Письмо Софьи - Александра Девиль

Погода в это утро была переменчивая: солнечный рассвет внезапно затемнился тучами, которые порывистый ветер клочьями нагонял на голубизну небес, а потом так же быстро отгонял к горизонту. Софья подумала, что мятежное состояние ее души чем-то похоже на предгрозовую погоду.

Отец Николай – пожилой, высокий, статный, с кудрявыми полуседыми волосами и бородой, казался девушке похожим на святого Николая Чудотворца, а его немногословные, но мудрые рассуждения всегда успокаивали ее и пробуждали в ней новые мысли, новое отношение к привычным вещам. Отца Николая любили во всей округе, а многие приезжали к нему издалека. Было даже странно, что духовное лицо столь высокого уровня образованности и талантов до сих пор пребывает в скромном чине приходского священника. Софья слышала от Домны Гавриловны и некоторых соседей, что отец Николай – слишком честный и скромный человек, а потому и не умеет пробиться в архиереи, да еще и служит живым упреком для других, не столь образованных и бескорыстных, попов.

Но именно за эту скромность и тихую мудрость Софья больше всего и уважала приходского священника. Только ему она могла откровенно рассказать о том, как обижают ее надменные взгляды и насмешки людей, которые ставят ей в упрек сомнительность происхождения. На это отец Николай всегда отвечал, что для Бога все равны, а рабство придумали люди, но никакие притеснения не сделают рабом того, кто свободен в душе. Также он говорил, что нельзя роптать на судьбу, а надо попытаться изменить ее к лучшему, не преступая при этом законов Божьих, а еще надо, как бы ни было трудно, помогать тем, кому еще труднее.

Повстречав Юрия и завертевшись в водовороте своих сердечных переживаний, Софья все реже вспоминала о священнике, но сегодня вдруг ощутила потребность в беседе с ним. Она хотела быть откровенной, даже намекнуть о своем странном и, наверное, грешном, сновидении, но, войдя в церковь, вдруг растеряла все слова и запнулась, встретившись взглядом с отцом Николаем.

– Тебя что-то тревожит, Софья? – спросил он мягким голосом. – Рассказывай, не таись. Мы давно с тобой не говорили. Что у тебя случилось за это время?

Она только и смогла ответить:

– Мой жених… он обещал скоро приехать, но почему-то задерживается. Может быть, его мать больна. А может, она не дает согласия на женитьбу…

– Ты только из-за этого волнуешься?

– В спокойные времена я бы, наверное, так не волновалась. Но, говорят, скоро может начаться война. И, если мы с ним сейчас не поженимся, то кто знает…

– На все воля Божья, – твердо сказал священник. – Если вам суждено быть супругами – вы будете ими рано или поздно и несмотря ни на что.

– Но злые люди… они ведь могут помешать…

– А чего ты боишься от злых людей? Клеветы или соблазнов?

– Скорее – клеветы.

– Но если вы с ним любите друг друга по-настоящему, то никакая клевета, никакие соблазны вас не разлучат.

Беседа со священником немного успокоила девушку, хотя она поведала ему далеко не все причины своей тревоги.

Когда Софья шла из церкви домой, погода стремительно ухудшалась. Темное от туч небо, сильные порывы ветра и звуки далекой грозы предвещали ливень, и девушка торопилась поскорее добраться до усадьбы.

Вокруг дороги росли деревья, и сквозь шум листвы Софья не сразу услышала приближение всадника, а потому вздрогнула от неожиданности, когда он вдруг догнал ее и окликнул:

– Мадемуазель Софи! Какая приятная встреча!

Ей пришлось остановиться и кивнуть Призванову, гарцевавшему перед ней на породистом скакуне. Дорожная куртка и ружье за плечами свидетельствовали о том, что выехал он на охоту, и Софья насмешливым тоном спросила:

– Не слишком ли неподходящая погода для охоты? Да и до леса отсюда далековато.

– Да, я сбился с пути, оторвался от Цинбалова и других охотников. Что же касается погоды, то ведь она испортилась так внезапно… Кстати, и вы рискуете промокнуть под дождем, он вот-вот начнется. Пешком не успеете, давайте я вас подвезу!

И, не успела Софья опомниться или возразить, как он, наклонившись, оторвал ее от земли и посадил впереди себя на лошадь.

– Это совсем ни к чему, – пробормотала она, стараясь отстраниться от него. – Я могла бы дойти и пешком.

– Вам так неприятно мое общество? Или вы боитесь, что нас кто-нибудь увидит?

Софья и в самом деле этого боялась, но вокруг никого не было, что ее немного успокоило. Она оглянулась на убегавшую назад дорогу и попросила:

– Только, пожалуйста, остановитесь, не доезжая до ворот усадьбы. Мне ведь действительно ни к чему попадаться на глаза дворовым сплетникам.

– Ну что ж, воля ваша. Только жаль, что усадьба уже близко, мне не хочется быстро расставаться с такой хорошенькой девушкой.

И вдруг Софья почувствовала, как сильная рука Призванова обхватила ее талию, его лицо приблизилось к ее лицу, и в следующую секунду, не дав девушке опомниться, он крепко поцеловал ее в губы. Это был страстный и умелый поцелуй, от которого у нее на несколько мгновений закружилась голова. Испытав новое для себя ощущение, она испугалась и, отстранившись от Призванова, хотела соскользнуть на землю, но он удержал девушку в объятиях и глуховатым голосом произнес у самого ее уха:

– Не надо дергаться, ты можешь упасть. А я вовсе не хочу твоего падения.

Софья растерялась, не зная, что ответить на это двусмыслие, и тут же вспомнила, что ей, как достойной девушке, следует дать ему пощечину, и уже размахнулась, но Призванов перехватил ее руку.

– Не надо так торопиться, Софи, еще успеете, это не последний наш поцелуй. – В его словах звучала явная насмешка.

– А я очень надеюсь, что вижу вас в последний раз! Больше никогда к вам и близко не подойду!

– Ну, это будет зависеть не только от вас.

Он спрыгнул с коня и помог ей сойти на землю. И в тот миг, когда они оказались рядом лицом к лицу, солнечный луч вдруг пробился из-за темного облака и неровным, причудливым светом озарил все вокруг.

– Кажется, гроза прошла стороной, – заметил Призванов. – Очень жаль. Ведь в случае ливня я мог бы рассчитывать на ваше гостеприимство.

– Никогда!

Софья зашагала прочь так быстро, что даже споткнулась, но Призванов успел сказать ей вслед:

– Не пойму: вы слишком опытны или слишком невинны?

Когда же она скрылась из виду, он пробормотал про себя: «Кажется, придется действовать кавалерийским наскоком» и, сев на коня, поехал по дороге, ведущей в сторону от Старых Лип.

Софья пришла домой с пылающими щеками и сразу же бросилась в свою комнату, чтобы никто не успел заметить ее смятенного состояния.

Она злилась на Призванова, посмевшего столь явно ее не уважать, но еще больше злилась на саму себя за то, что его поцелуй произвел на нее такое ошеломляющее впечатление. Помимо воли к ней приходило сравнение с Юрием, и она, досадуя, сознавала, что никогда ласки любимого жениха так не волновали и не пробуждали в ней женского естества, как этот поцелуй, насильно сорванный с ее губ.