Единица безумия - Оксана Николаевна Сергеева

– снова встрепенулась она и слегка покраснела. – У нас нет ничего общего. Мы разные. Ни мне, ни тебе не нужна эта интрижка. Тебе, может быть, нужна, но мне нет.

– А что тебе нужно? Скажи. Чтобы все серьезно? Свидания, планы, носки с оленями? – посмеялся Погодин.

– Да, представь себе! Свидания, планы, романтика. И обязательно носки с оленями. И маленький домик за городом, и грядки с помидорами. Да, я хочу, чтобы все было серьезно. Серьезные отношения. Да, у меня есть мечты. И не вздумай над ними смеяться. У меня все отняли, у меня никого нет… нет мамы, наверное, уже нет брата… а только мечты, поэтому не смей над ними ржать, Андрюша!

– Ты права.

– Я права?

– Ты права. Тебе точно нужен не я. Я буду тебя угнетать, а тебе нужен кто-то мягкий и уступчивый. Такой, как Федя, например. И, кстати, у меня нет домика за городом. Мечтай дальше, я не претендую на твои грядки с помидорами.

– Тогда все? Ты позволишь? – Женька придвинула к себе кипу документов, найдя недурной предлог отвечать на вопросы, не поднимая взгляда.

– Конечно. Располагайся. Можешь выпить мой кофе, он тебе нужнее. – Андрей поднялся, уступив ей свое место.

– Вот видишь, мы во всем разобрались. Мы можем поговорить и не поцапаться, – почти радостно сказала она.

– Это большое достижение. Только у меня к тебе просьба. Сделай одолжение, не пытайся как-то объяснять мои поступки.

– Кому?

– Себе.

– Какие поступки?

– Любые. Просто не пытайся. Не делай этого. Не давай характеристику моему поведению, – туманно попросил Погодин. – Иногда я делаю что-то просто так. Без всяких видимых на то причин.

– Ладно, – согласилась Женька недоуменно.

– Тогда все. Вперед. Хорошо тебе поработать.

– А ты? – небрежно бросила она, усаживаясь в его кресле поудобнее.

– А у меня дела. Много дел.

Погодин вышел из кабинета и позвонил Федору. Наверное, он будет разочарован, но Андрей угрызений совести не испытывал.

– Федя, мне очень жаль, но ты должен вернуться.

– Ты же сказал…

– Я помню, но ты мне нужен. Сделаешь доброе дело и будешь свободен. Завтра тоже.

– А что случилось?

– Не думал, что скажу такое, но надо поддержать авторитет отца. Срочно.

– Еду.

* * *

Солнце лилось сквозь листву, словно расплавленная огненная масса, но в тени царила приятная прохлада – пахло пригородным разнотравьем и сухой землей.

– Я давно в лесу не был, даже забыл, как здесь хорошо, – с наслаждением вздохнул Погодин.

– Хорошо, – тоже вздохнул Федор.

– Нельзя забывать природу.

– Нельзя.

– Федя, может, надо было пистолет с собой взять?

– Зачем? Я ему шею голыми руками сломаю, – спокойно пообещал он и хлопнул себя по щеке, убивая комара. – Шею сломаю и похороню. Пусть только могилу себе выкопает.

– Тогда ладно. – Андрей лениво обмахнулся березовой веткой и глянул на Кувалду: – Ты копай-копай, а то у меня еще дел куча. Я тут с тобой до вечера не собираюсь сидеть.

– Братаны, давайте договоримся, – заскулил зек, шкрябая по дну ямы лопатой. Вырыл он уже прилично – себе по пояс.

– Не братаны мы тебе. Я ж сказал Женьку не обижать.

– Глубже копай, не тормози. Чтобы с собакой не нашли. – Федор впился в зека угрожающим взглядом, и Кувалда затрясся, как от лихорадочного озноба.

– Как так, мужики? Как так? Я ж дурного не хотел… я нормально к ней… золотая ж девка…

– Представь, Федя, я ему сказал Женьку не обижать, а он не послушал.

– Зря, – рассудительно кивнул Федя. – Не стоило такую просьбу игнорировать.

– Может, шкуру с него за это живьем спустим? – предложил Андрей, вновь обмахнувшись веткой.

Федя подумал, посмотрел на свое светло-голубые джинсы и покачал головой:

– Грязно будет. Сегодня не могу.

– Точно, у тебя ж свидание. Тогда, может, на дыбе его?

– Легко. Тогда я пошел за веревкой?

– Не надо мужики! – испуганно завопил зек, бросил лопату и рухнул на колени, так что из ямы стала видна только его плюгавая макушка. – Не надо на дыбе! Все сделаю, только не убивайте!

– Страшно тебе, утырок? – рявкнул Погодин, подойдя к краю. – Женьке тоже страшно было!

– Не буду! – заплакал Кувалда. – Больше не буду… никогда… больше ни слова… никогда… ни пальцем…

– Что будем с ним делать? – спросил Андрей у Феди.

– Выпорем. Смотри, какой он модный, так и просится, – посмеялся он над прикидом зека. – Давай, чипушило, вылазь. Снимай ремень, спускай штаны и ложись на бревнышко.

Кувалда выпрыгнул из своей почти могилы, нехотя расстегнул портупею, которую зачем-то нацепил на тельняшку, спустил растянутые треники и перегнулся через поваленное дерево.

– Вот что ты за человек, – разочарованно произнес Погодин. – Я ж к тебе по-человечески обратился. Попросил Женьку не обижать. А ты… А я ж доктор. Я людям помогать хотел, людей лечил, а теперь что? Калечить придется?

– Я думаю, что именно этим мы и занимаемся, – снова рассудительно сказал Федор, щелкнув портупеей. – Помогаем ему. После этого ему расхочется совершать всякие нелицеприятные поступки, и он заживет спокойной и благоразумной жизнью. Вот попадись ему кто не такой добрый, как мы, убил бы и закопал. Так что мы ему точно помогаем. Совершенно точно.

– Федя, должен признаться, что мне импонирует твой интеллигентный подход.

– Всегда рад, обращайся, – скромно откликнулся Федя и что есть силы хлестнул Кувалду по голому заду.

Зек завыл во всю глотку и, забыв про осторожность, обругал матом своего обидчика.

– Какой же ты Кувалда? Воешь, как девчонка, – усмехнулся Федя и полоснул еще раз.

– До смерти только не забей, – предупредил Погодин.

– Исключено. Мы ж договорились его перевоспитать, а не убить.

– Воспитывай. Я подожду в машине.

Минут через десять маты Кувалды сменились неразборчивыми воплями. Скоро и те придушенно стихли.

* * *

Женька выпила еще одну чашку кофе и снова погрузилась в бумаги. В голове то и дело проносились мысли, не имеющие отношения к оставленным Андреем документами. День прошел плодотворно, но почему-то не покидало ощущения пустоты. Оно ощущалось отчетливо и очень раздражало.

– О, я смотрю, ты совсем освоилась, перестановку сделала. –