Траблшутер - Янка Рам

В глазах темнеет от страха.

– Он на улице.

– Что с ним?!

– Да нет… он просто на улице. Уже часа четыре.

– В каком смысле?

– Я вечером со второго этажа выглянула – он гуляет. Один. У тебя во дворе.

Окна ее мансарды выходят к нам на участок. И все видно.

– Так вот. Восемь – он там, один. Девять – опять там. Одиннадцать – там… и сейчас там. Один. В окнах свет есть. Музыка. Натальи не видно. Никто не открывает. Ночь уже…

Сука… – вдалбливаю я кулак в подушку.

– Полицию вызвать?

– Не надо полицию! Я сам. Огромное спасибо, что позвонила! Я перед тобой в долгу.

– Я ничего не говорила тебе, Захар!

– Лена… Ты и не видела ничего. Поняла?

– Да. Конечно.

Лена свидетельствовала на суде в мою пользу. Единственная. Потому что у нее двое внуков, а сын – наркоман. И отгребла потом таких проблем… Я и действительно у нее в долгу.

Набираю тестя – недоступен! Наталью – не берет!

Что делать?

Милицию нельзя! Если она опять сорвалась, Тимоху заберут. А он итак уже к своим шести этой системой доведен до истерики.

Мозги сводит.

Что делать-то?

Самому нельзя светиться в этой истории. Но придется, бл*ть. Встаю. Немного качает. Ну, зае*ись… приспичило же именно сегодня напиться!

Набираю Кита.

– Волк? – сонно.

– Кит, спасай.

– Что случилось? – сразу просыпается он.

– Надо опять дернуть Тимоху. Потихоньку.

– Еду, встретимся там.

Вызываю такси.

На улице дождь. Тимоха там мокнет…

Тварь! Сука! – мои челюсти хрустят.

Мы надеваем черные маски. Здесь вокруг камеры… и слишком сильный противник, чтобы на это забить.

Код на двери ворот давно сменен. Поэтому всё по отработанной схеме. Подгоняем тачку, Кит перемахивает через забор.

Я вижу крупный силуэт Лены в окне второго этажа соседского коттеджа.

Пять минут – и Кит выходит, неся мокрого Тимоху на руках. Отдает его мне на заднее сиденье.

Сдергиваю маску. Его глаза шокированно хлопают.

– Папа…

Внутри меня всё рвется.

– Мхм… – закутываю его одеялом, не могу ничего говорить.

– А мама сказала, что ты умер… – его губы дрожат.

– А я ожил, Тимоха.

– Разве так бывает?

– Иногда – бывает. Поедем в гости к Киту?

У меня будут искать в первую очередь. Но и адрес Кита не секрет. Завтра нужно будет что-то придумывать.

– Картошку жарить? – улыбаясь, немного картавит он.

Неужели помнит, как полтора года назад мы так же украли его?

– Картошку… Что там, Кит? Ты заглядывал внутрь?

– То же, что и в прошлый раз.

– Живая хоть?

– Живая… лепечет что-то… два кента каких-то… тоже в ползающем состоянии.

Лучше бы уже сдохла.

* * *

Набираю Эллу.

– Волчара… – вздыхает она. – Два ночи. Так приспичило, что ли?

– Нет. Возьми такси, дуй ко мне. Переночуй там. Приедут люди. Позвонят. Открой. Скажи, что я в отъезде. Пройдут, посмотрят, уйдут. Не бойся. Всё поняла?

– Ты сына опять украл, что ли?!

– Элла, давай бегом. Мой телефон будет отключен. Если что – звони Киту.

Скидываю. Не хватало еще, чтобы сломали дверь! Пусть уж лучше так.

Тимоха, голодный и завернутый в одеяло, дрожа ест жареную картошку Кита.

Щеки красные.

Кладет вилку.

– Ешь еще!

Мелкий совсем для своих шести. Как будто недолюбленный… Но это не совсем так. Тёща его обожала, пока жива была. Три месяца назад ее не стало. Да и дед его любит. А Наталья… Наталья не умеет любить. Сука – она и есть сука. Но пока была в завязке, заботилась. Иначе отец бы быстро лишил ее пряников. Всё надеется, что перерастет она свои зае*ы. Тридцать четыре уже… Конченная.

– Не хочу больше… Спать хочу…

Перекладываю на диван. Трогаю лоб. Твою мать… Температура!

– Кит, нужно в аптеку…

Четыре утра. Температура растет. Панадол почему-то не действует.

– Папа, а ты когда умер, там что было?

– Там?… Там тебя не было. И меня отпустили обратно.

– А тебе надо туда возвращаться?

– Через некоторое время. Но пока побуду с тобой.

Все равно придется отдать его тестю. Тут без вариантов.

– А ты потом еще придешь?

– Конечно. Обязательно.

Наталья ведь опять будет убеждать его, что я умер. Так пусть его это не трогает, как потеря.

Он начинает что-то бессвязно бормотать, закрывая глаза.

– Волк, скорую надо.

– Какую скорую, Кит? У меня ни свидетельства его, ни страхового… Даже в паспорте не записан. Его у меня просто заберут. А если и тесть тревогу поднял, меня еще и «примут». Давай панадол…

– В два раза больше уже дали. Не падает. Будет подниматься дальше – начнутся судороги. У меня у брата так было. Еле спасли.

Вызвать скорую? Дать им бабла, чтобы молчали? Ненадежно…

– Софья же! – подскакивает он.

Вот где мои мозги?

– Набирай.

– Алё? Никита?.. – сонный удивленный голос. – Что случилось?

– Нет, это Захар. Софья, ты мне очень нужна. Ты должна приехать.

– В каком смысле?… – заторможенно.

Ах, черт возьми! Жаль, но не в этом!

– Мальчик, шесть лет, жар, тридцать девять и восемь, панадолом сбить не можем. А скорую нельзя!

– Ааа… – я слышу в ее голосе облегчение.

И тут же ее интонации меняются на тревожные.

– Вы что, опять украли ребенка?!

– В каком-то смысле. Софья, быстрей, пожалуйста!

– Я одеваюсь… Но-шпу – одну таблетку… Супрастин – одну таблетку или половинку димедрола… Анальгин – одну таблетку. Растереть в порошок, развести в теплой воде и дать эту смесь. Адрес говорите! На лоб компресс…

Называю ей адрес. Кит живет недалеко от нее. Минут двадцать…

За полчаса, пока мы ждем ее, Кит успевает сбегать за лекарствами. В его доме в аптечке только пластыри, бинты, йод и обезболивающее. Здоровье у него конское, а вот травмы бывают.