Путевой дневник. Путешествие Мишеля де Монтеня в Германию и Италию - Мишель Эке́м де Монтень

На следующий день после нашего приезда, в понедельник утром, г-н де Монтень выпил семь маленьких стаканчиков, что равнялось большой бутылке из дома[118]; на следующий день – пять больших стаканов, которые равнялись десяти маленьким и могли составить пинту. В тот же вторник, в девять часов утра, пока другие завтракали, он пошел в купальню, а выйдя оттуда и перебравшись в постель, весьма сильно потел. Это прекратилось только через полчаса, поскольку местные, хоть и проводят в купальнях весь день за игрой или питьем, но сидят в воде только по пояс, а он лежал в своей купели, погрузившись по шею[119].

И в этот день с вод уехал некий швейцарский сеньор, весьма хорошо служивший нашей короне, который весь предыдущий день весьма долго занимал г-на де Монтеня беседой о делах Швейцарского государства и показал ему письмо, которое посол Франции, сын председателя Арлé, написал ему из Солёра, где сейчас находится, рекомендуя послужить королю во время его отсутствия, поскольку королева попросила его встретиться с ним в Лионе и воспрепятствовать планам Испании и Савойи[120]. Недавно скончавшийся герцог Савойский заключил год или два назад союз с некоторыми кантонами, чему король открыто воспротивился, ссылаясь на то, что они, будучи связаны с ним обязательствами, не могут брать на себя никаких новых обязательств без учета его интересов[121]; некоторые из кантонов оценили эти доводы, в том числе и при посредстве сказанного швейцарского сеньора, и отказались от этого союза. В самом деле, имя короля во всех этих областях встречают с глубоким почтением и дружбой, а нам расточают всевозможные любезности. Испанцам здесь не по себе. Поезд этого швейцарца состоял из четырех человек на лошадях. На одной ехал его сын, уже получавший, как и его отец, пенсию от короля, на другой слуга; еще высокая и красивая девица на третьей, накрытой суконным чепраком и с подножкой на французский лад[122], с чемоданом на крупе и шляпной вешалкой на ленчике седла, без какой-либо дамы при ней; и однако им оставалось еще два полных дня до собственного дома, находившегося в городе, который сказанный сеньор возглавляет – это уже пожилой человек, ехавший на четвертой.

Обычная одежда здешних женщин мне кажется такой же опрятной, как и у нас, даже их смешной головной убор, который представляет собой шапочку с кокардой, имеющую сзади отворот, а спереди, на лбу, маленький выступ, и все это украшено вокруг шелковыми кисточками или меховым околышем, а их природные свитые волосы ниспадают сзади[123]. Если вы в шутку сдернули с них эту шапочку, поскольку наших это тоже искушает, и их головы становятся видны совсем непокрытыми, они на это не обижаются. Самые молодые вместо шапочки носят на голове только гирлянды. У них нет большой разницы в одежде, чтобы различать их положение. Их приветствуют, целуя [себе] руку[124] и предлагая им коснуться их собственной. Иначе говоря, если, проходя мимо, вы приветствуете их, сняв шляпу, и кланяетесь, большинство из них стоят столбом без всякого движения, и так исстари повелось. Разве что некоторые слегка наклоняют голову, чтобы поприветствовать вас в ответ. Это обычно красивые дамы, высокие и белокожие.

Это очень хороший народ, особенно с теми, кто к ним приспосабливается. Г-н де Монтень, желая во всем испробовать разность нравов и манер, повсюду позволял обслуживать себя по обычаям каждого края, с какими бы трудностями он при этом ни сталкивался[125]. И все-таки в Швейцарии он говорил, что ничуть не страдает, имея за столом всего лишь маленький кусок полотна полфута [длиной][126] в качестве салфетки[127], но даже этот кусок полотна швейцарцы разворачивают только во время обеда, да и то, если на столе много соусов и разнообразных похлебок[128]; однако там всегда подают деревянные ложки с серебряной ручкой по числу едоков. И никогда швейцарец не обходится без ножа, с его помощью они берут все и совершенно не прикасаются рукой к кушанью.

Почти во всех их городах над частным городским гербом красуется герб императора и Австрийского дома; хотя большинство из них отпали от герцогства из-за плохих управителей этого самого дома. Они тут говорят, что все, относившиеся к Австрийскому дому (в отличие от тех, что относились к владениям его католического величества), доведены до большой бедности, да и самого императора в Германии мало уважают[129].

От воды, которую г-н де Монтень пил во вторник, он три раза садился на стульчак и до полудня полностью очистился. В среду утром он выпил столько же, что и накануне. Он нашел, что если пропотеет в ванной, то на следующий день у него выходит гораздо меньше мочи и он не выпускает всю воду, которую выпил; то же самое было с ним в Пломбьере. Поскольку вода, которую он пьет, на следующий день выходит из него окрашенной и в весьма малом количестве, он рассудил, что она внезапно претворяется в пищу, и это происходит либо из-за выделения предыдущего пота, либо из-за воздержания от пищи, ведь, принимая ванну, он ест всего один раз; по этой-то причине он и стал принимать ванну только единожды.