Ночи дождей и звезд - Мейв Бинчи

Вонни проводила ее в свой магазин.

— Обожду здесь, пока ты не найдешь кого-нибудь, — промолвила она и осталась на улице, пока Фиона поднималась по лестнице в квартиру.

Вонни видела, как Томас открыл дверь и пригласил девушку войти, и вернулась в гавань. Она собиралась помочь на кухне в доме Маноса, где было много еды, но никого, чтобы обслужить гостей и вымыть посуду. Вонни будет у них сколько потребуется.

— Они выслали его в Афины, и я не успела с ним увидеться, — плакала Фиона.

— Может быть, это к лучшему, — начал успокаивать Дэвид, но, увидев лицо Фионы, добавил: — Хочу сказать, что у вас обоих будет время остыть, а потом он вернется или еще что-то. — Он неловко замолчал.

— Или напишет, — неуверенно вставил Томас.

— Где Эльза? — вдруг спросила Фиона. Эльза могла сказать что-то ободряющее, в отличие от этих доброжелательных мужчин.

Все замолчали.

Затем Томас сообщил:

— Она собиралась сюда, но кого-то повстречала…

— Немца, — завершил Дэвид.

— И она ушла с ним? — В голосе Фионы сквозила неприкрытая зависть.

— Возможно, — одновременно произнесли Томас и Дэвид.

Из Анна-Бич большинство журналистов собирались выезжать. Работа сделана, еще одна катастрофа записана, и теперь они на пути к другой. Они завершат историю, когда следователи дадут окончательное заключение и представят официальный рапорт.

Дитер и Эльза направились к большим плетеным креслам у низких столиков в оранжерее. Внизу, под ними, плескалось о камни спокойное море. Было невозможно поверить, что именно это море унесло жизнь стольких людей совсем недавно.

Дитер заказал два кофе.

— Извини. — Эльза снова позвала официанта. — Кофе только ему, я не буду, он заказал по ошибке… Я бы выпила узо[4] с водой, пожалуйста.

— Прошу тебя, не упрямься, — взмолился Дитер.

— Упрямиться? Я просто выбрала то, что хочу, — удивилась она.

— Нет, ты знаешь, не обостряй, — настаивал он.

— Ох, я теперь не такая. Ну что же, Дитер, ты хотел поговорить, я тебя слушаю. Начинай.

— Нет, я хотел, чтобы говорила ты, чтобы сказала, почему исчезла, убежала на край земли… спряталась вот так.

— Я не прячусь, — возмутилась Эльза. — Я уволилась с работы официально, я здесь под своим именем, так в чем же секретность? И почему ты называешь это краем земли? Посмотри на стойку… средства массовой информации половины мира здесь… сплошные события, сказала бы я.

— Ненавижу, когда ты издеваешься, Эльза. Это поза, и она тебе не идет.

Пришел официант. Эльза налила воды в анисовый напиток, посмотрела, как он мутнеет, и выпила залпом.

— Как быстро! — Потрясенный, он стал медленно пить свой кофе.

— Почему бы тебе не закончить, тогда бы мы пошли к тебе.

— Что? — Он с изумлением смотрел на нее.

— К тебе в номер, — повторила она ему, как глухому.

Он недоуменно смотрел на нее.

— Дитер, разве ты не за этим приехал? Ты сказал, поговорим, но имел в виду совсем другое, верно? Перепихнемся.

Он глядел на нее, открыв рот.

— Ну… я… ох… ладно, Эльза… не стоит упрощать. У нас же было не только это.

— Извини, я думала, что мы делали именно это, когда ты приходил ко мне по ночам и среди дня, как только была возможность.

— Эльза, я люблю тебя, ты любишь меня. Зачем эти обидные слова?

— Значит, ты не хочешь со мной в постель? — Она посмотрела на него наивными глазами.

— Ты знаешь, что хочу.

— Тогда допивай кофе и бери ключ.

— Спасибо, Вонни, никто, кроме тебя, не догадался прийти и помочь вымыть посуду в такую ночь. — Мария, вдова Маноса, стояла на пороге кухни, любуясь чистыми тарелками и сверкающими стаканами.

— Как ты справляешься со всем этим? Родственники помогли?

— Большинство — да, но некоторые говорят, что муж был безответственный и тут не поможешь.

— Всегда есть люди, которые говорят не то, что надо, — успокоила ее Вонни.

— Говоришь так, будто опыт имеешь.

— Могла бы написать книгу об этом. Кто тебя больше расстроил?

— Думаю, сестра. Сказала, что мне надо найти нового мужа и как можно скорее, пока не состарилась. Манос еще не остыл в могиле, а она мне такое предлагает.

— Это сестра, которая замужем за скрягой с другого края острова?

— Да.

— Ну, так она не большой специалист в любви, не слушай ее. Кто еще?

— Мой тесть, говорит, что не смогу вырастить его внуков здесь, что нам лучше перебраться в Афины жить с ним. Не хочу, Вонни, в самом деле не хочу. Не могу уехать.

— Конечно, не сможешь. Скажи, что подумаешь в течение года, скажи, что не следует принимать решений в течение двенадцати месяцев после похорон, скажи, что это старая традиция.

— Да? — удивилась Мария.

— Ирландская традиция, но ему не надо знать, чья это традиция, просто скажи, что всем известно.

— Он начнет планировать, если узнает, что я могла бы.

— Нет, будь решительна — никаких планов в течение года с этого момента. Через год скажешь, что дети не могут оставить школу, или еще что-нибудь.

— Неужели и тебе приходилось с этим иметь дело, с похоронами, когда они говорят все не то? Ты всегда такая спокойная.

— После похорон мамы моя сестра написала, что я была проклятием и наказанием матери, что она никогда спокойно не спала из-за меня.

— О нет, Вонни, это не может быть правдой.

— В молодости я была бешеная, гораздо более безответственная, чем твой Манос. Я очень обиделась, долго думала, что это действительно правда, но потом вспомнила, что иногда радовала свою мать, чего моя занудная, серьезная сестра никогда не делала, и это меня взбодрило.

— А ты поддерживаешь отношения со своей сестрой? Мне бы хотелось выйти в другую комнату и дать сестре пощечину, — сказала Мария.

— Да, я сделала это давно, но жизнь гораздо легче, если ты их не трогаешь. Поверь, я посылаю ей поздравления с днем рождения и с Рождеством каждый год.

— А она отвечает?

— Она посылает мне открытки, когда ходит в оперу в Ирландии, или из классического тура по Испании, только чтобы показать, какая она культурная. Но она одинока, у нее нет настоящих друзей. Я в миллион раз лучше живу здесь, в этом теплом, приветливом месте. Могу позволить себе отослать ей вежливые поздравления. Тебе, Мария, тоже повезло, что не была замужем за этим господином, которого выбрала твоя сестра, радуйся этому каждый день, а они будут здесь со своими монетами через два дня. Тогда не бей ее.