Принц для провинциалки - Злата Виноградская

Она поморщилась, Антон жестом позвал официанта Федора, и тот быстро все убрал со стола.

– Полина, пожалуйста, не принимай окончательного решения сегодня, обещаешь? Давай попробуем быть вместе, я думаю, нам обоим будет хорошо.

– Да не будет мне хорошо! – теперь слезы, стоящие в ее глазах, были ясно видны даже мне. – Пойми: я буду все время думать о тебе, мы будем тянуться к друг другу, а у тебя – своя семейная жизнь, своя работа, у тебя есть бизнес, которым ты занимаешься. Я не хочу усложнять твою жизнь своим существованием, тем, что тебе будет надо заботиться обо мне, надо будет куда-то ехать, срываться, менять свою жизнь, свой уклад.

– Я хорошо все обдумал, и я к этому готов. Ну почему ты не хочешь попробовать?…

– Я уже это попробовала. Это так же противно, как и то, чем ты меня сегодня угощаешь, – резко сказала она. – Антон, что это за отвратительный салат? Такая горечь, не могу даже запить этот вкус мохито.

– Может быть, ты хочешь сладкого? Я попрошу десерт.

Антон снова сделал знак официанту. Полина улыбнулась. Я видел, что она это сделала через силу. Даже непонятно было, что ее так мучает – разговор с Антоном или неприятные ощущения от съеденного странного салата. Все-таки мне надо будет завтра непременно попробовать салат, тогда я смогу разобраться, что эта барышня из себя здесь изображала.

Федор принес капуччино и фирменный кокосовый тортик. Полина поковыряла десерт вилкой, съела пару кусочков.

– Антон, что же это такое, почему во всех блюдах сегодня такая отвратительная горечь?!

– Не может быть; дай, я попробую, – Антон попросил Федора принести ему вилку для десерта.

Подскочивший Федор мигом схватил Полинину тарелку и сказал, что сию секунду принесет Антону целый кусок кокосового кушанья, чтобы тот мог его хорошенько распробовать. Антон съел несколько крошек от нового куска.

– Мне он не кажется горьким. Полинка, наверное, у тебя сегодня плохое настроение. Скажи, это я тебе его испортил своими заходами, да?

Я облизнулся, посмотрев на недоеденное сладкое. Антоха, в этот момент посмотревший в мою сторону, заметил мой ажиотаж, поднялся и дал мне доесть десерт. Вкуснятина, и ни капли не горчит. Что-то не так с этой Полиной, пудрит она Антохе мозги. Надо будет с ним это обсудить. Пока я жевал сладкое, она сказала ему:

– Антон, я хочу сказать, что очень ценю твою откровенность. Ты – молодец, ты очень правильно поступил, что рассказал мне обо всем. Мы поговорили, и нам обоим стало легче. Хотя лично я в этом очень сомневаюсь, – начав за здравие, за упокой закончила она.

– Я тоже, – согласился Антон.

Они снова молчали. Он снова держал ее за руку, и в этом пожатии чувствовалась поддержка, обещание сильного плеча. Я недоумевал, почему она не соглашается. Ведь Антоха сделал такое красивое предложение. Эх, только бы она сейчас не задала дурацких вопросов, которые все женщины почему-то так любят: зачем тебе все это нужно? И что будет потом?… Господи, понятно, зачем ему это нужно, а вот про потом… это совсем другая история…

– Полина, скажи, а если бы не Марго, ты бы согласилась жить со мной?

Это был крутой вираж. Полина прищурилась и с горькой ехидцей спросила:

– Ты так легко готов отказаться от женщины, с которой встречаешься уже долгое время?

– Мы с Марго вместе только полгода, – объяснил он. – Да и назвать это серьезными отношениями можно с трудом. Сначала я помогал ей снимать квартиру. Ее с маленьким сынишкой бросил муж, какой-то креативщик, фотограф, что ли… Я не мог ее бросить одну в такой ситуации. К тому же она – отличный дизайнер, классный специалист.

