До свадьбы заживет - Наталья Александрова

Прилетев в родной Петербург, Леня Маркиз задумался, с чего начать поиски таинственной немецкой миллионерши, и решил, что для начала непременно нужно узнать, где именно была сделана та единственная фотография, с которой начались сомнения в ее, миллионершиной, преждевременной кончине.

Будучи жуликом высокого полета и занимаясь своим благородным делом в таком культурном центре, как Петербург, Леня волей-неволей сталкивался с разного рода экспертами, галерейщиками, держателями и устроителями выставок, торговцами живописью и графикой разной степени честности. Одним из них и был Боря Штрек, когда-то неплохой, подающий надежды живописец, позднее переключившийся в поисках более легких заработков на изготовление копий картин художников-авангардистов двадцатого века. Боря знал в городе все и всех и наверняка должен был узнать запечатленный на снимке выставочный зал.

Маркиз нашел в старой записной книжке Борин телефон, позвонил ему и через час уже ввалился в мастерскую Штрека, побрякивая полной сумкой пива в качестве гонорара за ожидаемую информацию.

И Боря не подвел.

– То у них выставка «Лучшие фото «Плейбоя», то «Женщины и автомобили»… Вот и это явно снято на такой же выставке. Когда, говоришь, сделана фотография?

– Ну, я думаю… месяца полтора назад… или чуть больше.

– Ну так это все можно у Валечки узнать. – Боря придвинул к себе телефон, потыкал пальцем кнопки и замурлыкал в трубку, как толстый кот при виде сметаны: – Валюшечка, зайчик мой ушастенький, ты меня не забыла, надеюсь? Да никакой это не Гроссмуттер! И не Пеликанский! Валюшечка, это же я – твоя большая и вечная любовь – Боря Штрек! Ну, слава богу, наконец узнала! Валюшечка, котик мой пушистенький, вспомни, пожалуйста, какие выставки у вас были в «Белой гостиной» полтора-два месяца назад? Как? «Маленькие радости»? «Женщины и цветы»? Рыбка моя глазастенькая, к тебе сейчас приедет один мой друг – потрясающий мужик! Только что, между прочим, из Монте-Карло! Он тебе покажет одну фотку, так ты не в службу, а в дружбу помоги ему узнать, что на ней изображено. Знаешь такую игру – «Как стать миллионером?». Так вот, это у них называется – звонок другу. Целую тебя, индюшоночек мой толстопузенький.

– Спасибо, дорогой. – Маркиз записал адрес и заторопился.

– Всегда рад помочь! Заходи в любое время, только с пивом. Но ты учти: эта Валечка подарков не берет, у нее основной лозунг: «Лучший мой подарочек – это ты!» Сам по ходу дела там разберешься…

Валечка оказалась невысокой, симпатичной, слегка полноватой дамой в мохеровом свитере, призывно облегающем бюст шестого размера, с глубокими и выразительными карими глазами. Эти карие глаза выражали в основном глубокий интерес ко всем встречающимся на Валечкином жизненном пути особам противоположного пола.

При виде Маркиза Валечка необыкновенно оживилась, и ее мохеровый бюст взволнованно заколыхался. Маркиз передал ей привет от Бори Штрека, в ответ на что Валечка закатила выразительные глаза и с придыханием проворковала:

– Ах, какой мужчина, какой мужчина!

Пользуясь этим приступом энтузиазма, Леня подсунул мохеровой Валечке копию немецкой фотографии.

– Кажется, этот снимок сделан у вас в «Белой гостиной»?

Дама близоруко сощурила карие глазки, вгляделась в фотографию и низким грудным голосом подтвердила:

– У нас, у нас! Это с выставки «Радости жизни», закрылась месяц назад, а продолжалась… – она пошуршала какими-то бумажками, лежащими в беспорядке на столе, – три недели, с двадцать шестого июля по семнадцатое августа.

– Какая у вас чудная память! – самым своим чарующим голосом проговорил Маркиз. – А не знаете ли вы, Валечка, чья вот эта фотография? – Он ткнул кончиком карандаша в снимок девушки с журналом.

– Вас что, заинтересовала эта рыжая селедка? – ревниво спросила Валечка, возмущенно качнув бюстом. – Или хотите узнать, какой фотограф ее снимал?

– Фотограф, фотограф! – успокоил Маркиз взревновавшую даму, понимая, что имени и адреса модели она все равно не знает.

– Это Славик Расторгуев, – доверительно сообщила Валечка, почему-то не добавив своего «какой мужчина!».

– Расторгуев, Расторгуев… – задумчиво повторил Леня, будто бы пытаясь что-то припомнить, – а его адресочка у вас нет?

Валечка привычно закатила глаза и с наигранным сожалением в голосе сообщила:

– Он у меня записан в старой записной книжке, а книжка – дома… но я через полчаса заканчиваю, – она бросила взгляд на часы, – и мы могли бы зайти ко мне… Я живу недалеко, на Гороховой.

Леня послонялся полчаса в фойе Союза художников, просмотрел афиши выставок на ближайшие месяцы – «Обнаженные в шляпах», «Тайны японской спальни», «Эрос и космос»…

Наконец по лестнице процокали каблучки, и Валечка торжественно спустилась в фойе. В полный рост она выглядела гораздо привлекательнее, чем за рабочим столом – у нее оказались довольно стройные, несмотря на небольшой рост, ножки и неплохая талия, что при ее выдающемся бюсте производило впечатление.

Вспомнив напутствие Бори Штрека, Маркиз подумал: на что только не приходится идти ради достижения цели, и порадовался тому, что догадался по дороге купить бутылку шампанского.

Валечка жила действительно недалеко от Союза художников. В отличие от большинства подъездов в центре города, обычно донельзя запущенных, Валечкин был прекрасно отремонтирован, чисто вымыт и заперт на кодовый замок.

– У нас на первом этаже живет американский пастор, – гордо пояснила дама, – это он на свои деньги привел подъезд в порядок.

Они поднялись на третий этаж и попали в бывшую коммунальную квартиру немыслимых размеров, разделенную когда-то на три или четыре махонькие отдельные квартирки, одна из которых принадлежала гостеприимной Валечке.

Оставив Леню в кресле перед низким столиком, заваленным художественными журналами, проспектами и каталогами выставок, Валечка извинилась и исчезла. Через несколько минут она спросила из кухни, предпочитает ли гость кофе или чай, и когда он согласился на кофе, энергично зазвенела посудой.

Прошло еще несколько минут, и наконец хозяйка появилась на пороге с подносом в руках.

Леня вытаращил глаза: гостеприимная Валечка успела переодеться, и теперь на ней был коротенький розовый халатик без пуговиц, туго перехваченный в талии пояском. В вырезе халата выразительно трепетал Валечкин умопомрачительный бюст.

– Вы не против? – Хозяйка скромно захлопала ресницами. – Я по-домашнему… У меня так жарко…

Леня, не говоря ни слова, поставил на стол бутылку шампанского и начал откручивать проволоку. Ему тоже стало жарко.

– А как же кофе? – спросила хозяйка, поставив поднос на свободный край стола.

– Кофе потом, – лаконично ответил Маркиз, – фужеры есть?

Фужеры в доме, конечно, нашлись. Валечка села на диван, скромно сдвинув колени, и выпила с Леней за знакомство. Леня расстегнул верхнюю пуговицу рубашки и пересел поближе к хозяйке. Валечка вдруг вскочила и прощебетала: