Время ангелов - Айрис Мердок

Ведомый неким инстинктом, Маркус все время скрывал от Норы, насколько он озабочен происходящим с братом. Она бы, конечно, не одобрила того, что он называл своими «экспедициями», и лучше было оставить ее в неведении. Она нашла бы их сентиментальными, опрометчивыми, лишенными самого для нее ценного — прямолинейности. Маркус испытывал своего рода удовлетворение, размышляя, как безнадежно лишены этой самой прямолинейности его чувства по отношению ко всему, что связано с братом. К тому же нельзя было предсказать, чем это рискованное предприятие закончится. Если ему суждено оказаться в нелепом положении, то лучше пусть все останется в тайне. Так или иначе, сейчас ему не хотелось общаться с Норой. Она с изумляющей настойчивостью стремилась воплотить свои намерения — поселить его у себя в верхнем этаже. И смотрела на это так, словно вопрос был уже решен, если не брать во внимание каких-нибудь мелких деталей. При том, что Маркус никакого желания перебраться не выказывал.

Маркус составил план действий. Попросту проникнуть в дом, каким угодно способом, лучше всего через заднее крыльцо или через окно. Если понадобится, убрать с дороги Пэтти — и предстать перед братом. И чем больше росло в нем желание видеть Карла, тем мельче и мельче становились препятствия. Ничто не помешает ему войти в дом. Он считал, что знает своего брата достаточно хорошо, поэтому, если действительно окажется внутри, то самое плохое, что его там ждет — холодная насмешка Карла, может быть, какое-то фальшивое удивление. Стоит ли так волноваться из-за пустяка? Он как раз пытался разобраться в этом вопросе. Чем ты так взволнован, мой дорогой Маркус? Действительно, чем? Увидишь, наконец, Элизабет. А потом будет только счастье. Великий мир сойдет и великий мир воссияет, похожий на свет утраченного детства. Неужели все может случиться совсем не так, совсем по-другому?

В этот вечер Маркус радовался туману. Был девятый час, и он никого не встретил, когда шел через строительную площадку. Ступая как можно тише, он улавливал отзвук собственных шагов, как будто их звук, не имея возможности пробиться сквозь слой тумана, вновь возвращался к его ступням. Окруженный ледяным холодом, он ощущал тепло своего тела с наслаждением, которое его пьянило. Ему надо было собраться с мыслями и передохнуть. Он почти задыхался от волнения. Но это было даже приятно. Наверное, осталось пройти совсем немного. А потом он всмотрится и определит, какие именно окна освещены. И вдруг он задел что-то левой рукой. Это была стена дома. Так вот как. Он подошел и сам того не заметил. Дом был погружен во тьму.

Маркус коснулся стены. Его пальцы скользнули по острому углу. С одной стороны были кирпичи, с другой, похоже, бетон. Он вздрогнул. Ему показалось, что он приближается к западне. Внутри дома пульсировала какая-то угроза. Она словно поднималась над ним, нависала и таяла в тумане. Он вцепился в дом, но беспомощно, как слабеющий противник может на миг вцепиться в более сильного. Почему нет света? Не могли же они уйти все разом? Если и было что-то несомненное в этом доме, то лишь одно — там, за дверями, находились люди. Казалось, они поджидали его. Ему представилось некое зловещее совещание внутри, где они затаились, прислушиваясь. Скользя по мерзлой земле, Маркус побрел вдоль бетонной стены. То и дело он больно ударялся о ледяные бугорки. Стена дышала холодом. Он полз, как насекомое, касаясь стены руками, коленями, носками ботинок. Должно быть, все очень просто. Наверняка свет горит, но с другой стороны. Может, они собрались сейчас все вместе в столовой или в кухне. И вдруг стена куда-то провалилась.