– Антон, да ты – настоящий мужчина! Какое благородство! В наше время не каждый мужчина готов бескорыстно помогать одинокой женщине с ребенком, – она тоже рассмеялась.

Мне показалось, что напряженная обстановка постепенно исчезала, что они оба довольны друг другом. Несмотря на недосказанность, Антоха не терял уверенности в том, что добьется своего.

– Антон, проводи меня, пожалуйста, до гостиницы, – Полина с трудом поднялась из-за стола, – что-то я неважно себя чувствую.

– Конечно, я отвезу тебя, – Антон подал ей руку.

Они медленно вышли из ресторана. Надо признаться, что вся эта сцена немного насторожила меня. Только они ушли, я услышал, как Федор разговаривал по мобильнику.

– Да, я все сделал, как ты сказала. Похоже, да, все получилось. Да, до завтра, завтра и рассчитаемся, как условились.

Я не знал, о чем речь, только упоминание о расчете мне не понравилось.

Изольда открыла глаза от звуков голоса Олега. Он, стоя у окна, негромко говорил по телефону. Заметив, что она проснулась, он попрощался с собеседником и подошел к Изольде, натянувшей одеяло до подбородка.

– С добрым утром, родная моя! – сказал он.

Изольда зажмурилась, словно проверяя, не исчезнет ли эта прекрасная утренняя картинка. Вдруг Олег сейчас взмоет ввысь и растает в верхних слоях атмосферы, или просто самовоспламенится и превратится в горстку пепла. Через долю секунды, открыв глаза, она увидела, что он, полностью одетый, в костюме и галстуке «Jil Sanders», сидит на краешке постели и гладит ее по волосам.

– С добрым утром, – почему-то шепотом ответила она.

Было начало восьмого, и ей надо было уходить, потому что ее ученики не догадывались, что Изольда Александровна проводит ночи в респектабельном Найтсбридже. Она приподнялась на постели и поцеловала Олега.

– Солнышко мое ласковое, – прижавшись губами к ее губам, сказал Брусникин. – Я даже не могу себе представить, как я буду просыпаться в Москве два дня и две ночи один, без тебя.

– Олежка, какой ты смешной: это же всего два дня. А потом ты вернешься, и у нас с тобой будет целый уик-энд, и еще три дня до моего отъезда, – она погладила его по гладковыбритой щеке.

«А потом – еще три или пять бесконечных лет до моего возвращения в Россию», – подумал Брусникин. Он не хотел сегодня, улетая в Москву на собрание акционеров, видеть ее грустных глаз, блестящих то ли от слез, то ли от солнечных бликов в стеклах ее очков. Ему действительно было очень трудно оставить ее одну даже на два коротких дня, на сорок восемь… нет, чуть больше, с учетом разницы во времени, часов. Он с ужасом подумал о том, что через неделю ему опять придется ехать в аэропорт Хитроу, но тогда он будет провожать ее в Москву, улыбаясь этой милой учительнице и ее ученикам, и стараясь не думать о своем тоскливом будущем без этой женщины. Он мечтал, чтобы она осталась жить с ним здесь, в Лондоне, но настаивать на этом он не мог. Он знал, что для нее было очень важно закончить работу по открытию школы в Москве. Он уважал ее целеустремленность и молча и, как ему казалось, с пониманием, принимал эту ситуацию такой, как она была. Но внутри него росла уверенность, которая помогала ему справиться с отчаяньем перед надвигающейся пустотой. Олег чувствовал, что даже если Изольда сейчас уедет, они не расстанутся: что они будут вместе, будут счастливы потому, что они будут рядом друг с другом. Ему было сладостно от предвкушения, что утро, такое же безмятежное, как сегодня, когда он видел ее спящую, ее спокойное лицо, ее длинные волосы на подушке очень скоро станет началом каждого дня его жизни.