Пять с половиной недель - Eiya Ell

распирает болью, отдаёт спазмами, как подумаю о ее муже, как он к ней прикасается, целует, ему можно, мне же нет.

— Нет, сегодня не приедет, — и я бы не сказал, что она грустит по этому поводу.

— Тогда шампанское, потом я тебя провожу.

Мы уселись на ступеньки, на крыльце. Тихий дождь продолжается, но нас не капает, нас укрывает каркас.

— Выпьем? — тянусь к ней бокалом, она навстречу, делает по глотку, — ты очень красивая.

— Спасибо, — смущается, я рад, сто она поела со мной, а то сейчас лежала бы рядом с Альбиной.

— Любишь его? — а чего тянуть? Больше всех меня волнует этот вопрос, я должен знать.

— Простите..

— Перестань мне ВЫкать. Любишь или нет.

— Да, очень, сильно его люблю, — разрывается в смехе, я же готов умереть от боли в сердце, — поэтому сейчас сижу с тобой, пью шампанское.

— Ты не ответила на вопрос…

— По моему ответила…

— Я хочу услышать точно: да или нет.

— Зачем? — делает глоток, я тут же забираю ее бокал, мой уже пуст.

— Ответ. Жду.

— Нет. А ты?

— Разве не видно люблю или нет?

— Это не ответ, — улыбаюсь, сам минуту назад выпытывал точный ответ от нее.

— Нет.

И что ей не понравилось? Объясните мне идиоту, почему после моего ответа она встала и идет к воротам, под дождем.

— Аврора, стой… — в два шага догоняю.

— Мне домой надо… поздно уже, пусти, — хочет убрать мою руку, которой я держу ее за талию, прижимаю к селе.

Дождь медленно стекает по ее волосам, по лицу.

Мы промокли, но оторваться не можем, что от зрительного контакта, что от физического. Мелко дрожим, но утоляем голод, жадно разглядывая друг друга.

— Я провожу…

Только за нами закрываются ворота, я прижимаю ее к бетонному забору, мы у них во дворе, на нас не падает свет, темнота. Я впиваюсь в ее пухлые губы. Маленький дождь не беспокоит, не тревожит нас. Мы целуемся, словно потерпевшие. Ее пальца зарыты в мои волосы, она то дело их зачёсывает пальцами назад, смахивает с лица капли дождя, целует, смотрит в глаза, стонет в мой рот, когда ощупываю через ткань одежды сосок. Вторая рука беспощадно мнет упругую ягодицу.

— Это безумие… — шепчет мне в рот, — но я хочу, чтобы ты продолжал.

Знала бы она, как я ждал этих слов. Член давно восстал и болезненно ноет, требует немедленно прознать ее лоно. Я обезумел, если собираюсь это делать у них во дворе, под дождём, но…

После ее слов я поднимаю ее под ягодицы.

— Обхвати меня ногами, — Аврора автоматически обхватывает меня ногами, член тут же упирается в ее промежность.

Громкий стон вырывается из ее губ, когда трусь членом через ткань трусиков…

— Мамочки… — кажется легкие и сердце выпрыгнут из ее груди. Тянет меня за шею и впивается в губы, — целуй меня…целуй..

Целую, и целую и целую, бесконечно изучаю нежное тело под руками, которое отзывается на каждое прикосновение стоном, который срывает крышу.

— Аврора…нежная…моя красиваяя….я так хочу тебя…….безумно.

— Ренат…возьми меня…..

АВРОРА

Аромат мужского тела впивается в нос, запах одеколона с нотками никотина и слабый запах алкоголя нежно щекочут ноздри. Боже этот запах, он сводит меня сума, я кажется впиталась им. Полностью. Заряжаюсь, как от источника тока, только ни светом, а иным. Искрами. Меня колотит дрожь, все тело покрыто мурашками. Я не контролирую свое тело, которое плавится, как пластилин, под опытными, уверенными руками мужчины. Который без стыда мнет мое тело, не жалея мое хрупкое сердце, которое сжимается под натисками рук. Мужские, крепкие руки жмут, мнут, ласкают, изучая каждый кусочек моего тела.

Ренат трется мне между ног своим каменным членом, который кажется войдет в меня через трусики. Я уже хочу почувствовать его внутри себя, Боже, разве так бывает? ЧТобы женщина хотела? Я хочу….его…внутри…себя….

Я обезумела, в голове туман, перед глазами только глаза и губы Рената… чужого мужа, которого я хочу.

Тело пронзает сотни искорок, эйфория катится по каждой клеточке моего тела, когда Ренат отодвигает полоску трусиков в бок, и входит в меня одним толчком, глубоко, до основания. Голова кружится. Громкий стон вырывается с моих губ, который Ренат заглушает поцелуем. И если бы он не держал меня, я бы рухнула. Ноги и руки так ослабли, я не могу ими шевелить.

— Держись меня…крепко, — он ставит мои руки себе на плечи, — открой глаза, прошу тебя, открой и смотри в мои глаза.

Я полностью прикована спиной к забору, Ренат сильней хватает меня под ягодицы, и начинает двигаться. Толчок за толчком, он толкает меня к чему-то высшему, к безумному, с каждым движением я кричу, крепко хватаю за плечи, пытаюсь дотянутся до его губ, но не могу, он целует мою шею, нежным, скользким языком скользит повсюду, где достает. Громко стонет и рычит, толчок глубокий и жадный, между ног очень влажно, я чувствую, как по бедрам стекает моя смазка. Удовольствие растекается по всему телу.

Мамочки..

Полностью затуманенный, расфокусированный взгляд Рената, смотрит в мои глаза и толкается еще глубже. Толчки все чаще, все глубже и увереннее, я стараюсь двигаться в так его движениям, крепко хватаю ногами, упираюсь пятками в его ягодицы, двигаюсь как могу. И он стонет, громко…Я понимаю, что ему нравится, я доставляю ему удовольствие.

— Мамочки……

— Можно в тебя…кончить?

— Можно..

— Хочу с тобой вместе….

— Давай… вместе, — хотя и понятия не имею как это, кончать вместе, он жадно целует меня, терзает мой рот, потом спускается к груди, втягивает в рот сосок, тянет и сосет, одновременно толкаясь глубже разрывает меня на сотни частиц, я взлетаю. Улетаю, теряюсь во времени….какое это удовольствие. Я разбиваюсь на миллионы кусочков, разлетаюсь по всей вселенной.

— Аххххххххх… Боже. Ренат.

— Да, детка! Да! В глаза мне смотри, да так! — рычит, пульсирует и изливается в меня.

Обнимает и долго целует, я не чувствую ни ног ни рук, эйфория долго не покидает мое тело.

Делаю попытку слезть с него, но меня еще крепче держат крепкие руки. Мы просто стоим обнявшись, его член еще во мне, он не отрывается от меня, просто зарылся в волосы, вдыхает, пытается восстановить дыхание.

Выскальзывает, ставит на ноги, когда чувствует, что дрожь покинуло мое тело. Горячая сперма стекается по внутренней части бедер.

С трудом отыскивает мои тапочки в темноте, надевает на ноги, поднимается и снова обнимает меня.

Вот теперь мне стыдно, смотреть ему в глаза мне стыдно…. а вдруг нас кто-то слышал? Я в жизни так не кричала. Боже, даже от боли, которую Марат