Огонь! Бомбардир из будущего - Юрий Корчевский

– Юрий! – и плюнул в сторону убитых бандитов.

Я направился к кучеру, но он не подавал признаков жизни. Женщины собирали вещи из раскрытых сундучков. Я видел в одном из сундучков небольшие кожаные мешочки – наверное, серебро. Пожилая женщина перехватила мой взгляд и испуганно захлопнула сундучок. Чтобы не смущать женщин, я пошел посмотреть, что за дерево лежит на дороге и можно ли его убрать. Пожалуй, мне одному не справиться. Я нашел под козлами веревку, привязал к дереву и дышлу. Заставив лошадей двигаться задом, удалось освободить достаточно места для проезда. Тело кучера совместными усилиями положили поверх вещей на задок кареты, накрыв его какой-то холстиной и привязав. Женщины сели в карету, а я на облучок, щелкнул кнутом, и мы поехали. Лошади и без моего вмешательства тащили карету по дороге, я не пытался их погонять, дороги я не знал. Ехали долго, дорога петляла по небольшим горам и холмам, и только к вечеру мы добрались до городка Омон-Обрак. Здесь я остановился у придорожного двора, дальше предоставив действовать женщинам. Не заходя в трактир, они ушли, вернувшись с жандармом. Далее что-то объясняли ему, показывая то на тело убитого кучера, то на меня. Жандарм подошел ко мне, заговорил, но я только разводил руками и повторял: «Московия». Тот махнул рукой и отошел, вернулся с двумя крепкими мужиками, убитого кучера сняли с кареты и переложили на подъехавшую телегу. Вокруг стали собираться любопытные. Дамы, видимо, не желая повышенного внимания, уселись в карету, показав мне на облучок. Я уселся и тронул вожжи, мы поехали. Так я стал кучером при господах, надеюсь, временно. Ехали часа четыре, пока ближе к вечеру не въехали в маленький городишко. Подъехали к единственному постоялому двору. Лошадей распрягли и дали овса, дамы обедали в трапезной, меня покормили в комнатушке для слуг. Ну и ладно, зато наелся хорошо за чужой счет. Спать улегся в карете, на мягком сиденье, укрывшись дерюжкой, которую нашел под облучком. Утром слуги покормили и запрягли лошадей, я позавтракал и стал дожидаться дам. Они вышли, подошли ко мне, стали благодарить. Я, конечно, ничего не понял, но по тону было понятно и так. Девушка представилась:

– Роз-Мари, – сделала книксен, пожилая кивнула головой: – Аделаида.

Девушка показала на лошадей, затем на меня.

– Клермон-Ферран.

