Падчерица Фортуны - Елена Гордина

— Да, пусть Виталика наберет и сам с ним договорится. — И Катерина тяжелой поступью вышла из кафе. Анна брезгливо проводила взглядом ее грузную удаляющуюся фигуру и вздохнула. Что происходит? Лакрицина то и дело ловила себя на мысли, что все творящееся вокруг — это какой-то безумный сон, но она почему-то до сих пор не может проснуться. Тошнота немного прошла, Анна так и не записалась на прием к врачу, а теперь это было уже ни к чему. Лакрицина оглянулась, чтобы посмотреть, куда делся ее босс со своим спутником, но мужчин уже не было. Анна снова вздохнула и принялась бессмысленно перелистывать меню. Есть в одиночестве она не хотела, от кофе уже выпрыгивало сердце, а что делать дальше, Анна так и не решила. У нее сегодня был последний свободный день, но он теперь ничем не отличался от предыдущих. После жуткого и нереального исчезновения родителей вся жизнь Анны была расписана как по нотам. Она долго не могла уснуть, ворочалась на диване в гостиной, прислушиваясь к тому, чем занимается муж. Антон смотрел телевизор, часто ночами ел, Анна даже слышала, как он чавкает, и ее передергивало от брезгливости. Затем Антон засыпал, а она шла на кухню и выпивала лошадиную дозу снотворного. Потом валилась на диван и забывалась в тяжелом и больном сне. Просыпалась ближе к обеду, когда Антон уже давно был на работе. Проснувшись, Анна долго лежала на диване, не желая признаваться самой себе, что опять наступил новый день, но так ничего и не изменилось в лучшую сторону. Ночью можно было надеяться, что с первыми лучами солнца произойдет какое-то чудо и все станет как раньше: найдутся родители, Антон ее будет любить и баловать, она вернется в спортзал, а засыпая, будет думать о том, какие украшения подобрать к новому брючному костюму, а не о том, что, наверное, придется лететь в Черногорию и вскрывать квартиру. В наследство Анна вступить не могла — тел ее родителей так и не нашли, а это означало, что факт их смерти не подтвержден, поэтому ни о каком наследстве и речи быть пока не могло. Анна лежала на диване до тех пор, пока желание сходить в туалет не становилось невыносимым, и тогда ей приходилось подниматься и брести в ванную.

Затем Лакрицина что-то вяло делала себе на завтрак. Антон перестал готовить, и теперь Анна питалась в основном бутербродами и магазинными пельменями. Чем питался Антон, она не знала, и, если честно, ей это было глубоко пофиг. Они с мужем практически не пересекались на кухне, словно бессознательно избегая встреч в замкнутом пространстве.

После завтрака, который всегда был и обедом, Анна снова возвращалась на диван и так лежала до вечера, пока не приходил с работы Антон. Тогда Лакрицина одевалась и шла куда-нибудь в город, чаще всего ехала в торговый центр и там покупала билет на первый попавшийся киносеанс. Анне было плевать, что показывают — драму или триллер, комедию или мультфильмы, она сидела в темном зале с закрытыми глазами и думала, что надо начать что-то делать. Увезти труп на дачу, заняться поисками родителей, хоть от этого уже отказались даже волонтеры, вернуться в спортзал, полететь в Черногорию, развестись с Антоном. После всего произошедшего Анна понимала, что ее брак — это уже история прошлой жизни, они с Антоном уже были не просто чужими людьми, а самыми чужими людьми во всей Вселенной. Но Лакрицина осознавала, что без финансовой поддержки ее родителей ей придется очень туго, так что разводиться с Антоном пока не время. На этой мысли Анна обычно падала в эмоциональную пропасть и решала дать себе время еще отдохнуть и собраться с мыслями, а уж потом что-то решать и предпринимать какие-либо действия. Так проходил день за днем, а Лакрицина так ничего и не делала. Каждый вечер она надеялась, что, проснувшись завтра утром, окончательно очнется от всего этого кошмара и ей ничего не придется решать.

