Обыкновенный волшебник - Татьяна Веденская

– А как ты найдешь повод для интервью? – поинтересовался Виталик. Я только вздохнула, ибо у меня была идея, но пока что не было настоящего плана. Он находился в разработке и во многом зависел от того, кем окажется тот самый Путин моей мечты. Кандидатов в итоге было отобрано четверо. Двое из них привлекли меня тем, что жили относительно недалеко – один в Рязанской области, а другой в Твери. Оба в возрасте. Третий жил в Самаре, что было хуже, но я записала его данные, так как, в крайнем случае, до Самары все же можно было бы доехать. И последний Путин оказался молодым мужчиной – ему было 28 лет. Жил он совсем далеко – в Перми. Больше Путиных не нашлось во всей стране. Однако четыре – это уже что-то.

– Надо будет попробовать хоть что-то о них узнать, – сказала я Виталику.

– Ну, тут я тебе не помогу, – развел руками он.

– С меня причитается, – я засунула листок с Путиными в рюкзак и похлопала Виталика по плечу.

– С тебя давно уже причитается по полной программе. Мы с тобой сто лет уже никуда не выбирались. С тех самых пор, как…

– Да, да, да, – отмахнулась я. – Пашка не одобряет наших с тобой вылазок. Но мы можем как-нибудь что-нибудь замутить, а ему не говорить.

– Ого, ты уже готова прятать свою социальную жизнь от своего парня. Звучит как настоящие серьезные отношения! – усмехнулся Виталик. Я тоже рассмеялась и подтвердила, что все, что происходит между мной и Пашкой, очень и очень серьезно. Настолько серьезно, что хочется бежать без оглядки.

– Только бежать мне некуда, – поделилась я, уже стоя в дверях. Виталик проводил меня долгим задумчивым взглядом, а потом подгрузил на экран свою любимую стрелялку и отключился. Я вышла на улицу с четырьмя Путиными в кармане и задумалась, куда податься теперь, когда мне до зарезу необходим скоростной Интернет, стационарный телефон и электрическая розетка. Выбор был очевиден, я направилась в редакцию. Там во второй половине дня обычно не бывает почти никого из начальства, а доступ к информации там тоже довольно широк, имеются собственные архивы и базы данных. Тем более что все равно я раз или два в день старалась появляться в редакции «Новой Первой» – мозолить, так сказать, глаза и взывать к совести.

План у меня был такой – позвонить по всем путинским номерам и провести так называемый «соцопрос». Задать вопросы, на которые могут ответить все и которые могут быть заданы любому человеку в порядке телефонного анкетирования по какому-нибудь глупому поводу. Исследование общественного мнения почти всегда находит отклик в сердцах людей.

Можно было бы, к примеру, опросить наших Путиных на тему качества телепрограмм на федеральных каналах. Спросить, смотрит ли человек телевизор прямо сейчас, какие телепрограммы предпочитает, какое у него образование – высшее или нет. Вдогонку уточнить, работает ли он или нет, и если работает, то техническая или гуманитарная у него профессия. Если повезет – узнать можно много. Сидя в метро, я набросала примерную блок-схему для трех таких анкетирований. Реальная цель – узнать хоть что-то, о чем, теоретически, можно потом говорить как о теме для интервью – в этом случае была хорошо завуалирована. Оставалась одна проблема. Я не могла провести такой опрос лично. Врать-то я умею без проблем, а вот с изменением голоса у меня проблема. Не пародист я. Нет, к сожалению, такого таланта. И если я буду проводить это самое тестирование, не ровен час, что потом нужный мне Путин меня опознает и вычислит. Такого допускать было нельзя. Оставалось найти кого-то, кто смог бы провести анкетирование вместо меня.

Наша неизменно прекрасная и ветреная секретарша Леночка встретила меня ворохом сплетен и уж совершенно неожиданным для меня требованием немедленно отписаться по поводу дворников-иммигрантов в Восточном административном округе.

– Каких, к черту, дворников? – возмутилась я. – Мне ничего не поручали!

– Как не поручали? Игорь Борисович сказал, что отдал дворников тебе. Они там живут в подвале, в нечеловеческих условиях. – Леночка тут же достала откуда-то бумажку, на которой ее корявым почерком были записаны какие-то буквы и цифры. – Вот же, телефон пенсионера. У них там что-то ужасное, дворники то ли пьют все время, то ли наркотиками торгуют. Тебе надо туда ехать прямо сейчас.

– Но никто ничего мне не отдавал! – бушевала я. – И как я должна была узнать об этом? Нет, это уже беспредел.

На лице Леночки отразилось мучительное сомнение. Бумажку с адресами, явками и паролями она все еще держала в руке, а это вполне могло означать, что на нее же было возложено ответственное задание по введению меня в курс дела. О чем она, вполне возможно, благополучно забыла. И теперь ее так редко функционирующий разум метался в поисках ответа на вопрос Чернышевского «Что делать?» или хотя бы в поисках крайнего, на которого можно было все свалить.

– Лена? – нахмурилась я. – Я же туда еле успеваю. А ведь у меня есть и другие дела.

– Васечка! Милая! – перепугалась Леночка. – Но ведь статью-то ждут. И пенсионеры там соберутся.

– Нет, это просто невозможно! – возмутилась я. – А если бы я не заехала? Что бы было тогда?

От мысли о том, что бы было, если бы я не заехала, Леночка побледнела так, что не спас даже густой слой тонального крема с загаром. Лена посмотрела на меня умоляюще. Я прикинула перспективы, сопоставила кое-что и поняла, что «закапывать» Леночку сейчас не в моих интересах. Я нагнулась, протянув руку (практически руку помощи) к ее руке, и забрала бумажку.

– Значит, дворники-наркоторговцы? Посмотрим, – я вчиталась в исходные данные, затем созвонилась с пенсионером-активистом, который, собственно, и был источником информации о дворниках. Договорившись о встрече, я положила трубку и посмотрела на Леночку.

– О, Васюта, спасибо. Слушай, ты меня буквально спасаешь.

– Это да, – подтвердила я. – Но какой ценой? Ведь мои-то дела теперь будут стоять. Я теперь буквально отброшена назад. А ведь между тем я собиралась провести кое-какой ресерч[3], должна была кое с кем созвониться.

– Давай я им позвоню! – тут же вызвалась Леночка. Я с удовлетворением кивнула (про себя), но виду не подала.

– Ты понимаешь, это дело такое. Мне нужно выудить информацию из людей, которые ни о чем не подозревают. Это – журналистское расследование. Нужно прикинуться кем-то. К примеру, будто ты собираешь данные для какой-нибудь анкеты, какой-нибудь розыгрыш призов проводишь. Социальный опрос.

– Да не проблема, – заверила меня Леночка. – А что нужно узнать?

– Нужно узнать как можно больше о четырех людях. У меня есть их телефоны.

– А имена? – спросила Леночка, приготовив карандаш. Она смотрела на меня, как примерная школьница, готовая записать домашнее задание, а я, признаться, колебалась. В конечном счете решила все-таки не рисковать.

– Всех их зовут Владимирами, но ты вообще не должна знать их имена. Опрос как бы анонимный, чистая статистика. Скажи, что мы боремся за улучшение качества телевизионного контента. Хотим вернуть качественные отечественные научно-популярные программы, анализируем потенциальную целевую аудиторию.