Лицо света, лицо тьмы - Маргарита Малинина

с завтрака гораздо раньше, — вспомнив, поделилась я.

— Вот-вот, так что не надо тут! Чуть что, сразу Мила! Я что вам, козел отпущения? Мало мне предков… — пока на меня выливался ушат экзистенциального подросткового бреда в стиле «меня никто не любит, пойду утоплюсь в пруду», я усиленно размышляла, особо ее не слушая, затем перебила.

— Мила, но ведь главное в таких делах — мотив. И он есть только у тебя.

— Что? Какой же это? — В глазах плескалось искреннее недопонимание.

— Ну как же, ты ведь еще дуешься на меня за… ну… это… — Я внимательно смотрела на нее, надеясь, что хоть она прояснит ситуацию. Что это за розыгрыши? Что Элла делала с этими людьми? — Ну ты знаешь! — взмолилась я, подняв лицо к потолку.

— Знаю, — хмыкнула она одним уголком губ. — Просто пытаюсь понять: неужели ты решила извиниться? Это что, конец света?

— Да, Мила! Мне очень-очень жаль! — А еще мне очень жаль, что я не имею ни малейшего представления о том, за что извиняюсь. — Поверь мне.

— Элка, ты ли это? — нахмурилась девушка.

— Да я, я… Просто… кое-что случилось дома, и я немного изменилась. Посмотрела на себя со стороны, так сказать. — Я же должна как-то объяснить, откуда во мне такие перемены. Вот это будет официальной, так сказать, версией. На нее все и спишем.

— Родители, что ль, отодрали наконец как сидорову козу? — с надеждой спросила она.

— Да, и это тоже, — не стала я спорить. Милка заржала в экстазе. — А теперь скажи мне: ты устроила погром здесь? И записку подсунула с угрозами?

— Я же ска… чего? — Она начала отвечать еще до того, как я добралась до записки. А теперь неподдельно удивилась.

Я снова предъявила послание. Не его ли, кстати, искал злоумышленник? Понял, что оставил отпечатки? Или хочет, чтобы все считали меня сумасшедшей или выдумщицей? Не знаю, короче, чем он руководствовался, но вполне мог именно в этих целях все здесь перевернуть. Как хорошо, что в Эллиной кожаной юбке предусмотрены карманы…

Милка изучала едва ли внимательнее, чем Сашка. Однако ее вердикт меня поразил еще сильнее.

— Вот он, — кивок на смежную с Александром стену, — больше всех, должно быть, недоволен твоим приездом. Вот туда и направляйся с вопросами! А меня больше не трогай.

— Погоди, но… — И ведь Ирина тоже предупреждала… Неужели я спелась с врагом? — Я его уже спрашивала, он не знает, кто прислал письмо.

— Ага, я же говорю: идиотка! Так он тебе и скажет…

Напоследок закатив глаза, мол, вот дура, Мила покинула мою опочивальню. Через минуту после ее ухода у меня появилось новое сообщение на форуме (я поставила мгновенное оповещение). В ответ на мой прошлый набор символов Зайчик2020 ответил: «Не там копаешь».

8

До обеда я работала над переводом остальной части песни группы «Металлика». Я не имела представления, как выйду на концерте выступать, да еще и завершающей, как будто я какая-то звезда первого эшелона. От одной мысли об этом я начинала мандражировать. Но я не могу отказаться, чтобы не навлечь на себя подозрений. Это я социофоб, затюканный, скромный, закомплексованный человек, а не Элла.

«В то же время именно Элла в прошлый раз отказалась выступать», — вспомнила я. Да, но это было связано с ее уверенностью, что у нее нет талантов, а не с боязнью выступать в принципе. Одно дело страх, и совсем другое — бессмысленность некого деяния.

В два часа в дверь постучали. Так как моя спальня находилась прямо над кухней, а я сидела в тишине, до меня доносился далекий звон посуды, и, открывая дверь, я так и полагала, что кто-то пришел звать меня на обед.

Тони. Опять.

— Элька, обедать!

— Хороший у меня тайм-менеджер, — улыбнувшись, покивала я.

Так как я не переодевалась, я хотела уже выходить, но тут Антон заметил что-то через мое плечо.

— У тебя мамонт погулял?

Даже не спрашивая разрешения, парень зашел в мою спальню.

К своему стыду, я заправила только постель (решила использовать это же самое белье, все равно сплю в пижаме, почти целиком закрывающей тело, да и ковролин был чистым) и убрала какие-то вещи, но далеко не все. Мне казалось, что это может подождать. Тем более был еще один подозреваемый, которого я хотела завести в спальню и продемонстрировать этот бардак.

— Да, меня, как видишь, обыскали.

— Кто?!

— Полиция приходила. С собаками. Искали наркотики.

Он повернул ко мне удивленное лицо, затем закатился истерическим хохотом, поняв, что шучу.

— Ну ты даешь, Элька. Кому-то сильно насолила, видать.

— Видать, — не стала я спорить. — Ну что, идем? — кивнула я на коридор, видимый через приоткрытую дверь.

— М-да… Кстати, меня бабка послала. Сегодня субботник, и на нас возложили те же дела, что и в прошлый раз. — Он понизил голос, заговорщицки приложив ладонь ко рту ребром — явно дурачась: — Очень ей понравилась наша работа!

Я пару секунд подумала над тем, опасно ли уточнять, все же спросила, нахмурившись (мол, память девичья):

— Какая?

— Как — какая? Окна мыть в бане!

— Ах, да, окна… Терпеть не могу мыть окна! — вспомнила я Эллу и ее нелюбовь к чистоте и порядку. Особенно к мытью окон и полов.

Тони заржал.

— Да, помню, как твое окно перемывал. Но в этот раз не буду. Каждому по окну. Еще полы там надо будет помыть.

— Короче, вся баня — наша! — подытожила я, когда мы наконец вышли в коридор и направились к лестнице.

— Да, как и в тот раз.

Идя на кухню, я только диву давалась, как замечательно устроились некоторые люди: и три тысячи берут, и перемывать все постройки заставляют. Не могу себе представить, чтобы это происходило в каком-нибудь отеле.

Вслух я не стала этого говорить, потому что не знала истинного отношения Эллы к таким обязанностям (может, она дома убираться не хочет, а тут первая бежит), однако спор все равно поднялся за обеденным столом, когда все мои мысли на сей счет высказала Мила.

— У каждого свой фронт работ, что ты выеживаешься? — высказалась Ирина. — Мы просто помогаем бабушке нашего кумира! Она старенькая и не справляется сама.

— Ага, ну на деньги, что он ей оставил, может и профессиональную помощь нанять! Элка, ну что ты молчишь? — внезапно обратилась она ко мне.

Ага. Если даже мой недруг ко мне обращается, как к союзнику, стало быть, Элла была на ее стороне все это время.

— Она уже смирилась, — хохотнул Тимур. — За пару-то лет.

— Я тоже против, но что с