Городок был на пути в Париж, и я согласно кивнул головой. Дамы уселись в карету, я взобрался на облучок, и мы тронулись. Ехали до обеда, остановившись всего один раз пообедать в придорожной харчевне. Кстати, там мне удалось разжиться пригоршней пороха у пьяненького солдата, обменяв на стакан вина. Я перезарядил свой пистолет, который пожалел выбросить и таскал с собой, поскольку порох в нем подмок. Теперь я чувствовал себя увереннее. Ехали до глубокого вечера, остановились на постой в деревушке, не в лесу же ночевать. Так, без приключений доехали до Клермон-Феррана, причем с каждым днем доверие ко мне со стороны дам возрастало, я не делал ничего предосудительного и был доволен тем, что не попрошайничаю и продвигаюсь к своей цели. Правда, до Парижа было еще далековато, километров шестьсот-семьсот, точной карты у меня не было, а французы измеряли расстояние кто в милях, кто в лье. В Клермон-Ферране мы приехали в богатый дом с красивым садом. Здесь я отдохнул в человеческих условиях, на кровати, целую ночь, хорошо покушал и зашел к дамам попрощаться. Обе на прощанье чуть не всплакнули и дали несколько серебряных монет. По крайней мере несколько дней можно было не попрошайничать, мне это занятие просто опротивело. Найдя дорогу на Париж, я стал дожидаться попутного экипажа. Из трактира вышел солидный господин, и я уселся на задок. Проехали около часа, когда соскочило с оси заднее левое колесо, из кареты на помощь кучеру вышел господин. Я стоял недалеко, отряхивая пыль. Пока у них ничего не получалось, надо было поднять карету и насадить на ось. Сил двоих человек не хватало поднять задок кареты, господин жестом подозвал меня, мы попробовали приподнять карету снова. Получилось, но одеть колесо было уже некому. Немного подумав, я стал собирать камни возле дороги, затем сложил их под осью и пошел в лес, выбрал упавшее деревцо, ножом срубил ветки и подошел к карете. Положив деревце на камни и действуя им как рычагом, приподнял карету. Кучер ловко одел колесо на ось и вставил чеку. Господин сел в карету, я подбежал к нему и стал умолять взять меня с собой, показывая на облучок. Кажется, он меня правильно понял, кивнув головой. Я взобрался на сиденье рядом с кучером, и мы тронулись. Хорошо ехать на сиденье, а не скрючившись на багажной полке, глотая пыль. Таким путем с двумя ночевками я доехал до Буржа. Чувствовалось приближение столицы – движение по дорогам становилось более оживленным, появились богато украшенные кареты, более изысканно одетые люди, а моя одежда день ото дня становилась все хуже – кое-где появились дырки, пропылилась. Выглядел я непрезентабельно. Так, где-то подъехав на задке кареты, где пешком я добрался все-таки до Парижа. Теперь вставал вопрос – как и где найти Филиппа или Амбруаза. Поскольку названия улицы, где жил Филипп, я не помнил, решил идти ко дворцу короля. Добрел туда лишь после обеда. Долго бродил и стоял у главных ворот, пока на меня не обратили внимание охранявшие дворец гвардейцы, ко мне подошел старший и знаками показал, чтобы я ушел. Я спросил:

– Амбруаз? Медикус?

Но гвардеец лишь глянул презрительно и отошел. Расстроенный, я побрел к другим воротам, чтобы не мозолить глаза. Здесь мне повезло больше – из ворот выходила молоденькая женщина, одетая в одежду горничной. Я умоляюще сложил руки:

– Медикус Амбруаз.

И указал на дворец. Женщина посмотрела на мой костюм, немного поколебалась, но все-таки развернулась назад и исчезла в боковой двери дворца. Прошло полчаса, наконец из дверей появились она и Амбруаз. Я его еле узнал – он растолстел, был богато одет и выглядел солидным господином, королевское жалованье ему явно шло на пользу. Амбруаз вышел за ворота, горничная указала ему на меня и ушла. Амбруаз недоуменно уставился на меня – узнать, конечно, меня было мудрено – отросшие немытые волосы и борода, поношенное и грязное платье. Но вот в лице его проступило удивление и узнавание:

– Юрий?

– Да, то есть си.

Я протянул руку для пожатия. Амбруаз радостно ее пожал, оглядел меня критически.

– Момент!

И исчез во дворце. После долгого ожидания ко мне подкатила карета, из окна выглядывал Амбруаз, рядом сидел уже знакомый по дворцу переводчик. Дверца распахнулась, и я вошел в карету. Экипаж мягко тронулся. Видно было, что Амбруазу не терпится поговорить со мной:

– Что с тобой случилось? Почему ты в таком виде?

– Это долгая и невеселая история, Амбруаз, – сказал я.

– Ничего, время у меня есть, мне хотелось бы послушать, я чувствую, что у тебя было много приключений, мне очень любопытно, рассказывай!

Я начал с начала, как ко мне домой приехал посланец английского короля и мы отправились в Лондон.

– О! – перебил меня Амбруаз. – До меня доходили слухи, что какой-то московит оперировал короля Якова, я так и решил, что это был ты, и не ошибся! Извини, Юрий, продолжай!