📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгИсторическая прозаМихаил Орлов - Александр Бондаренко

Михаил Орлов - Александр Бондаренко

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 15 16 17 18 19 20 21 22 23 ... 100
Перейти на страницу:

«Гвардия вступила в Петербург 7 апреля в 12 часов дня. Встреченная у Средней Рогатки[57] Государем, она прошла церемониальным маршем до Зимнего дворца. Во главе войск шли кавалергарды. После парада полк занял новые казармы, построенные у Таврического дворца. Государь пожаловал нижним чинам по фунту говядины, по чарке вина и по 1 рублю».

Глава четвёртая. «ТИЛЬЗИТ!.. (ПРИ ЗВУКЕ СЕМ ОБИДНОМ…)»

Однако, несмотря на щедрые государевы милости, Аустерлицкое поражение очень больно ранило сердца русских офицеров. Подобного разгрома наша армия не знала со времён «Нарвской конфузии», произошедшей — так уж исторически совпало — ровно за 105 лет до того, 19 ноября 1700 года. Но если тогда, во времена Петра I, Россия ещё только «прорубала окно в Европу», то ко времени Александра I «ни одна пушка в Европе без позволения нашего выпалить не смела»[58]; в памяти русских жили блистательные победы при Кунерсдорфе и Измаиле, Варшавской Праге, Треббии и Нови…

И тут вдруг вся «слава, купленная кровью» — как впоследствии напишет поэт, — оказалась в прошлом. Пережить это было очень нелегко… Из Кавалергардского полка тогда, под тем или иным предлогом, ушли в отставку или в длительные отпуска многие офицеры.

Через несколько дней по возвращении в Петербург князь Репнин, один из знаменитых героев Аустерлица, испросил отпуск для лечения — с 16 апреля по 1 сентября 1806 года, но по окончании отпуска подал новый рапорт и 11 сентября был уволен от службы генерал-майором «за болезнию от ран».

Тогда же, в сентябре, также с повышением в чине, то есть полковником, ушёл в отставку отважный Карл Лёвенвольде.

В том же году уволились из полка штабс-ротмистры граф Васильев и Плохово, поручик Прокудин… Пожалуй, ни в один год Кавалергардский полк не терял столько народу по собственной их доброй воле.

Конечно, в то же самое время пришли в полк и новые люди: в частности, князь Сергей Григорьевич Волконский, ставший, можно так сказать, «полковым летописцем»: именно он сохранил в своих «Записках» многие подробности жизни Кавалергардского полка в начале XIX столетия, что очень важно для нашей книги.

«Натянув на себя мундир, я вообразил себе, что я уже человек, и по общим тогдашним понятиям весь погрузился в фрунтовое дело… — вспоминал декабрист на старости лет. — Круги товарищей и начальников моих в полку, за исключением весьма немногих, состояли из лиц, выражающих современные понятия тогдашней молодёжи. Моральности никакой не было в них, весьма ложными понятия о чести, весьма мало дельной образованности и почти во всех преобладание глупого молодечества, которое теперь я назову порочным. В одном одобряю их — это тесная дружба товарищеская и хранение приличий общественных того времени».

Конечно, мемуары — не документ, они могут быть субъективны, и даже весьма, а потому утверждение об отсутствии моральности и «ложных понятиях о чести» вполне можно списать на стремление автора соответствовать «духу времени», в котором писались эти «Записки», и тому самому «позднему уму», о котором говорил поэт[59]… Но вспомним «Двух гусаров», графа Толстого — кто из персонажей кажется нам более симпатичным? Турбин-отец, ровесник героев Аустерлица, со своими «ложными понятиями о чести», или его сын, человек «прогрессивный» и подобных «понятий» не приемлющий? Ну да не о том речь…

К сожалению, никто из сослуживцев Волконского воспоминаний о полку не оставил, а потому мы не имеем возможности узнать, как самого его встретили кавалергарды. Ведь он, записанный в гвардию с пелёнок, не прослужив ни дня, успел стать армейским ротмистром, а потому, в соответствии с Табелью о рангах, пришёл в Кавалергардский полк сразу же поручиком[60]. Новые его товарищи и одногодки Михаил Орлов, Сергей Воейков, князь Фёдор Гагарин, переведённый в кавалергарды из лейб-гвардии Семёновского полка, дрались при Аустерлице юнкерами, заслужив в бою свои офицерские… (так и хочется красиво сказать — «эполеты», но эполетов в Русской императорской армии тогда ещё не было!) чины — и тут вдруг появляется не нюхавший пороху поручик, который становится над ними старшим. А к «старшинству» в те времена в армии относились весьма щепетильно. Так что вряд ли молодые офицеры полка обрадовались приходу нового сослуживца… Однако позже князь Волконский достойно впишется в полковую семью.

И, повторим, именно Сергею Григорьевичу обязаны мы знанием подробностей о жизни нашего героя и его полковых товарищей. В частности, про Орлова он писал так: «Лицо замечательное по уму, образованности и сердцу, преисполненному чувством полезного, бывшему впоследствии светилом среди молодёжи…»

* * *

Казалось бы, после Аустерлицкого сражения можно было надеяться, что на землю Европы возвратятся мир и покой — ведь, как говорят в народе, «худой мир лучше доброй ссоры». Уже до исхода 1805 года Австрия заключила с Францией Пресбургский мир, а Пруссия поспешила подписать с ней же договор о наступательно-оборонительном союзе. Возможно, всё и сложилось бы более или менее хорошо, если б у новоявленного французского императора не появились вдруг мечты о мировом — или пока что о европейском — господстве. Как важно вовремя остановиться! Однако далеко не всем дано понять, когда наступает это самое «вовремя»…

Территориальные потери, понесённые Австрией по Пресбургскому договору, были огромны: империя лишалась Пьемонта, Генуи, Венецианской области, Далмации, Баварии, Тироля, Швабии — далее, как говорится, по списку, весьма объёмистому… Император Франц II униженно признавал Наполеона королём Италии. А ведь министр Талейран, политик хитрый, умный и изворотливый, предлагал своему императору не унижать австрийцев до предела и, отнимая одно, дарить другое! То есть в качестве компенсации за утраченное «…дать Австрии солидное территориальное вознаграждение в долине нижнего Дуная — Валахию, Молдавию и Бессарабию, чтобы навсегда поссорить Австрию с Россией и отдалить её от Англии. Наполеон остался непреклонным к своему разгромленному противнику. Фактически Австрия была вытеснена из Италии и Германии. Это было смертным приговором для так называемой древней “Римской империи германской нации”».

Есть у людей такой талант — к сожалению, совсем не редкий — наживать себе врагов. Наполеон со своими «наполеоновскими» замашками обладал этим талантом в самой полной мере. К смертельному его врагу императору Александру I добавился не менее непримиримый враг император Франц I — так в порыве самоуничижения «переименовал» себя император Священной Римской империи Франц II, официально превратившийся в «наследственного императора австрийского» под «нумером первым».

1 ... 15 16 17 18 19 20 21 22 23 ... 100
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?