Анна закрыла меню и посмотрела на часы. Было без четверти семь. Можно пойти в кино, но завтра ей на работу, и Лакрицина понимала, что спать до обеда у нее не получится. При одной мысли о работе Анну начинало тошнить, она представить себе не могла, как можно вернуться в прошлую жизнь, из которой она каким-то странным образом выпала за одни сутки, в свой день рождения, окончательно и бесповоротно. Лакрицина не хотела на работу до колик, до истерики, единственное, на что она сейчас была способна, так это спать до обеда и ходить в кино. В конце-то концов зарплаты Антона вполне хватает на самое необходимое, поэтому Лакрицина решила взять отпуск без содержания.

Анна поднялась на эскалаторе на пятый этаж и подошла к ярким афишам кинотеатра, расположенного в торговом центре. На ближайшее время было всего два фильма, и оба «наши». Первый — о «тяжелой» жизни быдла со всеми шуточками ниже пояса, в формате известного ток-шоу про строителей светлого чувства, и второй — о поисках любовника одинокими женщинами «за тридцать», тоже комедия. И хотя Лакрициной было в принципе все равно, что смотреть, наши комедии ее просто добивали. Аня понимала, что уже на пятой минуте заэкранного гогота ее мозг буквально взорвется. Это было выше ее сил. Лакрицина развернулась и пошла прочь.

«А что, если мне самой позвонить Виталику и самой забрать у него прицеп?» Аня решила, что пока Катерина посещает какого-то там загадочного врача, у нее появилось время хоть что-то начать делать. Эта история с трупом в морозильной камере уже больше походила на фильм ужасов, чем на реальную жизнь. Но что делать, если реальная жизнь Анны уже месяц была самым настоящим мрачным хорором!

— Виталик? — Муж подруги ответил сразу же. — Это Аня. Слушай, мне Катя сказала, что у вас можно взять прицеп на выходные. Нам с Антоном надо увезти испорченную мебель после того наводнения, ну, ты помнишь.

— Да, Ань, привет! — Судя по голосу, у Виталика было хорошее настроение. — Да без проблем. Можешь прямо сейчас заехать ко мне на работу, я дам тебе ключи от гаража и документы на прицеп. Потом их Катьке передашь, и все.

— Спасибо! — Аня подумала, что до работы Виталика ей рукой подать, и даже немного обрадовалась, что все так быстро решилось. — Я через полчаса буду.

— У нас паспортный контроль, позвони с охраны, я спущусь. — Виталик, как всегда, был душка.

Анна вышла из торгового центра и огляделась. Уже наступил вечер, но летом ранним вечером еще светло и даже солнечно. В торговый центр спешили люди — кто в кино, кто за продуктами, кто и на шопинг. Такая привычная раньше жизнь обычных людей теперь казалась Анне просто чудом, нереальным состоянием души и сердца. У Лакрициной же словно наступил бесконечный летаргический сон с одним-единственным кошмаром.

Аня мотнула головой и села в машину. Ей повезло — миновав три квартала практически без пробок, она подъехала к офисному центру, где до сих пор на работе задерживался Виталик.

«Что он делает на работе в восемь вечера?» — как-то вяло удивилась Лакрицина, а потом махнула рукой. Не ее это дело, у нее самой забот много, какое ей дело до других?

Виталик довольно быстро спустился вниз и, обдав Анну запахом дорогого одеколона, вручил ей ключи и документы. Спешно попрощался и так же быстро исчез.

Лакрицина посмотрела на часы — только четверть девятого, она еще успевает заехать в гараж Афанасьевых и пригнать прицеп домой. Ночью можно попросить Антона вытащить труп, а рано утром поехать на дачу и там наконец от него избавиться. При мысли о муже Анна взяла телефон и набрала его номер.