Бастард. Рыцарь-маг - Игорь Ковальчук

Зачем спорить с герцогом? Проще сделать, как велит. Зачем позволять жалости проникнуть в сердце? Крестьяне сами виноваты, что не уплатили подать вовремя, теперь расплатятся всем своим имуществом. Поздно валяться в ногах, плакать и просить. Пусть дохнут с голоду, какое тебе дело?

Зачем отвергать прелестную Альенор, если сама лезет в постель? Она так свежа и прекрасна... А рога Йорка — это его личное дело. Зачем помнить о чести — куда приятней творить, что в голову взбредет, приятней и легче...

Не думать о расплате.

«Не для меня», — беззвучно ответил Дик.

Ты поступал так, верно? Именно так, как сейчас видишь. Ты покорялся обстоятельствам, потому что один в поле не воин. Нельзя быть не таким, как все.

Я был не прав. Я раскаиваюсь.

Но сказанное правда. Человеку надо быть как все.

Неправда. Человеку надо быть собой. Я должен нести ответственность за свой выбор, и я буду делать это. Я могу быть сильней толпы.

Зачем? Это так утомительно. Это так опасно...

Я — воин. Я не желаю отступать. Я не буду отступать. Я буду собой. Я буду сам по себе.

Он растворился в магической энергии и воплотился вновь. Лишь потом он понял, что какое-то мгновение существовал лишь в форме мысли. Кипяток в жилах стал льдом, и Дик с ужасом и восторгом ощутил все свое страдающее тело до последней косточки, до волоска. Он понял, что оказался сильнее магической мощи источника, не позволил поглотить себя и потому сам стал господином.

Мышцы ныли, словно целые сутки корнуоллец, не жалея себя, тренировался с мечом или таскал бревна. Голова была ясной, мысли — прозрачными, как воды горного ключа, зрение стало острым до противоестественности. Не хуже орла рыцарь-маг видел в долине каждую мелочь, листья и цветки апельсиновых деревьев, коряги у ручейка, хотя темноте, царившей в ночи, еще не пришло время рассеиваться или хоть побледнеть. Он чувствовал источник магической силы и сплетающиеся вокруг него каналы, которые пульсировали, словно вены в человеческом теле, приводя в движение энергию — кровь земли. Он видел, что в выемке, перед которой он стоял, клубилось бледным дымом и скручивалось веретеном нечто иное, совсем чужое и в то же время очень знакомое пространство, напоенное магией.

Этот стержень пронизывал Землю насквозь, достигая той оси, вокруг которой она вертелась; дотянувшись до точки приложения, Дик мягко, но решительно остановил этот вечный бег. Ему казалось, он слышит, как скрипит старушка-Земля, замирая в пространстве, неизмеримом по глубине, и там, за гранью понимания и видения, тоже что-то есть... Корнуоллец понял, что уходить сознанием так далеко не следует, и с ощутимым трудом вернулся мыслями к магическому источнику у своих ног.

Ветра больше не было, смолкли шорох листьев и шум моря вдалеке, только легкий, едва различимый звон тревожил тишину. Он напоминал звук десятка колокольчиков, раскачиваемых сквозняком, звук, долетающий издалека. «Надзвездные сферы, — почему-то пришло в голову Дика. Слова, которые он то ли читал, то ли слышал, пока учился у друидов. — Ведь именно их я видел только что... Может, это песня звезд?» Он обернулся к Трагерну, замершему с округлившимися глазами.

— Как это неуютно, — тут же сказал ученик друида, словно пришел в себя под взглядом спутника. — Уши закладывает.

— Ты уже понял, что произошло?

— Да, я видел, что ты сделал. К твоей бы мощи немного умения — ты был бы самым великим магом Миров!

— А я не умею?..

— Если б ты хоть немного умел и знал, не задавал бы подобного вопроса... Да, теперь я понимаю, зачем ты нужен Далхану!

