Блеск и нищета хулиганок - Ирина Хрусталева

– Молодой мужчина, приятной наружности, 32 года, не женат. Хозяин клиники психологической реабилитации. Сам психоаналитик плюс психиатр с медицинским образованием. Учился в Англии, в Россию приехал два года назад и сразу же организовал свое дело, открыл эту клинику. Человек-загадка, имеет черный пояс по карате, отличный стрелок, занимается альпинизмом, сейчас пишет докторскую диссертацию на тему: раздвоение личности. У него клиника для очень богатых людей, к нему на прием такие клиенты ходят, что даже страшно фамилии называть.

– Мне по барабану, кто его клиенты, – рявкнул Семен. – Мне нужна Евгения. Пойдите заберите ее оттуда и немедленно ко мне, – и он с раздражением бросил трубку. – Не хватало еще, чтобы эта дура влюбилась, – проворчал он. – Иначе почему она в доме какого-то молодого мужика?

Семен немного перевел дух и, плюхнувшись в кресло, вытер пот со лба.

– Хорошо, хоть нашлась вовремя. Теперь вопрос с Виталием Витальевичем, надеюсь, будет решен, и это радует. Прибил бы собственными руками заразу, так нервы потрепала мне за эти дни. Скажи спасибо, что нужна ты мне сейчас, как никогда. Иначе… показал бы тебе…

Он поднялся, прошел к бару и налил себе изрядную порцию коньяка. Выпив его залпом, он подошел к зеркалу.

– Постарел, наверное, лет на десять за эти двое суток, – вглядываясь в свое отражение, пробормотал мужчина и провел рукой по седеющим вискам. – А ведь ты действительно стареешь, брат, – вздохнул он. – Не успеешь оглянуться, и уже развалина. Пора подумать о спокойной жизни на пенсии.

Семен снова наполнил бокал коньяком и уселся в кресло, приготовившись ждать, когда привезут Евгению. Он уже мысленно подготовил все, что сейчас скажет ей.

Прошло полчаса, и снова зазвонил телефон.

– Семен Константинович, – опять услышал он голос охранника. – В доме, похоже, никого, кроме нее, нет, а она даже не собирается нам открывать. Говорит, что она не Женя и что никакого Семена, то есть вас, она не знает и знать не хочет.

– Что значит не знает? Что значит не хочет? – опешил Семен и вскочил с кресла.

– Не могу знать, Семен Константинович, за что купил, за то и продаю, – ответил парень. – Сам не могу понять, в чем дело. Тявкает из-за забора и открывать не собирается. Еще милицией пугает, пригрозила, что, если не уберемся отсюда немедленно, она позвонит в отделение и скажет, что в дом ломятся бандиты. Что нам делать-то, Семен Константинович?

– Будьте там, смотрите за выходом, чтобы не убежала. Я сейчас сам приеду и разберусь с ней, – прошипел он и, бросив трубку, ринулся к двери.

* * *

– Чем сегодня в этом доме кормят, тетушка? – улыбнувшись как можно «приветливее», спросила Евгения и посмотрела на тетку кристально чистыми глазами. – Только очень прошу, ту кашу, что ты мне давала, больше не предлагать, я не буду ее есть, – держа в руках биту от лапты и постукивая ею по ладони, предупредила девушка. Эту биту она прихватила из чулана, когда выходила подслушать разговор между матерью и сыном.

Тетка стояла все еще с раскрытым ртом. Женя подошла к ней вплотную.

– Так и зубки недолго простудить, дорогая. Подбери челюсть, – проворковала она ей на ухо и, сложив губки трубочкой, чмокнула в сторону Геннадия, лихо при этом подмигнув парню. Тот глупо хлопнул глазами и нервно сглотнул. – Что это вы застыли, родственнички дорогие? – всплеснула Женя руками. – Вы что, впервые меня видите? Или я чего-то не понимаю? В чем дело, Гена? – обратилась она к парню. – Я есть хочу, неужели непонятно? – продолжая стучать битой по своей ладони, нахмурилась Евгения.

Долговязый Геннадий наконец отмер и проговорил:

– Тебе здесь не ресторан, чтобы подавали. Холодильник на кухне, пройди да посмотри, что там есть.

Евгения грациозной походкой продефилировала мимо тетки, которая, похоже, превратилась в соляной столп. Девушка еле сдерживала смех, готовый вот-вот вырваться наружу и все испортить.

«Спокойно, Женя, держись, – говорила девушка сама себе. – Потом посмеешься вволю».

Найдя в холодильнике батон «Докторской» колбасы, Женя отрезала себе кусок внушительных размеров и водрузила его на не менее внушительный ломоть хлеба. Вскипятив чайник, она налила себе большую чашку чая и, усевшись за столом, начала с большим аппетитом поглощать огромный бутерброд. Женя и в самом деле была ужасно голодна. Ее организм уже давно привык к разгрузочным дням, которые Женя устраивала себе ради поддержания своей фигуры, и совершенно спокойно переносил три дня голодовки, но когда она нервничала, то готова была наплевать на стройность и мести все, что попадалось под руку. Сейчас ее нервы были натянуты, как струны, поэтому девушка решила заглушить нервозность едой. Когда ее привезли сюда и подали месиво, именуемое «кашей», она дала себе слово лучше умереть с голоду, чем взять в рот хоть крошку в этом доме. Промаявшись чуть ли не до голодного обморока, Женя все же решила поесть, но только не то, что ей предложат «уважаемые хозяева», а то, что она выберет для своего желудка сама. Уничтожив хлеб с колбасой, девушка снова залезла в холодильник и сделала себе еще один бутерброд, но уже с сыром и сливочным маслом. Пока девушка ела, в кухню никто даже не заглянул.

«Так-то лучше, – думала про себя Евгения. – Когда хозяйка принимает пищу, не смейте ее беспокоить».

Заморив червячка, Женя прошла в комнату, откуда слышался звук работающего телевизора. Тетка развалилась в кресле и щелкала пультом дистанционного управления. Как только Женя показалась в дверях, она уставилась на нее своими поросячьими глазками.

– А чей это дом? – прямо у порога, с места в карьер, спросила девушка. Она прищурилась, внимательно наблюдая за «тыквой». Та покрылась бордовыми пятнами и злобно выпалила:

– Как это чей? Мой, конечно, а ты здесь приживалка, между прочим. Ты помни об этом, а то недолго и на улице оказаться.

– Твой? Точно? – приподняла Евгения брови. – А может, ты запамятовала, тетушка?

– Что это я запамятовала? – натурально удивилась баба.

– Ну, например, что дом этот совсем не твой, а мой, – как ни в чем не бывало ответила Женя, пожимая плечами. Она сейчас блефовала, не зная, что из этого получится.

– Что-о-о? – взревела бабища и вскочила с кресла.

– Тебя как звать-то, кстати? – не обращая внимания на ярость гиппопотама, задала Евгения вопрос. Тетка замерла, будто наткнулась на стену, и уставилась на Женю ничего не понимающим взглядом.

– Чего ты на меня смотришь, как баран на новые ворота? Имя свое помнишь или забыла? – совершенно спокойно спросила Женя. Видя, что тетка не хочет отвечать, девушка повернулась к Геннадию:

– Геночка, ты не помнишь, как зовут твою мать, мою тетку? Похоже, у нее что-то с головой, совсем не понимает, о чем ее спрашивают.

– Марья Васильевна она, – ответил парень и тихонько хихикнул.

– Маня, значит, – покачала Женя головой. – Хорошее имя. А расскажи-ка мне, Маня, как я вообще попала в твой дом? Если он, конечно, действительно твой?