Заброшенное метро - Михаил Назаров

– Эй! Я тебя спрашиваю! – ещё громче крикнул Серёга, прежде чем я успел толкнуть его в бок, чтобы он заткнул, наконец, свой рот.

Девочка перестала плакать. И медленно повернула голову в нашу сторону.

На станции повисла гробовая тишина. Я изо всех сил старался не смотреть на неё, желая лишь одного: чтобы всё это исчезло, чтобы всего этого не было. Но вместо этого девочка начала говорить.

– Я поотеряла своего мишкуу… Выы не виидели его?

Она как-то по-змеиному прошипела фразу, нелепо растягивая гласные, словно умственно отсталая. От этого дефекта её речи я моментально покрылся гусиной кожей. Какой-то странный вопрос для ребёнка в такой ситуации. Какого, к чёрту, мишку? Совсем двинутая? Забыла, где находишься? Какая-то сраная игрушка – это всё, что тебя сейчас волнует?!

Тем временем Серёга решил поддержать диалог:

– Ты здесь одна? Где твои роди…

Но она перебила его:

– Выы не вииидели егоо?

Точно двинутая! Пора было как-то заканчивать этот разговор. Пора было просто валить. Я набрался смелости и ответил:

– Нет, не видели.

Девочка наклонила голову набок. Мне показалось, что мой ответ ей очень не понравился. Она думала какое-то время.

– Выы найдете еегооо.

Я не понял, это как вопрос прозвучало сейчас или…

И тут я перепугался до жути.

Прядь спутанных волос отлипла ото лба девочки. Мерцающий луч продолжал тускнеть, но его света ещё вполне хватало, чтобы увидеть её лицо. Увидеть и ужаснуться…

Оно было обтянуто бледной, почти мертвенно-серой, морщинистой кожей. Потрескавшиеся, бескровные губы слегка подрагивали. Помутневшие, будто у покойника, зрачки навели было на мысль, что девочка слепа, но… твою же мать, я нутром чувствовал, что она смотрит прямо на меня. И взгляд этот был… голодным, что ли. Девочка вдруг повела носом, втягивая воздух, и я заметил, как её рот начал медленно растягиваться в уродливую улыбку, обнажая ряд сгнивших зубов, а затем и вовсе в какой-то хищный оскал. В моей голове мольбой трепетала единственная мысль: "Только бы не погас свет, только бы не погас…".

Фонарик моргнул в последний раз и окончательно потух. И стало темно, как в могиле.

Послышался шаркающий звук, как если бы кто-то своей маленькой босой ножкой сделал неровный шаг в нашу сторону. Я не сразу понял, что вместе с остальными заорал в голос. Вопль тут же заполнил собой весь центральный зал, отчего заложило уши, но, вместе с тем, вернулась способность двигаться. Поддавшись стадному инстинкту, мы, не сговариваясь, вслепую кинулись обратно в проход к платформе. Я слишком поздно вспомнил про лежащий перед проходом бетонный обломок и, запнувшись об него, растянулся на полу, больно ударившись коленом. Кто-то, наконец, сумел включить фонарик на телефоне и подсветить проход. Не думая о боли, я тут же вскочил на ноги и, боясь оглянуться, кинулся догонять остальных. Выбежав на платформу, я собрался было уже спрыгнуть вниз, чтобы устремиться в туннель, но совсем забыл про стоящий на путях поезд. Растерявшись, я завертел головой в поисках какого-нибудь укрытия, когда Ксюха крикнула:

– Сюда!

Светя перед собой телефоном, она бежала в сторону распахнутой двери комнаты дежурной по станции, из которой когда-то вышла женщина в красном берете, к счастью, оставив её открытой. Добежав до комнаты и ввалившись в неё последним, я захлопнул за собой дверь, нащупал поворотную задвижку замка и, провернув её дрожащими пальцами, отпрянул к дальней стене к остальным.

Мы вжались друг в друга, стараясь дышать не так громко. Меня всего колотило изнутри, грудная клетка вздымалась и опускалась с пугающим ритмом. Сидевшая рядом Ксюха повернулась ко мне с таким испуганным видом, что у меня защемило сердце:

– Она сейчас там? – слова с трудом слетали с её губ.

– Я не знаю…

Её глаза вдруг заблестели. Ксюха прильнула ко мне, уткнулась в мою шею и тихо заплакала. Я крепко обнял её и прижал к себе. Слёзы щекотными тёплыми струйками потекли по шее вниз, под футболку.

– Я хочу домой.

– Тише, тише. Всё будет хорошо, Ксюш. Мы выберемся, слышишь? Обещаю. – Я, как мог, успокаивал её, а заодно и себя, думая о том, как выполню обещание, как вытащу её из этой передряги и приведу домой целой и невредимой. – Всё будет хорошо…

– Тсс. – цыкнул Серёга, поднеся палец к губам. Мы замерли. Откуда-то снаружи вновь послышалось медленное шарканье.

– Ты точно закрыл на задвижку? – шепотом обратился он ко мне. Я кивнул. Но от этого почему-то не стало спокойнее. Шаги тем временем приближались. Я поймал себя на мысли, что молю Бога о том, чтобы она прошла мимо. Ну надо же, от убеждённого атеиста во мне вдруг не осталось и следа. Кто бы мог подумать… Но если Бог и существует, то Ему сейчас самое время обратить внимание на мой только что пропущенный им вызов, так как шаги замерли прямо у двери, и вновь стало очень страшно.

Дверная ручка медленно потянулась вниз. Скрипнули петли – на дверь слегка надавили. Я смотрел на неё, как завороженный. Ручка также медленно вернулась в исходное положение.

– Уходи, пожалуйста, уходи. – зашептала под ухом Ксюха.

Прошло какое-то время, и я уже собрался выдохнуть, как вдруг ручка задёргалась с бешеной скоростью. Ксюха зажмурилась и вжалась в меня ещё сильнее. Приведённая в движение будто не человеком, а каким-то чудовищным приводом, ручка, казалось, вот-вот выскочит из дверного полотна вместе с замком. Как только я начал всерьёз переживать за это, дёрганье прекратилось. В комнате вновь воцарилась тишина. Я сидел в обнимку с Ксюхой, и в любой другой ситуации был бы просто счастлив от этого положения, но только не сейчас. Все мои мысли были заняты этой девочкой. Прежде чем потух мой фонарик там, в зале, я успел почувствовать своей кожей исходящий от девочки неживой холод, успел почувствовать на себе её пронзительный ледяной взгляд. Нет, нет, человек так смотреть не будет. Человек просто не может так смотреть. Тогда кто это?

Мы просидели в тишине несколько минут, когда Серёга отлепился от стены и осторожно пополз к двери.

– Ты куда? – взволнованно спросила Ксюха.

Тот бросил на неё быстрый взгляд и вновь поднёс палец к губам. Ксюха лишь кивнула, судорожно сжимая мою руку.

Серёга осторожно припал ухом к двери, прислушался.

– Кажется, никого. – он обернулся к нам и вдруг замер. Его глаза медленно округлились, когда в дверь тихо постучались. Тук-тук.

Мой лоб покрылся испариной. Звук повторился, но уже громче. Тук-тук. В горле застрял комок. Спокойно, Лёха, без паники. Дверь заперта, здесь мы в безопасности.

Тук-тук!!!

Стук раздался оглушительно. Даже Серёга отпрыгнул от двери.

Сердце провалилось в пятки. Тишина. Лишь нервный и рваный звук собственного сиплого дыхания. Секунды ползли одна за другой и казались вечностью.