В ответ на этот странный комплимент молодой рыцарь лишь пожал плечами.

Он начал понимать, что именно имела в виду Серпиана, когда намекала на опасность. Теперь его внимание, его магия и отзвук его присутствия накрывает собой весь остров. Он — настоящий господин Кипра, с которым не сравниться какому-то там Исааку Комнину. При желании он, никому не известный бастард короля Ричарда, может сотворить с этой землей и людьми, населяющими ее, что угодно, но, разумеется, и увидеть, и почувствовать, и узнать его сможет любой маг средней руки. Что уж говорить о Далхане Рэил, таком могущественном враге, который его ищет.

Только вряд ли Рэил нападет на молодого рыцаря сразу же, не выжидая. Корнуоллец ощущал себя неправдоподобно сильным и решил, что, должно быть, Далхан подождет, пока предполагаемая жертва уберется с источника и станет куда беззащитней. А пока у Дика есть уйма возможностей пользоваться своей силой. Например, взять и победить в войне... Так, что за война? Королевский телохранитель внезапно понял, что смотрит в будущее. В лимассольской долине шла битва. Он присмотрелся. Ну конечно, вот стяги короля Английского, его воины, его корабли. Вот лучники обстреливают бойницы замка Лимассол, стоит только кому-нибудь оттуда высунуться. Его величество, конечно, пожелает отомстить местному императришке за неподобающее обращение со своей невестой и сестрой.

А Дик сможет помочь ему в этом. Замечательная идея!.. Он горько усмехнулся. Конечно, стоит только применить какую-нибудь мощную магию — и окажешься под бдительным присмотром церковников. Неизвестно, сожгут ли его на костре, побьют камнями или проткнут парой осиновых кольев — неважно, все это одинаково больно. Люди боятся того, чего не понимают, и магу среди непривычных к столь удивительным способностям соотечественников будет тяжело.

Простым, неискушенным людям он мог бы отвести глаза, чтоб им показалось, будто никакой магии и не было, но церковникам... Это попросту невозможно, об этом говорили друиды, это понимает и сам Дик. Особая сила, которую дает служителям Церкви их сан и их вера (если она искренна), охраняет их от магии.

Трагерн осторожно тронул спутника за плечо:

— Если ты не против, стоило бы начать.

— Начинай, я-то тебе зачем?

— Мне нужно твое разрешение.

— Разрешаю, — улыбнулся Дик.

Молодой друид опасливо опустил пальцы в воду, плещущуюся в выемке. Она заволновалась от его прикосновения, начала парить, белесое марево завивалось вокруг его кисти, словно хотело замкнуть запястье в дымный браслет. Ученик Гвальхира сделал рукой жест, показавшийся рыцарю знакомым. Наблюдая за его действиями, он вспомнил Серпиану... Почему?

Он и сам недоумевал, пока не заметил, как под пальцами Трагерна заклубилось что-то темное, и друид стал медленно поднимать руку. Вернее, казалось, что это молодой дубок, растущий прямо из воды, толкает его ладонь вверх. Конечно! Именно так девушка-змея создавала свой лук перед схваткой в уэльской пещере. Вернее, не создавала, а извлекала из глубины магического подпространства, где хранила — так она потом объясняла. Но здесь-то друид именно создавал предмет. Вернее, не предмет. Он растил дерево.

Сперва дубок был низенький, но крепенький, как младенец-бутуз, с коренастым стволиком и тоненькими веточками. Он даже зазеленел — выпустил мелкие резные листочки, почему-то полупрозрачные. Потом деревце стало размером с Трагерна, и этот дубок усыпали мелкие завязи будущих желудей, а нижние ветки раздались в толщину, как ручейки, и стали узловатыми. Ученик Гвальхира схватился за вершину дубка, сминая листики, и, словно вылепленная, появилась замысловатая фигурка — змея, держащая в зубах лохматую омелу, — наверное, подходящее навершие для посоха.