Песнь Давида - Эми Хармон

– Сейчас?

– Нет, завтра. В одиннадцать.

– В церкви?

– В церкви.

Черт возьми. Может, мне и не помешает туда сходить – попытаться спасти свою душу и все такое.

– Хорошо.

– Хорошо?

Ее улыбка чуть не сбила меня с ног, и я мысленно дал себе подзатыльник. Мы проводили вместе слишком много времени, и чем дальше, тем сложнее мне рассуждать здраво. Я сказал, не задумываясь:

– Мы же с тобой просто друзья, правда, Милли?

Ее улыбка дрогнула, и Милли потянулась к воротам, пытаясь нащупать засов, словно ей нужно было за что-то держаться, пока я выбивал из нее весь дух.

– Да. С чего бы мне думать, что я могу быть кем-то больше? – с напускной беспечностью спросила она.

Ворота открылись, и, не оглядываясь на меня, Амелия пошла к двери, почти не пользуясь тростью.

Друзья или нет, а в без четверти одиннадцать я уже был у дома Амелии. Я постучал в дверь, гадая, не передумала ли она. Комментарий про друзей явно ее обидел – я понял это, как только он сорвался с моего языка, – но я должен был убедиться, что не вожу ее за нос. Пока что я сам не определился, чего хочу. На мне были синий пиджак и накрахмаленная белая рубашка, но галстук я оставил дома, и, вместо того чтобы надеть брюки, просто погладил джинсы. Я мог принарядиться по случаю, но надеялся, что сейчас хватит и начищенной обуви.

Я зачесал назад свои лохматые космы, попутно убеждая себя, что не нуждаюсь в стрижке. На самом деле мне глубоко наплевать на длину моих волос, просто у меня никогда не было времени заняться ими. Но из-за этого у меня был немного неухоженный вид, поэтому я намочил волосы, нанес гель и зачесал их расческой. Теперь я походил на одного из полуголых парней в килте с обложки романов, которые читала моя мама. Ну и не важно. Милли все равно не могла увидеть, что мои вьющиеся кончики падали за воротник рубашки. Впрочем, она и джинсы мои не могла увидеть, так что не знаю, зачем я старался.

Парадная дверь распахнулась, и за ней показался Генри с округленными глазами и бейсбольной битой в руках.

– Привет, Генри.

Тот уставился на меня:

– Ты странно выглядишь, Таг.

Сказал мальчишка с битой, у которого волосы больше напоминают горящий куст.

– Я просто принарядился.

– Что ты сделал со своими волосами?

Генри не отошел, чтобы дать мне пройти внутрь.

– Расчесал их. А ты со своими? – ухмыльнулся я.

Генри пригладил волосы.

– Не расчесал их.

– Да уж, я вижу. Они похожи на щетку, Генри.

Мы с пару секунд разглядывали друг друга.

– В кёрлинге нужны щетки, – заметил он.

Я закусил губу, чтобы подавить поднимающийся по моему горлу хохот.

– Верно. Но мне кажется, что ты был бы больше похож на бейсболиста, если бы постригся. Это ведь твой любимый вид спорта?

Генри поднял биту, словно этого ответа достаточно.

– Я тут подумал… может, завтра нам с тобой съездить к моему другу Лерою и сделать стрижку? Он владеет парикмахерской. Что скажешь? Лерой веселый, и напротив есть лавка со смузи. Это будет мужское свидание. Только для мужского коллектива.

– Коллектива? – переспросил Генри.

– Да. И как глава этого коллектива, я приказываю тебе постричься. После мы сходим в зал, и я покажу тебе пару приемов.

– Без Амелии?

– Ты хочешь, чтобы она пошла?

– Она не мужчина. А у нас мужское свидание.

Амелия выбрала как раз этот момент, чтобы ласково подвинуть Генри в сторону.

– Я определенно не мужчина, но тебе, Генри, стоило бы пригласить Тага внутрь.

На Амелии были бежевые сапоги, узкая юбка цвета хаки, достающая до колен, и обтягивающий красный свитер с пушистым шарфом из красно-черно-золотых нитей. Ума не приложу, как ей удавалось сочетать вещи. Судя по волосам Генри, от него в этом плане помощи не жди.

– Шестого февраля 1971 года Алан Шепард ударил по мячу для гольфа на Луне, – по какой-то загадочной причине вдруг заявил Генри и отошел.

– И сегодня шестое февраля, не так ли? – спросила Милли, явно понимая ход его мысли куда лучше, чем я.

– Верно, – кивнул я. – Значит, шестого февраля на Луне ударили по мячу для гольфа, а седьмого февраля 2014-го Таг Таггерт и Генри Андерсон поедут на стрижку, правда, Генри?

– Хорошо, Таг.

Тот опустил голову и пошел наверх.

– Позвони, если что-нибудь понадобится! – крикнула Милли ему вслед.

Дождавшись, когда его дверь закроется, она повернулась ко мне:

– У Генри расстройство привязанности. Ему не нравится, даже когда я стригу волосы. Если бы мама позволила, он бы стал главным барахольщиком в мире. Но бардак и слепота несовместимы. Все должно лежать по местам, иначе дом превращается в минное поле. Поэтому он носит одно и то же, пока вещи не износятся, не стрижется, по-прежнему спит на постельном белье с героями «Драконий жемчуг Зет»[10], которое ему подарили на восьмой день рождения, и хранит все свои детские игрушки в пластиковых коробках в подвале. Сомневаюсь, что он пойдет в парикмахерскую. После смерти мамы он лишь дважды позволил Робин его постричь и в обоих случаях плакал. Ей пришлось собрать обрезанные волосы в полиэтиленовый пакет и отдать ему, чтобы он успокоился.

Меня охватило легкое отвращение, и я обрадовался, что Милли не видит моего лица.

– Так у него в комнате хранятся пакеты с его волосами?

– Полагаю, что да, хотя он не говорит, где именно. Я плачу соседке, чтобы она убиралась у нас раз в неделю, и она тоже их не нашла.

– Ну, Генри согласился на мой план. Но мы не будем везти домой пакеты с волосами.

Милли нахмурилась с таким видом, будто хотела поспорить, но вместо этого подошла ко мне, нащупала трость, которая была прислонена к стене, и сменила тему:

– Ты на машине? Я хочу прогуляться. Церковь прямо за углом.

Я с тоской взглянул на свой блестящий алый пикап и тут же забыл о нем, как только Амелия взяла меня за руку.

Не считая нескольких снегопадов, припорошивших горы и долины, в Солт-Лейке выдалась самая мягкая зима за многие годы, и хоть температура иногда падала, по сравнению с обычной февральской погодой было почти тепло.

Мы пошли на восток к горам, окружавшим долину. Когда мы с семьей переехали из Далласа в моем десятом классе, первым делом я отметил ютские горы. В Далласе их не было. В Солт-Лейке же были потрясающие заснеженные пики. На выходных я довольно часто катался на лыжах, хоть и воздерживался от этого в периоды тренировок ради безопасности. К сожалению, тренировался я постоянно.