Дик, и теперь мечется в лихорадке?

Не обманувшись сочувственным тоном брата, Ричард одарил его сердитым взглядом и подумал, что не мешало бы задать ему трепку. Так, для профилактики. Но в это время в дверях возникла сама виновница разговора.

При виде Гвен Ричард расцвел нежной улыбкой и, бросившись ей навстречу, взял за руку.

— Милая, я уже не на шутку разволновался, увидев, что тебя нет в столовой.

— Это действительно так, Гвен, — подтвердил Генри. — И я чуть было не стал жертвой его беспокойства.

— Прошу прощения за опоздание, но у меня были на то причины.

— Это какие же? — спросил Генри. — Выбор утреннего платья?

Ричард строго взглянул на брата, а Гвен улыбнулась.

— Вовсе нет.

В этот момент в столовую вошла Кристиана. На ней были легкие брюки шоколадного цвета и светло-кремовая блуза. Волосы она зачесала в высокий хвост.

— Привет, Дик! Как дела, Генри? — обратилась она к братьям и, как ни в чем не бывало, поинтересовалась: — А что у нас на завтрак? Я ужасно голодна.

Первым опомнился Генри и, вскочив со стула, бросился обнимать сестру.

— Кристи, это ты? Глазам своим не верю! Мы ожидали тебя только завтра. Я же говорил, что она приедет! А ты не верил! — воскликнул он, обращаясь к брату.

Ричард побледнел от волнения и нерешительно шагнул к Кристиане. Его голос предательски дрожал, когда он произносил:

— Сестренка, ты все же вернулась.

Она повисла у него на шее, горячо зашептав:

— Дики, прости меня! Я вела себя глупо и самонадеянно! Мне было так одиноко без вас!

— Нам тоже тебя не хватало, сестренка.

— Ну а теперь, когда произошло счастливое воссоединение членов семейства Диксон, может быть, приступим к завтраку? — спросила Гвен, и все заметили в ее глазах слезы радости…

Кристиана только успела разложить по шкафам привезенные с собой вещи, как в дверь постучали.

— Войдите! — откликнулась она.

В комнату просунулась сначала голова Генри, а затем он сам. Плюхнувшись на кровать, брат укоризненно посмотрел на сестру и спросил:

— Где тебя носило, Кристи, все это время? Мы изрядно переволновались. Единственной радостью были твои редкие звонки.

Кристиана села рядом и обняла его.

— Прости, Генри. Наверное, так было необходимо.

— Необходимо для чего?

— Для того чтобы я поняла, как люблю вас. В разлуке это чувствуется острее.

— Ты хотя бы нашла то, что искала?

— Да.

— И что же это такое, ради чего ты оставила нас?

— Я нашла себя, Генри. А это, наверно, самое главное.

Они сидели обнявшись. Брат и сестра, старые союзники. Им не надо было ничего говорить. Они понимали друг друга без слов…

Не прошло и нескольких минут после ухода Генри, как в спальне Кристианы появилась Гвен.

— Ну как? Ты уже разговаривала с Ричардом? — поинтересовалась она с порога.

— Нет. Я разбирала вещи, а только что у меня был Генри.

— Значит, я опередила его и он к тебе еще заглянет. Знаешь, он очень переживал все это время, считая себя единственно виновным в том, что ты сбежала из дому.

— Он здесь совершенно ни при чем. Это было мое решение.

— Тогда скажи ему об этом, потому что у него очень тяжело на сердце. Он не говорит, но я знаю, чувствую это.

Девушка повернулась, чтобы уйти, но Кристиана окликнула ее:

— Гвен!

— Что?

— Спасибо тебе…

Ричард пришел, когда все в доме уже спали. Кристиана перестала его ждать, полагая, что он передумал, и сама намеревалась поговорить с ним утром.

Он прошел через спальню и сел в кресло. Точно так же, как тогда, когда они спорили в последний раз.

— Сестренка, я виноват, — начал он без обиняков.

— Тебя не в чем упрекнуть, Дики. По крайней мере, мне.

— Но это я вынудил тебя сбежать из дому, навязывая свою волю.

— Дик, — Кристиана подошла и нежно обняла брата, — вспомни, я когда-нибудь отступала перед трудностями? Нет. Я сбежала, потому что мне это казалось безумно романтичным. И не твоя вина, что все случилось после нашего разговора. Мне просто был необходим повод.

Она заметила, какое облегчение принесли ее слова брату.

— Ты жалеешь о своем поступке?

Прежде чем ответить, Кристиана ненадолго задумалась.

— Нет, ни на йоту. Я многому научилась за время своих скитаний: любить, ненавидеть, радоваться и страдать. Мне не хотелось бы потерять ни одного дня прожитой жизни.

— Ты повзрослела, — произнес Ричард, всматриваясь в ее лицо.

— Просто набралась ума.

Они замолчали, погрузившись каждый в свои мысли. Затем Ричард спросил:

— Кто он? Кто тот человек, который разбил тебе сердце?

— Это так заметно?

— Не забывай: я растил тебя с тринадцати лет. Я твой старший брат. Я чувствую это.

— Не хочу вспоминать о грустном. Сердцу становится еще больней, а успокоение не приходит. Наверное, мне придется научиться жить с этим чувством.

— Не смей так думать. — Ричард ласково погладил сестру. — Придет день, и в твоей судьбе появится тот, кто развеет все твои печали и заставит вновь радостно взглянуть на мир.

— Так было написано в сказке, которую ты читал мне в детстве. — Кристиана тихо рассмеялась.

— Ты помнишь?

— Я помню все…

— Уже можно? — В голосе Генри звучало нетерпение.

— Еще нет.

Кристиана в очередной раз поменяла местами две крайние картины, стремясь выставить их в наиболее выгодном свете. Она готовилась представить на суд семьи плоды своего творчества и ужасно волновалась. Еще в доме Майерса Кристиана отобрала самые лучшие из работ — в качестве свадебного подарка Дику. И вот теперь этот момент настал. Еще раз окинув экспозицию придирчивым взглядом, Кристиана глубоко вдохнула, собираясь с духом, и громко произнесла: