Гейши. История, традиции, тайны - Джозеф де Бекер

Причин, вынуждавших многих несчастных девушек окунаться в «море бед и горечи» (кугай), было множество, и судьба любой из них могла бы стать той нитью, на которую предприимчивый писатель или журналист легко нанизал бы собственный сюжет. Однако, что бы ни говорилось и ни писалось, главной причиной была бедность. Нынешние полицейские предписания настолько строги, что стало практически невозможно торговать человеческими душами и плотью, продавая себе подобных.

Однако в прежние времена существовали негодяи, известные как дзэгэн, зарабатывавшие сводничеством, продажей и покупкой женщин. Эти печально известные сутенеры не только заламывали возмутительные цены за свои услуги, но и обращались со своими жертвами самым жестоким образом. Кроме того, они не стеснялись воровать невинных девочек с целью продажи их в публичные дома. Даже чиновники бакуфу (правительства Токугава) были поражены их неразборчивостью в методах и тлетворным влиянием на общество. Поэтому в 5-м месяце 4-го года Кансэй (1792) правительство издало следующее предписание, запрещавшее сводникам заниматься своим бесчестным делом:

«Среди жителей города, мужчин и женщин, зарабатывающих себе на жизнь, существуют категории дзэгэн и накацуги. Их деятельность заключается в найме женщин на определенное количество лет за определенную фиксированную плату, даже если нет свободных вакансий. В письменных договорах, которые при этом заключаются, отмечается, что, даже если женщин нанимают на такие постыдные и низкие должности, как мэсимори (низший класс проституток, живущих в гостиницах под видом прислуги), прислуга или любое другое место, они не имеют права возражать или жаловаться на сей счет. В таких обстоятельствах, если в короткое время не находится подходящего места, дзэгэн перепродает девушек другому дзэгэну за определенную сумму денег. Также дзэгэн зачастую тайно продлевает срок контракта, так что родители не знают, когда они снова увидят своих дочерей. Таким образом, местонахождение многих женщин становится неизвестным, а их родители и родственники вынуждены обращаться к властям с просьбами разыскать и вернуть их. Также известно, что дзэгэны вымогают деньги с родственников и владельцев публичных домов и таким образом улаживают спорные вопросы в обход властей.

Такая практика фактически является торговлей людьми и достойна порицания, поэтому профессии дзэгэн и накацуги здесь объявляются запрещенными. Это запрещение должно строго соблюдаться».

Официальные правила, относящиеся к найму куртизанок, вышедшие в 7-м году Кансэй (1795), через четыре года после вышеприведенного предписания, содержат следующие статьи:

«1. Публичный дом, нанимающий новую куртизанку при посредничестве профессионала (кутиирэ-но моно — человек, который находит желающих занять место и возможных работодателей), должен провести приватное расследование на предмет, была ли женщина похищена или нет, выяснить ее место рождения, социальный статус, род занятий. Также выяснить, является ли она родной или приемной дочерью достойных родителей. Кроме того, необходимо выяснить положение, место жительства и т. д. ее поручителя. Эти обстоятельства должны быть тщательно изучены до подписания контракта. Справки должны наводиться у третьей стороны, а не у самого посредника, и, если женщина принимается на работу, все вышеперечисленные сведения должны быть занесены в книгу нануси. Срок действия контракта не должен превышать двадцать лет.

2. Профессии дзэгэн и накацуги были запрещены в 4-м месяце 4-го года Кансэй (год Быка). По просьбе заинтересованных сторон власти принимают следующее решение: поскольку ранее имели место случаи заключения дзэгэнами и накацуги контрактов в качестве поручителей куртизанок под предлогом того, что они являются родственниками, настоящим устанавливается, что с 5-го месяца текущего года при окончании срока действия контракта (как сказано в отдельном гарантийном обязательстве) бывшие куртизанки должны передаваться не своим прежним поручителям, но своим кровным родственникам. Содержателям публичных домов вменяется в обязанность оказывать содействие женщинам, выполнившим свой контракт, в переходе под ответственность кровных родственников, как указано выше.

Если дзэгэн, проживающий в пределах Ёсивара, вступает в прямой контакт с женщиной, ищущей места куртизанки, он обязан отвести соискательницу в публичный дом на предмет представления работодателю. Если претендентка принимается на работу, дзэгэн не должен (как раньше) подписывать контракт, поскольку ему позволено лишь быть посредником.

3. Если количество посредников в Ёсивара будет лимитировано, возникнет монополия. Для предотвращения этого, а также для контроля за возможно бесчестным ведением дел каждый посредник заключает соглашение с нануси. Последний имеет обыкновение каждый месяц напоминать посредникам о содержании этого соглашения, закрепляя подписью то, что такое напоминание они получили. В последнее время вблизи Ёсивара появились личности, занимающиеся схожим ремеслом, но живущие за пределами квартала. Это противоречит предписанию и затрудняет осуществление надлежащего контроля над ними. Их необходимо заставить перебраться в Ёсивара под угрозой запрещения заниматься своим ремеслом. Впредь всем желающим исполнять функции посредника дозволяется делать это только внутри квартала».

Из вышесказанного видно, что профессия не была полностью запрещена, а просто была локализована внутри квартала для более строгого контроля над дзэгэнами и накацуги. Но даже эти правила с течением времени были смягчены, и к годам Тэмпо (1830—1844) существовало более десяти домов, занимавшихся этим бизнесом в Тамати, Асакуса и Санья. Наиболее известным было заведение Омия Сампати. На него работало десять кобунов (отчасти работник, отчасти ученик), которые, сговорившись с провинциальными дзэгэнами, свободно практиковали похищения девочек. Эти дзэгэны рассылали агентов в сельские районы, где те покупали, выпрашивали, одалживали или крали женщин и девочек, которых затем привозили в город и держали взаперти до полной их передачи в руки содержателей публичных домов.

Насколько плохо они обращались с несчастными похищенными, можно судить по тому, что владельцы этих «бюро по найму» имели привычку каждую ночь раздевать девочек догола и прятать их одежду под своими футонами (матрацами), чтобы жертвы не убежали. В момент передачи женщин в публичные дома, с которыми были достигнуты договоренности, их одевали во взятые напрокат красивые наряды (чтобы они выглядели более привлекательно, а это, в свою очередь, позволяло поднять цену). Затем следовали длительные переговоры, во время которых стороны торговались, как на рыбном базаре. Дзэгэн пытался выручить как можно большую сумму, а содержатель публичного дома приобрести товар как можно дешевле. В конце концов продавец и покупатель договариваются о цене, которая устраивает обоих, и дальше начинается обсуждение размера мидзукин — скидки, которая позволяла покупателю полностью экипировать женщину. [Кое-кто считает, что это слово пишется как мидзукин (不昆金一 невидимые деньги), потому что содержатель публичного дома сразу удерживает эти деньги и их никто не видит.] По другой версии это сокращенное мицукикин (身付金—Деньги, принадлежащие телу), потому что на эти деньги приобретаются наряды и все необходимое женщине. Когда девочка продается в качестве проститутки, родители выдают содержателю публичного дома расписку, называемую нэнки семон. В вольном переводе она выглядит так: