Последнее прощай - Фиона Лукас

этих слов. — Ему было тридцать один, и он умер.

— И вы все равно звонили ему, — озадаченно констатировал он.

— Да. Глупо, не правда ли? Надеяться поговорить с тем, кто больше никогда не сможет выслушать, никогда не ответит.

В трубке безрадостно усмехнулись:

— Нет.

Анна закрыла глаза. По щекам снова хлынули слезы. Какое облегчение…

— Вы даже не представляете, как приятно иметь возможность все это высказать, все как есть, и знать, что тебя понимают.

— Тогда расскажите мне что-нибудь еще.

Она резко распахнула глаза:

— О, не думаю, что мне стоит… то есть, я уже и так отняла у вас столько времени. У вас наверняка есть другие заботы…

— Нет, — оборвал он ее, — не сейчас.

— Но зачем вам?..

— Потому что мне и самому хотелось бы иметь кого-то… — наступила пауза, слова давались непросто, — кого-то, кого я не знаю. Кого-то, кто не стал бы меня осуждать… Я не буду вас осуждать, Анна.

Нет, он бы не стал. Она и так это знала. Она знала это еще прежде, чем взяла в руки телефон, ведь верно?

И Анна заговорила. Она рассказала ему о том дне, когда умер Спенсер, и как потом все накрыла тьма. Она рассказала о том, как ужасно она провела этот день на пляже с семьей Спенсера. Он слушал. Он ничего не говорил, не комментировал, пока она не выпустила весь пар.

— Простите, — снова извинилась она, когда слова иссякли.

— Почему вы все время извиняетесь?

— Потому что… потому что нормальные люди так не делают, — ответила она.

— Может, им стоит попробовать.

— Потому что я вам надоедаю?

— Это не так.

Она наморщила нос:

— Не так?

— В противном случае я бы вам об этом сказал, а потом повесил трубку.

Анна тихонько рассмеялась. Она мало знала об этом человеке, но по его прямым, небессмысленным ответам было ясно, что он не лукавил, и ей почему-то это казалось забавным.

— Теперь вы знаете историю моей жизни, — рассуждала она вслух, — а я о вас не знаю ничего.

— Неправда.

Она снова улыбнулась:

— Не считая того, что вам не надоедают незнакомки, названивающие время от времени, чтобы поведать вам, как им живется. Это у вас профессиональное?

В трубке раздался выдох, в котором слышалась усмешка.

— Должен признать, что вы первая.

Ей отчего-то было приятно это узнать. Она вздохнула.

— Мне, вероятно, пора перестать занимать вашу телефонную линию. Вдруг вам не могут дозвониться, — воображение нарисовало ей друзей и даже жену, которые очень расстраиваются, слыша, как голос автоответчика извиняющимся тоном сообщает им, что этот абонент занят.

— Вряд ли, — резко ответил он, — это новый номер, я еще никому его не давал.

— Оу, — Анна заворочалась и потянулась, чтобы поправить подушки и откинуться на спинку кровати. — Но с нашего первого разговора прошло четыре месяца. Неужели я единственный человек, с которым вы разговаривали за это время?

— Вы единственный человек, с которым я разговаривал. Точка.

— Вы не разговариваете с человеческими существами? — выдала она, чувствуя, что это самое нелепое, что она могла ответить. Впрочем, взять телефон и набрать его номер в тот вечер тоже было достаточно нелепо, так что она хотя бы была последовательна.

Но тут до нее вдруг дошел смысл его слов: он почти четыре месяца не общался ни с одной другой живой душой. Это просто ненормально. Почему? Она так сосредоточилась на том, что ей было нужно от него, что даже на секунду не задумалась над тем, что только что ему рассказала — совершенно незнакомому человеку. А ведь он мог быть заключенным, сидеть где-нибудь в одиночной камере. Вполне подходящее объяснение скудным социальным контактам, не правда ли? Он мог быть опасен или страдать психическими расстройствами. Или вообще все вместе. А она просто так болтала с ним, рассказывая ему о себе все и вся.

Он издал звук, который мог быть похож на смех, если бы в нем не было столько тоски.

— Иногда я разговариваю с собакой. Приходится, иначе мои голосовые связки могут атрофироваться.

Атрофироваться. Хорошее слово, верно? Умное. У этого мужчины было образование, а значит, он, наверное, не был томящимся за решеткой психопатичным маньяком-убийцей с топором. И у него имелась собака. А это что-то да говорило о нем как о человеке, разве нет?

— Почему вы ни с кем не разговариваете?

— Мой выбор. Я живу в глуши. Редко кого можно встретить.

Анна нахмурилась. А может, он врет?

— И при этом у вас хорошо работает мобильная связь?

— Связь слабая, но у меня есть бустер, который усиливает сигнал. Когда у нас под Рождество случился шторм, и городской телефон отключился четвертый раз за месяц, я решил, что мне нужен еще один, на всякий случай.

— А с новым телефоном и новый номер, — вздохнула Анна. — Могу поспорить, вы и не предполагали, что с вами такое произойдет, когда его выбирали.

— Нет.

И снова в его голосе ни намека на раздражение или утомление. Поначалу она уже собиралась заключить, что он немного не в себе, забывая при этом про свои звонки, которые были как гром среди ясного неба. Но, когда она начала его узнавать, ей стало интересно, вдруг ему одиноко. Это бы многое объяснило.

Теперь ей известно о нем чуть больше. Вычеркнув «опасный» и «псих» из своего мысленного списка, она внесла в него пункты: «терпеливый», «спокойный» и… «добрый». Да, при всей его прямоте и бесцеремонности он проявил доброту, решив ее выслушать.

Она вдруг поняла, что не выяснила одну очень важную деталь.

— Как ваше имя?

— Броуди.

Имя хорошо сочеталось с шероховатостью его голоса. Она попыталась представить его: на ум пришла закравшаяся в волосы седина, может, даже борода. У нее было ощущение, что он старше нее, но по одному голосу судить было сложно. Звучал он несколько утомленно — так, словно ему многое пришлось пережить.

— Броуди, — тихо повторила она, а потом — в знак того, что у нее еще остались какие-то манеры, добавила: — Было очень приятно с вами познакомиться.

Он рассмеялся настоящим глубоким смехом:

— К своему удивлению, я отвечу: «Взаимно».

Больше говорить было нечего. Бомба внутри нее перестала тикать. Она даже не заметила, как аккуратно, безо всяких усилий ему удалось обезвредить ее, пока они разговаривали. Угроза взрыва миновала.

Ну что ж. Пора было отключаться. Загвоздка была в том, что она понятия не имела, как завершать подобные разговоры.

— Ну… — начала было она, но ее тут же заглушил раздавшийся из трубки настойчивый собачий лай.

— Подождите секунду, — быстро проговорил Броуди, и она услышала, как он положил телефон и куда-то пошел,