Любовь пиратки Карибского моря - Ирина Измайлова

В этот день впервые за месяц совершенно прекратился дождь. Он не шел с самого утра, а к полудню хлынувшее с чистого неба солнце высушило лужи на причалах и на неширокой набережной. Хозяева трактиров поспешили протереть выставленные на улицу столы со скамейками и опустить над ними полосатые матерчатые тенты. В порту спешили совершить погрузку торговые суда — полуголые негры вереницами тащили к корабельным сходням тюки кофе, сахара и табака, к дальним причалам возвращались рыбачьи лодки, наконец-то полные долгожданного улова.

Город ожил. С расположенного возле самого порта базара доносились крики торговцев, скрипели телеги и тачки, на которых торговцы везли к лоткам свои товары, орали ослы, возмущенные внезапно подвалившей работой. Пока лили дожди, так славно было стоять в стойлах, под навесами, скучающе жевать сено да изредка отгонять хвостом или ушами мух, тоже спасающихся от ливня.

Вероника и ее спутник зашли на базар, нашли торговку, что продавала молоко, и та налила им по кружке, а ее сосед, смуглый до черноты пеон, за бесценок продал две свежие маисовые лепешки.

Сидя на каменном парапете набережной, друзья пили молоко, заедая его кусочками хлеба, и любовались сверкающим на солнце заливом. Как нередко бывало, оба долго молчали, понимая друг друга без слов.

— Так этот парень и в самом деле открыл тебе что-то важное о гибели адмирала? — нарушил наконец молчание старый штурман. — Наверное, да, не то ты бы его не отпустила.

— Пожалуй, да, — кивнула леди Дредд. — И не хотелось бы верить его словам, но, наверное, он сказал правду. Только я пока что не стану этого рассказывать, дядя Генри. Не обижайся! Плохие новости я обычно держу при себе, пока они не подтвердятся, ты ведь знаешь.

— Это — твое дело, Рони. Я никогда не был слишком любопытен, возможно, поэтому и живу так долго. Но ведь рассказ Эдди Большая Серьга никак не изменит твои планы, да? Мы отправимся искать Бартоломью Робертса?

— Конечно. Раз за этим приехали. — Вероника отщипнула несколько крошек и угостила ими воробьев, нахально прыгавших по парапету в нескольких дюймах от ее руки. — Но о том, как именно мы станем действовать, я как раз хотела поговорить с тобой, дружище. Кто, как не ты, может придумать план? Робертс невероятно хитер. И, как я понимаю, осторожен, хотя внешне его поведение, его отчаянные выходки и наглость говорят об обратном. Но не умей он соблюдать осторожность, его б уже двадцать раз сцапали, так?

— Еще бы! — рассмеялся, поглаживая свою шикарную серебристую бороду, морской волк. — Коли уж он так здорово насолил многим здешним губернаторам, и военным, и купцам, да еще столько раз над ними издевался. Конечно, он хитрый и осторожный.

Вероника улыбнулась, дразня крошкой самого наглого воробья, готового уже выхватить хлеб прямо у нее из пальцев.

— Ух! Вот только представь себе, дядя Генри, что ты такой малюсенький, а перед тобой — великан и ты его ничуточки не боишься… На, на, клюй, плутишка, не то ведь сейчас прямо в палец клюнешь! И как же, по-твоему, нам следует действовать, чтобы добраться до мистера Робертса? Тем более что времени у нас, судя по всему, не так и много: рано или поздно до него доберутся военные. После его нынешних «подвигов» охота будет нешуточная, а любое везение в конце концов заканчивается, нам ли этого не знать?

Генри Бэкли задумался. Он тоже понимал, что задача, поставленная лордом Джонатаном Спенсером, на самом деле не так уж проста. Нельзя же разнести по всем портам Карибов весть, что капитан Черный Алмаз ищет капитана Удачу, чтобы передать ему соблазнительное предложение английского Адмиралтейства! Какой же пират поверит в это и явится в совершенно очевидную западню? Тем более что это, возможно, и в самом деле западня. А уж местные власти тем более воспользуются поисками сэра Рональда, чтобы не дать ненавистному флибустьеру сбежать в Англию и свести с ним счеты здесь!

— Я вот что думаю, — проговорил старый моряк и тоже, не удержавшись, кинул порцию крошек воробьям. — Я думаю, что коль скоро Робертс любит оставлять своих противников с носом, то надо бы и нам дать ему такую возможность. Другое дело, что для этого не подходит «Черный алмаз». Наши-то ребята, оказывается, уже схлестнулись с капитаном Удачей и едва не отправили его к рыбам!

— Да уж! Что называется, не вовремя! — сердито бросила леди Вероника. — Когда Джулиан рассказал мне про это приключение, я даже выругалась одним из тех словечек, которые иной раз позволял себе отец. Ведь это ж надо: нарваться именно на Робертса! Теперь он к «Алмазу» и на пушечный выстрел не подойдет, не такой дурак.

— Но ведь парни не знали, что этот самый Робертс тебе так понадобится, — вздохнул Бэкли. — Они вообще не надеялись вновь заполучить своего капитана. Помнишь, что началось на «Алмазе», когда наш баркас вышел из лагуны в Ла-Манше и подошел к борту брига?

— Еще бы не помнить! Сперва нам кричали, чтоб мы не мешали им идти по курсу и отвалили, не то еще опрокинут нашу ореховую скорлупку. Потом кто-то узнал тебя. А уж потом все вытаращились на мою персону и долго не могли опомниться.

— А ты как хотела? — рассмеялся штурман. — Разве они могли прежде представить сэра Рональда в зеленом шелковом платье с кринолином и декольте?

— Но если бы я побежала переодеваться, мы с тобой нипочем не догнали бы корабль на нашем баркасе. Уплыли бы они в Лондон со своими колониальными товарами, и ищи их потом! Ничего — хотя бы убедились, что женщиной я тоже умею быть. При необходимости.

Старик усмехнулся:

— Видит бог, я бы предпочел, чтобы у тебя поскорее появилась такая необходимость!

— Что? — искренне не поняла Вероника.

— Шучу, Рони, шучу! Не обращай внимания на старого дурака. Лучше давай подумаем, на какую приманку может клюнуть наш дружок Робертс.

— На какой-то оригинальный и необычный подвиг, где можно показать и свою смелость, и свою изобретательность. Чтобы в очередной раз оставить кого-то с носом. Он — очень необычный пират, дядя Генри.

— А разве бывают обычные пираты? — Бэкли угостил воробьев еще порцией крошек и прикрыл рукой кружку: одна из пичужек любопытства ради уже собиралась сесть на ее край — возможно, захотела молока.

Вероника поморщилась:

— Только мне не говори, что флибустьеры — люди особенные, что у каждого какая-то особенная судьба. Самые заурядные у большинства из них судьбы. Бандитские. И все россказни о том, что флибустьеры, поднимая черный флаг, бунтуют против общественных устоев, восстают против несправедливости, не более чем болтовня модных ныне романтиков-утопистов. Пираты — обычные разбойники, одержимые алчностью. Ты вот знал Генри Моргана, самого великого пирата. Ну, и что же? Он был выдающейся личностью?

— Без сомнения! — воскликнул старый штурман. — Это был своего рода гений зла.

— Ну, если только зла. Хорошо. Еще один великий пират, которого мы знали оба, — Черная Борода. По сравнению с ним Морган — кроткий агнец. Что, Борода тоже гений?

Бэкли вздохнул.