Женщина в красном - Элизабет Джордж

— Да, это настоящая истерика!

— Ну как ты можешь? Санто Керн мёртв.

— Что ж, жаль. Печально, что такой молодой человек упал со скалы и разбился.

— Если он действительно упал, Альдара.

Альдара потянулась за бокалом. Дейдра не в первый раз обратила внимание на руки гречанки — они не были красивы в отличие от остального облика. Альдара сама признавала, что у неё руки крестьянки. Созданы, чтобы бить бельё о камни в ручье, месить тесто и копаться в земле. Сильные толстые пальцы, широкие ладони — эти руки не для изящных занятий.

— Что значит «если он действительно упал»? — спросила Альдара.

— Сама знаешь.

— Но ты говорила, что он занимался восхождением. Ты же не думаешь, что кто-то…

— Не кто-то, Альдара. Санто Керн. Бухта Полкар. Нетрудно сообразить, кто мог это сделать.

— Ерунда. Ты слишком часто ходишь в кино, и тебе уже кажется, что люди играют роли, придуманные в Голливуде. Санто просто сорвался.

— Разве это не кажется тебе странным? Зачем он вообще полез на скалу в такую погоду?

— Это уже его дело.

— Господи ты боже мой! Альдара!

— Хватит!

Альдара решительно поставила бокал на стол.

— Я — это не ты, Дейдра. У меня никогда не было… страха перед мужчинами, как у тебя. Я не считаю их высшими существами. Мне очень жаль того парня, но ко мне это не имеет никакого отношения.

— Да? А это?

Дейдра указала на два бокала, две тарелки и всё остальное. Одежда Альдары тоже была весьма красноречивой: тонкое платье, обтягивающее бёдра, открытые туфли с неуместными на ферме высоченными каблуками, серьги, подчёркивающие длинную шею. Дейдра не сомневалась в том, что на кровати Альдары лежит свежее, ароматизированное лавандой бельё, а свечи в спальне ожидают, когда их зажгут.

Сюда точно спешит мужчина. И уже представляет, как снимет с Альдары одежду. Прикидывает, как быстро они приступят к делу. Думает, как с ней обойтись — грубо или нежно, и где — возле стены, на полу, в постели, и в какой позе. Сможет ли он проделать это более двух раз? Он наверняка догадывается, что для такой женщины, как Альдара Папас, двух раз недостаточно. Она земная, чувственная, на всё готовая. Он обязательно даст ей желаемое, потому что, если он не справится, она его выставит, а он этого не хочет.

Дейдра положила на стол ладонь и повторила вопрос:

— Кого ты ждёшь?

— Тебя это не касается.

— Ты с ума сошла? В моём доме была полиция.

— И это тебя тревожит. Почему?

— Потому что я чувствую ответственность. А ты? Альдара задумалась на мгновение.

— Нет, ни капельки, — призналась она.

— Вот, значит, как?

— Да.

— И всё ради этого? Вино, сыр, огонь в камине? И вы вдвоём. Кто бы он ни был?

Альдара поднялась.

— Ты должна уйти. Я сто раз пыталась тебе объяснить, кто я такая. Да, я не святая. И ко мне едет человек, но я не скажу тебе кто. Не хотелось бы, чтобы он тебя здесь застал.

— Тебе наплевать на то, что происходит вокруг? — возмутилась Дейдра.

— Кто бы говорил, — усмехнулась Альдара.

Кадан возлагал большие надежды на «Бэкон стрикиз». Он также надеялся, что Пух исполнит трюк. Корм «Бэкон стрикиз», любимое угощение птицы, должен поощрить и наградить попугая. Сначала Кадан помашет перед Пухом пакетом с этим лакомством, возбуждая интерес, затем заставит его сделать то, что нужно. И после накормит. Нет никакой необходимости показывать сами хрустящие деликатесы. Хоть Пух и попугай, но что касается еды, далеко не дурак.

Но тут вмешались непредвиденные обстоятельства. Дело в том, что Пух и Кадан в гостиной были не одни. Попугай заинтересовался не столько кормом, сколько другими вещами. Балансирование на резиновом шарике и катание вышеупомянутого шарика по каминной доске грозило не состояться. Внимание попугая привлёк леденец на палочке, который держала в руке шестилетняя девочка. Этим леденцом она осторожно водила по голове птицы в том месте, где у него могли быть уши. Попугай пребывал в блаженстве. Что там «Бэкон стрикиз»! От него он получал лишь мгновенное удовольствие. Кадан делал героические усилия, пытаясь с помощью Пуха развлечь Айону Сутар и её юных дочерей, но попугай игнорировал хозяина.

— Почему он не слушается, Кад? — спросила младшая сестрёнка, Дженни Сутар.

У её старшей сестры Ли — в десять она уже пользовалась блестящими тенями для век и помадой, а также нарастила себе волосы — был такой вид, словно она и не ждёт, что птица сделает что-то выдающееся, да ей вообще всё равно, ведь птица не какая-нибудь поп-звезда. На попугая Ли не смотрела, она листала журнал мод, щурясь на картинки: носить очки она отказывалась и требовала контактные линзы.

— Всё дело в леденце, — пояснил Кадан. — Пух хочет, чтобы ты его погладила.

— Тогда можно я его поглажу? И возьму его на руки?

— Дженнифер, ты знаешь, как я отношусь к птицам, — отрезала её мать.

Айона Сутар стояла у окна и смотрела на Виктория-роуд. Она находилась там уже минут тридцать и, судя по всему, не собиралась прерывать своего занятия.

— Пернатые могут быть переносчиками болезней.

Айона бросила на дочь красноречивый взгляд, который словно говорил: «Ты только посмотри на Када».

Дженни правильно истолковала выражение матери некого лица; она откинулась на спинку дивана, вытянула вперёд ноги и разочарованно надула губы. Её физиономия стала удивительно похожа на лицо Айоны.

Несомненно, чувство, которое испытывала Дженни, было тем же, что и у матери, — разочарование. Кадану хотелось предупредить Айону Сутар, что не стоит включать его отца в свои матримониальные планы.

На первый взгляд казалось, что они предназначены друг для друга. Два независимых деловых человека с мастерскими на Биннер-Даун, двое родителей, несколько лет жившие без партнёров, оба ориентированы на семью, оба занимаются сёрфингом, у обоих по двое детей, младшие тоже интересуются сёрфингом, а старшие служит им примером. Возможно, и с сексом у них всё в порядке, но Кадану не хотелось об этом вспоминать: от одной мысли об отце в хищных объятиях Айоны по коже пробегали мурашки. Тем не менее казалось логичным, что почти трёхлетняя связь требует от Лью Ангарака какого-то решения. Однако он медлил. Кадан слышал достаточно телефонных разговоров отца, чтобы понять, что Айона недовольна таким положением дел.

А в тот момент она была раздражена. Пока в гостиной ожидали возвращения Лью, пицца в кухне давно остыла. Кадан подумал, что Айона ждёт напрасно: наверняка отец принял душ, переоделся и выскочил из дома по какому-нибудь дурацкому поводу.

Он предположил, что виной тому визит Уилла. Тот проехал по Виктория-роуд в своём дышащем на ладан «жуке-фольксвагене», с трудом вылез из машины, распрямил костлявую фигуру и подошёл к их входным дверям. Лицо Уилла выражало беспокойство.