Маркус старался не двигаться. Его окружала непроглядная тьма. Провал в стене оказался дверью. Он снова почувствовал: это ловушка! Он не мог припомнить, видел ли раньше эту дверь. А вдруг это совсем не тот дом, в темноте он вполне мог забрести куда угодно. Он слегка толкнул дверь — знакомый сильный запах, только он не смог его сразу определить, смешался с туманным воздухом. Маркус помедлил. Потом наклонил голову, сделал шаг… и провалился во тьму.

Разница уровней была в сущности небольшая, но Маркусу показалось: он провалился в глубочайшую яму. Дверь затворилась. Он остался лежать на неровной поверхности, в полной темноте. Это было похоже на внезапное нападение. Минуту Маркус лежал совершенно неподвижно, в страхе и растерянности. Вполне вероятно, его ударили и толкнули сзади. Потом он похолодел от мысли, что задохнется. Тяжело дыша, он попытался сесть. Внизу под ним все время что-то шумело. Наверняка это никакой не дом. Наверняка он свалился в какую-то канаву или шахту, а значит, скоро задохнется от ядовитых испарений. Ему удалось сесть. Теперь надо было успокоиться. Втянув воздух, он понял, что это за запах. Просто уголь! Так вот куда он попал — в угольный подвал дома.

Чувствуя невероятное облегчение, Маркус начал осторожно перемещаться по угольному склону. Спина у него очень болела, и с ногой что-то приключилось. Растерев руки и ноги, он постепенно вновь ощутил свое тело. Густая тьма стала его тревожить. Он порылся в кармане, отыскивая спички. Если это и в самом деле угольный подвал, то из него непременно должен быть выход в дом. Он чиркнул спичкой и поднял ее.

Секунду назад ему казалось, что он находится в обширной, как амфитеатр, черной пустоте. Сейчас стены надвинулись со всех сторон, и потолок грозил лечь на голову ему, вскарабкавшемуся неуклюже на кучу угля. В этой клетушке он казался великаном. Он увидел свою дрожащую черную руку и угол стены, увешанный слегка трепещущей паутиной. Спичка погасла, но он успел заметить другую дверцу. Она обнаружилась чуть сбоку от него, на некоторой высоте. Через минуту Маркус на четвереньках вполз в дом пастора.

Но и тут его встретила все та же чернильная тьма. Он с трудом встал на ноги и начал ощупью двигаться, пока не коснулся какой-то стены. Прислушался и как можно тише пошел вперед, одной рукой держась за стену, другой — ощупывая пространство перед собой. Собственное дыхание казалось ему оглушительным. Вытянутая рука чего-то коснулась, отпрянула и коснулась опять. Он понял, что это дверь. Нашел ручку и очень медленно отворил эту дверь, за которой опять было темное пространство. Он прошел немного и снова нашарил спички. И вдруг совсем рядом раздались голоса.

Один голос (он узнал Пэтти) сказал: «И совершенно бесполезно опять звонить на станцию».

Другой (кажется, это была Мюриэль) возразил: «Но почему же? Мы не так часто их беспокоим».

— Ну вот и звоните! Это не только у нас. По всей округе темно. К чему поднимать шум?

— Неужели так трудно купить свечи…

— Хорошо, куплю…

«Пэтти», — произнес Маркус, вернее попытался произнести. Вместо голоса получился какой-то хрип. Спичка в его руке вспыхнула и тут же погасла.

В пространстве перед ним повисло молчание. Потом раздался испуганный шепот Пэтти: «Там кто-то есть».

— А мы сейчас проверим, кто там есть.

Спичка зажглась невдалеке. Маркус двинулся к свету. Он хотел, чтобы его узнали.

— Ой! Там какой-то черный человек. Он машет руками.

— Не мелите чепухи, Пэтти. Господи, это дядя Маркус!

Когда спичка погасла, Маркус смутно различил недалеко от себя тех, кто говорил. Он шагнул вперед. Потом раздалось какое-то бормотание, кто-то прошел во тьме. Прошуршала тяжелая ткань, и тьма перед ним как бы сместилась. Чья-то рука коснулась его, схватила за рукав, сжала запястье.