Фамильные ценности, или Возврату не подлежит - Олег Рой

– А если браслет купит мужчина? – довольно скептически хмыкнул Балька.

Аркадия Васильевна пожала плечом:

– Вообще-то ты будешь стоять за прилавком, и вполне в твоих силах сделать так, чтобы браслет не ушел в мужские руки. Но даже если… Браслет женский. Значит, покупатель кому-то его подарит. Твоя задача усложняется, только и всего. Тебе придется отбить у него эту женщину. Что тут непонятного?

– Да не, все понятно, – недовольно хмыкнул Балька. – Вот прямо всю жизнь мечтал разбить чью-нибудь семью. Ну да ладно. Когда-то надо попробовать себя в роли Дон Жуана. А если у меня не получится?

– Если за месяц условие выполнено не будет, сработает следующий пункт завещания – наследником становится Михаил. – Она подняла руку, которая без браслета казалась странно пустой, и остановила начавшего подниматься Мишу, жестом призывая к молчанию. – Полным наследником.

Балька вздохнул:

– Куда ни кинь, всюду клин. А третьего варианта не предусматривается? Ну, бывает же форс-мажор. Вдруг я завтра ногу сломаю?

– Есть и третий вариант. Форс-мажорный. Если вдруг браслет так и не будет продан или вернется в салон – хотя драгоценности возврату не подлежат, но мало ли как повернется – все состояние уйдет в благотворительный фонд Катерины Бобринской-Воротынской. Точка. Кстати, при втором варианте развития событий браслет тоже должен вернуться в семью. Как вы – да, оба, и ты, Балька, и ты, Михаил, – как вы его вернете, роли не играет. Отыщете и выкупите у нового владельца. Да хоть украдете. Тебе что-то еще неясно или тебя что-то не устраивает? – Она повернулась к внуку.

– Не, я ничего, но… – Балька покрутил головой. – Просто дико как-то. И условие это, и вообще. И при чем тут МихМих? Он-то каким боком к роду Приваловых? Да и, если уж говорить о каких-то там продолжениях, детей у него тоже вроде бы нет.

– При чем тут Миша или ни при чем, не тебе решать. Мы одна семья, мог бы привыкнуть за столько лет. А детей… Думаю, прибавления долго ждать не придется. Так ведь, Мишенька?

– Н-не з-знаю… – пробормотал ошеломленный Михаил.

– Да ладно тебе! Не знает он! – Аркадия Васильевна подмигнула. – Однако же вернемся к нашим баранам. Итак, дорогой мой внук. Условия я обозначила, дальше ты уж сам думай и действуй. Да и, собственно, что тебя так уж пугает? Я же не загоняю тебя непосредственно в ЗАГС, тем более не обязываю завершить исполнение условия на пороге роддома. Хотя, разумеется, это было бы неплохо, но не будем требовать невозможного. Впрочем, за месяц ты и в ЗАГС-то разве что заявление подать успеешь, все равно там какой-то срок на размышление дают. Срок, конечно, тоже можно обойти, это лишь вопрос цены. Но я не стану подталкивать тебя к бессмысленному нарушению закона. И однако же. Не больше чем через месяц ты представишь мне свою невесту – ту, которой достанется браслет. Отнесись к этому, как игре, почему нет? Как это там у вас нынче называется? Квест? Вот тебе квест: исходя из предложенных условий, найти себе невесту, то есть познакомиться и завести роман – достаточно серьезный роман, не на один день – с девушкой, которую выбрала судьба. Разве не интересно?

– Хм. Интересно. А если у судьбы окажется специфическое чувство юмора и браслет купит, – он хихикнул, – какой-нибудь гомосексуалист? Не, я против них ничего не имею, но в собственной личной жизни, знаешь, как-то предпочитаю девушек.

– Значит, расширишь собственный опыт, – сделав предельно серьезное лицо, сообщила Аркадия Васильевна.

– Ты шу-утишь, да? – обиженно протянул Балька.

– Ну, шучу, – согласилась она. – У меня тоже… специфическое чувство юмора. Впрочем, думаю, у судьбы оно куда менее специфическое.

– Ну ладно. А если браслет купит старенький дедуля для своей старенькой женушки – к золотой свадьбе? Такое-то точно может случиться.

– Может. Почтенная пара накануне золотой свадьбы? Почему нет? Наверняка у них найдутся внучки или там внучатые племянницы. Иначе тебе придется отбивать у дедули его бабулю.

– Ну… а если…

– Балька, я понимаю, что ты аспирант на хорошем счету, почти отличник, без пяти минут кандидат наук, поэтому в твоем умении молоть языком я ни капли не сомневаюсь. Но сейчас ты, по-моему, просто сочиняешь лазейки.

– Не-а. – Он сморщил нос. – Определяю граничные условия. Если уж это квест, я должен знать, под каким камнем флакон с «живой водой», а под каким огнедышащий и вдобавок смертельно ядовитый монстр. Ну и заодно – какие кустики можно выкорчевать, если вдруг они преградят дорогу, какие обойти, а от каких сразу сворачивать.

– Ну ладно, – смилостивилась Аркадия Васильевна. – Какое у тебя еще «если»? Последнее. Больше и слушать не стану.

– А оно и есть последнее. Если браслет купит кто-то в подарок возлюбленной… или даже нет… в подарок невесте, на которой он через неделю женится?

– Значит, расстроишь свадьбу и уведешь невесту. Чем это «если» отличается от самого первого? Это ж очевидно.

– Ну, бабуль, ты даешь! А дальше? Ну… если у меня все получится?

– Вот дальше и поглядим.

Любовь к родине начинается с семьи.

Фрэнсис Бэкон

Оставшись одна, Аркадия еще долго стояла у окна.

Получится или нет? А вдруг… Нет, она уже не имела права на раздумья. Механизм запущен. Дед тоже умел рисковать, она – его наследница. Как и Балька, которому выпало продолжить их ветвь. И Аркадия чувствовала, что эта ветвь живая, настоящая – не просто условная ветвь генеалогического древа, а та, в которой течет сок, приносимый корнями… Их корнями…

Она подошла к старинному ореховому бюро.

Затейливый ключик тихо щелкнул, поворачиваясь в узкой замочной скважине. Прихотливо изогнутая крышка скользнула вверх, открывая таинственные темные недра, полные странного сложного аромата. Аркадии всегда думалось, что это запах безвозвратно ушедшего времени. И – если аромат чувствуется до сих пор – значит, «то» время ушло вовсе не безвозвратно!

Она задумчиво покачала крышку бюро, мягко и легко, с почти неслышным шелестом скользившую в своих столетних пазах. Умели же делать старые мастера! И у тетради, извлеченной из темных глубин, за сто лет не порвалась ни одна ниточка, не ослаб ни один стежок в корешке. Только углы страниц скруглились, бумага пожелтела да кожаный переплет потемнел и немного потерся. Что, впрочем, не только не портило его, а наоборот – украшало, облагораживало. Говорят, старинные скрипки с возрастом обретают все более и более богатый звук, словно собирают в себя эхо времени. Ну и коньяк, как известно, чем старше, тем лучше. Интересно, какого цвета столетний коньяк?

Аркадия Васильевна нежно провела кончиком пальца по прихотливым линиям браслета, причудливые тонкие завитки которого переливались разными оттенками золота – от бледно-розового до янтарно-коньячного. И открыла «дневник» – освежить в памяти знакомые чуть не наизусть записи.