Инкубатор для вундерваффе - Анатолий Матвиенко

Большая часть посетителей, хоть и не одобряла ватиканскую зачистку, была не в восторге от прелатов. Слишком свежи были в памяти религиозные войны и решимость святош утопить в крови половину Европы, только бы сохранить влияние.

А за соседним столиком горланила молодежь. Со свойственным возрасту нонконформизмом молодые баварцы-лютеране готовы были ринуться в бой за новое, отринув старое и отжившее… Как за сотни лет до и после этого.

Олег слушал и понимал — вот он, живой мобилизационный ресурс. Но рисковать не стоило. В армии пророка Клинтона лишь его два помощника да офицеры из числа уроженцев Земли-2 знали о том, что им придется охранять новую веру и, защищаясь, ненароком завоевать новую империю. Для остальных частная армия князя Олега была наемным войском для какой-то непонятной будущей войны, и они узнают о причастности к «святым» делам только после ухода из гостеприимных окрестностей Линдау.

Командарм отрезал кусок сильно, но не очень равномерно пропеченной свинины, когда на коммуникатор почти одновременно пришли два сообщения. Одно — от Якимуры, второе от новоиспеченного «святого». Первое деловое, второе с нотками истерики, но смысл был один: герцог Савойский отказался терпеть самозванца на своей территории и собирает войско, чтобы вернуть контроль над Ниццей. Олег чертыхнулся и вонзил зубы в остывающее филе. Отпуск кончился. Теперь когда еще удастся посидеть у очага, неспешно потребляя мясо под пивко.

Кинув монету кабатчику, Олег торопливо выскочил на улицу и активировал комм. Скоро начнет темнеть. До темноты надо успеть оповестить об общем сборе и выступлении на следующее утро.

Странного вида, одетый в чужеземные и явно не дешевые одежды незнакомец вошел в кабинет главы ремесленной гильдии Руута ван Меера. Посетителя сопровождал типичный индус, одетый схожим образом.

— Ван Нааген, — представился гость. — Вы получили мое письмо о сотрудничестве. Это господин Раджив, мой консультант.

— Ван Меер, — ответствовал хозяин. Он обратил внимание на акцент ван Наагена, столь же необычный, как внешний вид. — Конечно, мы заинтересованы в заказах, о которых вы мне писали. Вы не пожалеете, что разместили их выполнение у нас.

Далее в разговоре гильдиец несколько раз интимным тоном повторил «мы», «нас», «нам», всячески подчеркивая общность с соотечественником. Тот не отреагировал на попытку подчеркнуть национальную солидарность и развернул пачку листов невероятно тонкой и белой бумаги, на которой изумительно аккуратно, явно типографским способом были изображены чертежи сложных предметов.

Рассмотрев чертежи, гильдиец разочарованно отложил их в сторону. Тот, кто их составлял, явно потерял чувство реальности. Точность изготовления, требуемая заказчиком, превосходила на порядок умения самых опытных мастеров, вытачивающих часовые шестеренки и другие части тонких механизмов. Он сообщил гостям о нелепости задания, но они не были обескуражены, а индус выложил на стол непонятного назначения металлический цилиндр, насаженный на длинную ось со шкивом на конце. Качество выделки казалось совершенно необычайным.

— Что это? — спросил ван Меер внезапно осипшим голосом.

— Основа вашего нового токарного станка, — с улыбкой ответил ван Нааген. — Вал закрепляете на станине в этих двух подшипниках. На шкив накидываете ремень, вал должен вращаться со скоростью не менее двухсот оборотов в минуту. Вы же можете передать на него крутящий момент от водяного колеса или ветряка?

— Конечно. — Мастер быстро прокручивал в голове варианты. — Быстрее всего установить ведущий шкив на большое колесо, которое будут раскручивать двое учеников.

— На ваше усмотрение. Но, думаю, люди быстро устают, все же лучше энергия воды или даже конная упряжка, которая ходит по кругу и крутит колесо, как при подаче воды. Главное, когда вы зажмете в патрон заготовку, она будет вращаться практически без биения. Если вы поднесете к ней крепко зафиксированный резец, получите деталь идеально круглого сечения. А если резец двинуть строго параллельно оси вращения, будет идеальный цилиндр.

Мастер заинтересованно кивнул. Сбыт на такие станки превзойдет самые смелые ожидания.

— Я вам выдам еще несколько приспособлений для изготовления станков, режущие инструменты по металлу, измерительные приборы. Но их у меня не очень много. Нужно изготовить большое число станков, на которых возможно производить детали, изображенные на чертежах.

— Но это не потянет ни одна мастерская в Роттердаме!

— Значит, создадим новую, очень большую мастерскую, которую назовем «Завод ван Наагена». В нее сманиваем всех лучших мастеров Нидерландов. Вас я приглашаю директором завода, вот задаток. — Профессор положил на стол нежно звякнувший мешочек. — Не удивляйтесь, обсуждается только первый этап. На втором вы заметите, что не хватает стали в качестве сырья. Мы будем создавать приспособления для увеличения добычи железной руды и ее обогащения, а также специальных сортов угля для выплавки качественной стали. Добро пожаловать в новую эпоху, коллега!

А в это время Биньямин Голдберг зашел в Амстердамский депозитный банк. Увидев типичную еврейскую физиономию, как нельзя более располагающую к финансовым гешефтам, к нему подскочил клерк и вежливо осведомился о причине визита. Голдберг заявил, что пришел договариваться о покупке, но обсуждать дела будет только с первым лицом. В начальственном кабинете после соблюдения всех предварительных ритуальных танцев он снова повторил, что пришел покупать. Что именно, спросил директор. Сам банк, ответил Голдберг. И дальше, как всегда, пошли тяжелые длительные переговоры. До XX века, когда контрольные пакеты акций банков и корпораций по несколько раз на дню меняли владельца, и никто в процессе не удивлялся, было еще далеко. Финансовая империя рождалась в муках. А для Миссии требовалось великое множество золотых мешочков вроде того, что упал на стол ван Меера. Главное, эти начинания происходили в стране, после Аахенского мира активно враждовавшей с Францией, где приверженцы Единого очень сильно раздразнили местного короля.

Герцог Савойский Карл Эммануил II не любил Версаль. Его, всемогущего вельможу, фактического короля юго-восточной Франции, неприятно коробило то, что при дворе солнцеподобного величества он вынужден был играть роль непрозрачного предмета, тень от которого лишь подчеркивала солнечность монарха. Балы и развлечения, флирт с красотками, сплетни, интриги, выяснения — кто важнее и знатнее, когда-то казавшиеся чуть ли не смыслом существования, давно утратили привлекательность. Теперь ко двору его доставляла только необходимость, как и на этот раз.

Людовик XIV принял герцога в малом кабинете, столь же роскошном, как и большинство помещений дворца. В деловой обстановке король мало напоминал светского гуляку и грозу придворных дам. Было заметно, что его организм начали одолевать последствия развлекательного образа жизни. На лице залегли морщины от забот и неприятностей, в том числе той, что он обсуждал сейчас.