Позывной "Курсант" - Павел Барчук

пользоваться тем багажом знаний, которые имею лично я. Оно абсолютно не приспособлено для драки. Вообще. Даже если у тела возникнет желание прислушаться, наконец, к своему новому сознанию, мне придётся немало времени его тренировать.

— Ну, что, гражданин хороший, стои́м, смотрим, зеньками лупаем? Нехорошо гадить в чужих дворах. За это надо бы расплатиться. — Вожак громко «цыкнул », плевком отправив папиросу прямо в меня.

Правда, либо с глазомером у него беда, либо имеется скрытое косоглазие. Цибарка пролетела в нескольких сантиметрах от моей руки, даже волоска не зацепив.

Троица проводила ее взглядом, вплоть до момента, когда папироса плюхнулась в грязь. Видимо, сцена должна была выглядеть пафосно. По итогу, пафос накрылся медным тазом. Да еще заявление это дурацкое, про «расплатиться». Пацан явно недалёкого ума. Я стою перед ними в одной простыни. Где, по его мнению, голый человек может прятать деньги? В заднице⁈ Фу, млять. Не дай бог…

— Парни…Сейчас вернусь обратно, в баню, и, думаю, на этом наше знакомство закончится. А вы пойдете дальше. Сделаем вид, будто я вас не видел, а вы со мной не разговаривали.

Я говорил спокойным тоном, уверенно. Хотя, ясен хрен, никакой уверенности не чувствовал. Ужасно раздражало два момента.

Первый — отсутствие штанов, как бы смешно это не звучало. Чисто теоретически, сейчас меня должны волновать совершенно другие вещи. К примеру, как разойтись с местными мудаками в разные стороны без потерь.

Второе — наличие слабого, мало тренированного тела. Мне даже интересно, как это Реутов девять лет назад решился на драку в детском доме…Хотя, Николай Николаевич утверждает, что в колонии пацан слыл тем еще задирой. Тоже интересно. Значит, до определенного момента он был агрессивным, а потом — раз! И случилось чудо.

Не успел осознать эту мысль до конца, как меня буквально прострелило догадкой.

— Ё-мое…– Я завис, уставившись в одну точку.

Так не бывает. Ему тогда исполнилось всего лишь восемь лет. Что за странные перемены? Ну, ладно, взрослый мужик, к примеру, задолбался бить рожи и стал философски относиться к жизни. Прозрел, типа того. С пацаном ничего подобного произойти не могло. И еще это дебильное «Иванович», когда должен быть «Сергеевич». Блин, идея, конечно, безумная, но как говорил товарищ Горький, да был-то мальчик? Может, мальчика и не было…Вернее, он все-таки был, но тот ли, о котором речь…

— Эй, Косой, гражданин нам попался, наверное, пристукнутый. Вон, глядись-ка… Рот открыл, глаза вылупил. Щас слюна закапает. — Подал голос один из подпевал. Косым, видимо, величали главаря. Удивительно точное погоняла, учитывая, как «метко» он плюется «бычками».

Я встряхнулся, прогоняя крайне неуместные в данную секунду мысли. Подумаю о странностях в далеком прошлом Реутова потом. Если, конечно, будет вообще это «потом»…

Имеется подозрение, придурки, стоящие напротив, вполне способны значительно сократить наш с Реутовым общий срок жизни. Причём, сделают это прикола ради. Исключительно для самоутверждения. Вижу по их глазам, что могут. Там, в глазах, — лютый февраль.

— Ну, мы ему сейчас поможем. — Вожак усмехнулся. — Вылечим, почище дохтура. И башку, заодно, на место поставим. Чтоб научился правильных, порядочных людей уважать.

Похоже, он был однозначно настроен показать товарищам, что не просто так они признали его лидером. Думаю, произошло это совсем недавно, если самому́ пацану требуются доказательства верности их выбора. Его поведение — это именно самоутверждение. Потому что, к примеру, кражу можно точно не рассматривать. На мне сейчас нет ни одной вещи, которая могла бы их заинтересовать. Есть подозрение, далеко не новая простынь им в хрен не впилась.

— Ну, что, гражданин…– Косой медленно двинулся ко мне. — Портим тут, значит, культуру населению? Ссым посреди белого дня. Некрасиво как-то…не по-советски…А с виду — такой приличный человек, вроде бы…

Я быстро огляделся, пытаясь сообразить, есть ли поблизости хоть что-то, подходящее для защиты. Палка, бревно, доска. Что угодно. Поворачиваться спиной и бежать — точно не вариант. Один хрен не успею. Догонят и нападут со спины. А это — очень плохое развитие событий, опасное. Шакалам нельзя показывать страх или слабость. Они в таком случае сто процентов нападут, даже если до этого не собирались.

К тому же, я стоял возле сарая, когда «крутыши» появились. Троица подошла сзади. Соответственно, теперь они находятся между мной и дверью, ведущей в баню. То есть, получается, прямой путь перекрыт.

Ну, и само собой, будет полным идиотством, если я начну нарезать круги по двору, чтоб добраться до спасительного входа. Это не «Веселые старты» и у нас не салочки наперегонки.

Дебильная ситуация! Умом понимаю, драки надо избежать. В башке у меня все-таки мозги, а не вата. В отличие от шпаны самоутверждаться я не собираюсь. К тому же, в состоянии оценивать реально ситуацию. Черт… Что же делать…

— Эй, придурки! — Раздалось вдруг со стороны той самой двери, откуда я вышел десять минут назад, наивно собираясь быстренько облегчиться и вернуться назад.

На фоне напряжённой ситуации, ни я, ни тем более «крутыши», стоявшие ко входу в баню спиной, не заметили, как к нашей веселой компании добавился еще один человек — товарищ Клячин собственной персоной.

Он, что вполне объяснимо, из одежды на себе имел только простынь, но в отличие от меня, его это явно не напрягало. Чекист выглядел благостно расслабленным и улыбался шпане, как родным людям.

— Что тут у вас за вопросы, ребятушки? — Поинтересовался он ласковым тоном, при этом медленно двигаясь в нашу сторону. Я бы даже сказал, не двигаясь, а перетекая с места на место еле заметными шажками, словно хищник на охоте.

Кстати, за эти дни Николай Николаевич стал мне чуть более понятен. Я немного научился определять его настрой. Сейчас, могу дать руку на отсечение,(лучше, конечно, не мою руку, а Косого,) что вот эта показная ласковость чекиста говорит об одном, пацанам лучше бы по-тихому свалить, пока они при памяти. Еще лучше, сделать это максимально быстро, потому как взгляд Клячина стал еще более холодным, чем обычно, а это, между прочим, –хреновый звоночек.

— Дядя, шел бы ты мимо.– С бравадой выдал один из подпевал.

— Вот дура-а-а-ак… — Тихо прокомментировал я, но меня уже никто не слушал.

Внимание «крутышей» переключилось на новоприбывшего участника драмы. Тем более, если мы с Реутовым выглядим как семнадцатилетний парень, очень худой и мелкий, то Клячин точно вызывает опасения своей комплекцией. Пусть он не сильно здоровый, как тот же Иваныч из парикмахерской, но по Николаю Николаевичу видно,