Снимать штаны и бегать - Маргарита Южина

Любочка не знала, что делать: увидит ее кто сейчас – все! Статья! А в дверь неустанно долбили.

– Может, это ваша жена вернулась? – с надеждой спросила она хозяина.

– Может, но мне кажется, это все же баба Дуся. Да вы посидите, я сейчас быстренько открою…

Хозяин бодро вскочил и затрусил к двери.

– Кто там? Сейчас, только из ванны выберусь… – фальшиво заблеял он и принялся чирикать замком.

Это была никакая не баба Дуся, в дверях шатался неизвестный тип в розовых женских шортах с голым, костистым торсом. Тип был безнадежно пьян, но у хозяина вызвал бурный восторг.

– Мишка! Друг дорогой! Проходи, сейчас будем бабу гнать!! – засуетился он возле гостя и свирепо глянул на Любочку. – А ну-ка, дама! Освободите помещение! Террористка!!

– Вась… ка… Ты Ульку из до… ма гонишь? Сейчас подмогну… – попытался пьяный Мишка разлепить веки и зычно гаркнул. – А ну пшла отседова!! Не видишь – друганы выпить мечтают!! Прицепилась, прищепка!! Васька, слышь… давай мою любимую… «Я тебя-я-я своей Алене-е-нушкой зову-у-у…»

Любочке повезло вырваться из квартиры без ощутимых потерь, хотя моральный ущерб ей никто не возместит, да уж чего там…

И вот завтра ей опять предстоит наведаться туда же… И кто ее, в самом деле, тянул за язык? Может сказать, что у нее срочно объявилась мигрень? Так Любочка, опять же, даже не знает, что в таких случаях болит. Лучше уж сослаться на несварение… Однако, ссылаться на недомогание не пришлось.

Утром Зинаида и не думала просыпаться рано, она мыслила еще понежиться в постели часика два, но в общественном коридоре уже минут десять слышалось недовольное бухтение Степаниды Егоровны, которая поносила на чем свет стоит нерадивых сыщиков, а у нее, между прочим, пенсия маленькая! И лишнее вознаграждение ей бы не помешало! А откуда же оно возьмется, если горе-детективы все, как один, храпят, а о работе даже не чешутся!

В чем-то она была права, поэтому Зинаида, кряхтя, вылезла из-под одеяла и лениво присела два раза для восстановления спортивной формы. Она уже накинула утренний халат, когда в дверь к ней настойчиво затарабанили.

– Зинаида! Зинка, язви тебя в печень!! К тебе пришельцы! – голосила Степанида Егоровна испуганным голосом.

Вынырнув из комнаты, Зинаида и впрямь увидела гостей – человек пять разгневанных женщин, под предводительством небезызвестной Вальки Сивухи в кокетливой кружевной панаме.

– Вот! Она спит, посмотрите на нее! А у нас коровы! – завелась с порога маленькая толстенькая гостья в цветастой нейлоновой кофте. – Вставай давай! Поехали! Надо коров на пастбище гнать!

Зинаида хлопала глазами и ртом. Господи! Каким-то буренкам приспичило на травку, да разве ж она против? Причем тут этот коровий комитет?

Зинаида, дабы не нагнетать обстановку, серьезно поставила брови и решительно произнесла:

– Хорошо! Так и быть, я не возражаю, гоните коров на луг!

– Нет! Вы слышали?! – взвились женщины, обращаясь отчего-то к Степаниде Егоровне. Та сочувственно кивала и тоже смотрела на соседку враждебно. – Она, вишь ли, не возражает! А кто их погонит?! Мы, что ли?!

– Да! Они, что ли?! – поддала жару Степанида Егоровна.

– А кто? – вконец растерялась Зинаида.

– Ты чо из себя юродивую корчишь?! – проявила активность соседка. – Сказано – надо коров гнать, а она корчит! Бабоньки, вы ее сейчас заберете, али как?.. Любка!! Собирайся одна на дело, Зинка не может, у ей коровы!

Зинаиду перекосило, но она все же достойно вышла из положения:

– Женщины, вы ведь с дороги. Давайте чайку, а там и разберемся, что там у вас с крупным рогатым скотом. Кстати, а кто из вас председатель стада?

Женщины, недовольно бурча, двинулись на кухню, расселись табунком и потянулись к печенью.

– Давай, Зиночка, я за конфетками сбегаю, – вклинилась в кухню Степанида Егоровна, улыбаясь нежно и призывно. – Все ж таки тебя надо по-человечески проводить…

Проводить соседку по-человечески вышла и Любочка. Она еще не придумала себе недуга, поэтому хваталась попеременно за все места подряд.

