Противостояние II - Александр Раевский

у неё, ей достаточно зайти в любой ресторан, полчаса посидеть за столиком и этого будет достаточно. Домой она уйдёт не одна и за ужин ей платить не придётся.

— Разозлился на неё?

— Да нет, с чего ты взяла? Просто нужно что-то делать. Сама видишь, как она надо мной издевается. Если не предпринять что-либо радикальное, она чего доброго мне за четверть пару выставит. Мне-то фиолетово, но не хотелось бы тётю Галю огорчать.

***

Считая, что Лариса к нему придирается, Серёжа ошибался. Да, двойка за непрочитанную повесть Пушкина была поставлена несправедливо. Лариса и сама это понимала, но у неё и в мыслях не было доводить дело до двойки за четверть. Нашла бы она возможность, дать ему реабилитировать себя. Это совсем несложно. Ей самой двоечники в классе, в котором она ведёт классное руководство, совершенно без надобности. И тройка за изложение была, пожалуй, чересчур строга. Любому из «своих» учеников она поставила бы за такое как минимум четвёрку.

На первом же занятии факультатива она объяснит ему, за что была поставлена именно тройка. Скажет, что от изложения она ожидает творческую переработку услышанного отрывка текста, а не диктофонную запись. Да, изложение, представленное Сергеем, было именно что точной до последней запятой копией того, что она прочитала классу. У мальчишки, видимо, уникальная память! Просто нечеловеческая память! И знание русского языка на очень высоком уровне! Это у него не отнимешь.

***

— Серёж, можешь показать, как ты из положения лёжа на ноги поднялся, когда Вовка тебе подножку подставил? Очень быстро получилось, я не успела все детали рассмотреть.

— Заметила?

— Угу, заметила. Мы с Олей и с Галкой у окна напротив двери в класс разговаривали, когда Вовка к тебе прицепился. Ты с ним осторожнее. Он дебил законченный.

Серёга усмехнулся, без помощи рук усаживаясь на пол:

— Это я уже понял, что он дебил. Ничего, он больше не подойдёт… Смотри внимательно…

Она стояла в шаге от него, но всё равно не всё разглядела. Очень уж быстро он двигался. Раз! — и уже стоит на напружиненных ногах в какой-то угрожающей стойке, причём это не боксёрская стойка.

— Поняла?

— Нет, не очень. Опять очень быстро. Можешь на мне показать?

— Ты одета для этого не подходяще. Тебе юбка не позволит.

— Может, снять, а? В купальнике ты меня уже видел.

— Сними. Если хочешь, я тоже брюки сниму.

Пока снимала юбку уговаривала себя, что ничего страшного, что, действительно, плавочки купальника практически ничем не отличаются от трусиков, которые на ней надеты. Только цветом, но это чепуха. Условности! Серёга молодец! Не стал дожидаться, когда она попросит его отвернуться. Отвернулся самостоятельно и даже отошёл к столу. Снял свои домашние брюки и повесил там на спинку стула. Повернулся к ней, и ей пришлось прикладывать над собой усилие, чтобы не закрыться юбкой. Не глядя на него, подошла к столу и аккуратно и неторопливо сложила юбку на стуле, на котором уже его брюки висели. Знай наших!

Серёга улыбнулся одобрительно и начал объяснять, что и как при таком способе подъёма с пола с телом происходит. Много говорил о важности центра тяжести тела. Спросил её, знает ли она, где он у неё располагается? Она не знала, конечно же. Серёга показал. Зашёл к ней сбоку, встал на одно колено. Левую руку положил ей на спину прямо над тем местом, где попа начинается, а правую уложил на живот чуть ли не на лобок. Не сразу убрал. Только когда она ему в лицо взглянула и улыбнулась насмешливо.

Потом они рядом лежали на полу, и она повторяла за ним в замедленном темпе все движения рук и ног. Потом она стояла на мостике, опираясь в пол пятками и лопатками, а он сидел на пятках рядом с ней и осторожно поглаживал её напряжённый живот. Это было уже лаской, и она улыбалась самыми краешками губ, понимая, что происходит, но никакого желания прекратить это у неё не было.

***

Потом они как-то неожиданно для неё оказались на кушетке, и Серёга поцеловал её. Сначала несмело, в щёку, а потом увидел её глаза и прижался губами к её губам. Ещё минут через пять рука его пробралась под олимпийку и футболку и долго гуляла по животу, набираясь смелости, чтобы улечься на грудь.

Растерялась она немного, поэтому прозевала тот момент, когда губы Серёги оторвались от её губ, он сполз ниже и сначала довольно долго тёрся гладкими своими щеками о её живот, а потом осмелился задрать олимпийку и майку чуть ли не до ключиц и впился горячими своими губами в правую грудь. Она чуть не вскрикнула от неожиданности. Наверное, она в этот момент испытала второй в своей жизни оргазм. Чем ещё можно объяснить это нестерпимое, жгучее удовольствие? Она даже стонала — тоненько-тоненько — и отталкивала руками его голову, а мышцы её тела сжимались судорожно синхронно с набегающими одна за другой волнами удовольствия.

Он оторвался от неё, но вместо губ на груди она почувствовала его руку у себя на бедре. Вот теперь она взбунтовалась! Потому что это невозможно терпеть! Оттолкнула его руку, стремительно перекатилась на живот, испуганной кошкой взлетела в воздух, только кушетка жалобно скрипнула, отпрыгнула к стене, уселась там, прислонившись к ней спиной, подтянула ноги, обняла их руками и исподлобья уставилась на него.

Серёга медленно поднялся на локти, оставшись коленями на полу, и усмехнулся.

— Испугалась?

— Отстань! Хватит с тебя! Я сюда не для этого пришла, понял?

Он кивнул.

— Да понял я, понял. Не злись. Просто показалось на секундочку, что ты не будешь против. Чего сразу не сказала, что тебе неприятно? Я бы тут же отстал.

Что на такое ответишь? Ей вовсе не было неприятно. Наоборот! Просто очень уж много за один раз. Она помолчала, обдумывая ответ.

— Не могу я так сразу, Серёж... — наконец сказала она. — Мне показалось, что я сознание теряю. Ты хороший парень, но ты слишком многого сразу хочешь. Не обижайся, ладно?

Глава 8. Ревность

23 октября 1972 года

Вчера, после того что случилось в комнате у Серёги, Юля довольно быстро ушла домой. Сходила в ванную комнату, натянула рейтузы, юбку и олимпийку. Что-то очень захотелось домой, к маме. И ещё хотелось