– Ты уезжаешь, Зинаида?.. Ой, что ж так печень скрутило… – морщилась она, массируя правую грудь. – Ну, ничего, сильно не переживай, мы и без тебя управимся… Тяжело, конечно, будет, но… Да что ж так лимфоузлы воспалились, – продолжала она стонать, хватаясь за коленную чашечку.

– А вы, барышни, по какому вопросу? – возник в дверях и Федул Арнольдович.

Вероятно, мужчина тоже решил зарабатывать себе на жизнь частным сыском, потому что на основной работе в последнее время глаза начальству не мозолил.

– Так по какому поводу сие нашествие? – продолжал допытываться он.

– Вот! Вот он и есть здесь самый главный! – радостно качнула кружевами на панаме Валентина Сивуха, тыча в белую грудь Федула. – И вы, девушка, тоже собирайтесь! – командным голосом приказала она Любочке.

– Позво-о-ольте! – остолбенела та. – Что значит – собирайтесь?! Куда это?!

– Сейчас, если не умолкните, опрокину чайник с кипятком! – грозно прошипела Зинаида, и женщины, точно завороженные, уставились на чайник.

– Ну-ка, объясните теперь, что там у вас за история с коровами? – спросила Зинаида, когда разлила чай и гости с жадным швырканьем приступили к трапезе. – С чего это вас к нам потянуло? Вы что, в самом деле решили нас завербовать пастухами?

– Ну дык… Такова воля покойного… а у нас на селе с этим еще пока считаются, с последней-то волей…

– Да уж… коль сказал, что надо вас, так уж вынь вас да положь…

– А мы и сами-то не больно хотели! Какие из вас пастухи, прости господи. Всех коров порастеряете да перегробите! – зашумели бабенки. – Сами не знаем что делать, вот к вам и принеслись! Ладно еще Сивуха ваш машинный номер записала!

– Дак а как же! Специально очки надевала, в самом заду у машины ползала, как же без номеров-то! Теперича жисть такая, что себя самого на десять рядов запишешь да проверишь, – важно поясняла Сивуха.

– Это что же… – затрясла губами Любочка. – Вот вы в очках. Толком ничего не разглядели. А теперь выходит, что я быков пасти буду?

– Не, с быками не управишься, – авторитетно заявила худая и длинная старушка в темном платке. – Телят, поди-ка, сможешь. Токо сразу упреждаю – к имя подход особый требуется! Вот мой-то Шибздик, теленок от видного производителя, к ему ласка нужна, как малому дитю, а то ить…

– Стоп, – поднялась со стула Зинаида, и, как на партсобрании, постучала вилкой о графин. – Давайте по порядку. С чего вы решили нас в пастухи определить?

– Ну давайте я ужо расскажу! – снова выступила Сивуха и, утерши распаренный нос собственной кружевной шляпой, принялась докладывать.

В тот день, когда бригада сыщиков во главе с Зинаидой заявилась в деревню Корзинкино, местный пастух Филька, а по правильному Филимон Лукич Зайцев, с утра чувствовал себя неважно. Еще вчера вечером у Степановых подох бычок, а Филька к нему очень привязался. И то сказать, красавец был бык – черный, во весь лоб белая отметина, рога, точно копья, загляденье. А тут ни с того, ни с сего взял, чего-то обожрался и помер. Ясное дело – Филька кручинился, а потому выхлестал самогонки немереное количество. Вообще-то, самогон Зайцев не уважал, он всерьез считал себя человеком грамотным, в пастухи пошел из-за романтики, пробовал себя в живописи, а потому предпочитал только марочные вина. Так, во всяком случае, он объяснял сельчанам за стаканом все той же родной плебейской самогонки. На утро его мучил стыд, сухость во рту и страшное недомогание. Филька никогда не имел приличных денег, поэтому за магазинным вином бегать было не с чем, а вот Сивуха частенько выручала. И в то утро он неоднократно прибегал к помощи дамы, дабы опохмелиться, однако Валька Сивуха чего-то упрямилась, все талдычила, что, дескать, он еще за прошлое с ней не рассчитался, но Филька был упрям и далеко от дома Сивухи не отдалялся, продолжая брать Валю измором. В то самое время, когда в Корзинкино приехала машина Федула, пастуху пришлось несладко – он понял, что теперь Сивуха вряд ли освободится быстро: у нее рассиживались важные гости и серьезные разговоры велись. Теперь Сивуха и не вспомнит, что где-то под забором изнывает в жутких страданиях пастух. Валентина и в самом деле выкинула Фильку из головы. А потому была несказанно удивлена, когда, выпроводив гостей за порог, обнаружила у себя в огороде целое скопище односельчан.