Васек Трубачев и его товарищи - Валентина Осеева

– И Анатолию Александровичу спасибо, и Косте. Эх, Костя!.. – вздохнул Одинцов. – Какой он хороший был, правда? Говорят, под Ленинградом воюет. Витька Матрос в райкоме комсомола разузнал.

– А что ж он нам-то не пишет? Забыл, верно, нас! – взгрустнула Лида.

– Нет, он не такой, чтобы забыть, только не до нас ему теперь, – возразил Сева. – Он на передовой, верно.

– Костя с нами до последнего дня занимался, – с благодарностью вспоминал Васёк. – Географию мы всё-таки хорошо знаем!

– История и ботаника у нас тоже ничего! – похвалился Петя.

– Подождите вы радоваться! – остановила Лида. – Может, Елена Александровна ещё откажется с нами заниматься.

Ребята и не предполагали, что у их новой учительницы уже был разговор с директором. Ребята ещё надеялись.

Сегодня, закончив к обеду занятия, Васёк напомнил товарищам, что их звал Андрейка. Девочки – Нюра и Лида – не могли идти в депо. В этот день они решили навестить Егора Ивановича и Васю. В госпитале уже несколько дней никто не был. Там теперь работали другие школьники вместе с Белкиным и Надей Глушковой.

– Егор Иванович и Вася скучают – наверно, думают, что мы их совсем бросили, – расстраивались девочки.

Ребята передали с ними горячие приветы и пошли в депо.

– Нам по расписанию полагается только обеденный час, а там на стройку надо бежать. Сегодня материал привезут, – предупредил Васёк, шагая вместе с товарищами по знакомой Вокзальной улице.

Заговорили о Кудрявцеве.

– Я против него зла не имею, – сказал Васёк. – Мне только жалко, что такой парень – и сдружился с Тишиным!

– Тишина тоже никуда не денешь. Если будем в шестом классе, придётся это добро на ум-разум наставлять, а то он на всю школу наш класс осрамит, – вздохнул Одинцов.

– Там разберёмся… – многообещающе проворчал Мазин. Но никто не засмеялся.

– И откуда у человека такое зло берётся? Ведь вот Андрейка. Один растёт, без родителей, и сам себя воспитывает. А у другого и родители есть – и всё равно он плохой, – задумчиво сказал Саша.

– Андрейка не один, – возразил Васёк. – Вокруг Андрейки хорошие люди – рабочие из депо. И ещё в городе какие-то земляки у него… Вот посмотрите сейчас на моего Андрейку, сразу скажете – настоящий человек!

– А не застесняется он, что нас много? – спросил Сева. – Может, неудобно всем идти?

– Ну, «застесняется»! Простой парень, товарищ. Он рад будет!

Мальчики незаметно за разговором подошли к знакомому пригорку и расположились на глинистой насыпи, покрытой редкой колючей травой.

– Вот здесь я всегда сижу, а он завидит меня и бежит.

Около депо было людно. Там толпились железнодорожники; сходились кучками, оживлённо беседовали.

– Митинг у них, – вспомнил Васёк и забеспокоился: Может, не придёт Андрейка?

– Придёт – сам позвал! – успокаивали его ребята.

Они с интересом разглядывали стоящие на путях паровозы, большие решётчатые окна мастерских, рабочих, одетых в железнодорожную форму. Одинцов и Саша стали вспоминать, как однажды им пришлось прыгать на ходу из товарного вагона.

Васёк слушал и рассеянно улыбался. Какая-то неясная тревога сжимала его сердце. Он уже хотел сказать об этом товарищам, как вдруг увидел Андрейку. Нахлобучив на белобрысую голову шапчонку, тот куда-то торопливо пробирался между взрослыми.

– Андрейка! – крикнул Васёк.

Андрейка вскинул голову, остановился, узнал товарища и, сокращая себе путь, нырнул под вагоны. Через секунду он вылез под самой насыпью и, что-то крича, замахал рукой. Васёк побежал к нему навстречу.

Андрейка чуть не столкнулся с ним, схватил его за руку и потащил за собой:

– Железнодорожник у нас с фронта, рассказывать будет! Идём скорей!

Васёк, растерявшись, не успел ничего сказать товарищам.

Митинг уже начался.

Высокий человек в шинели стоял около вынесенного из мастерской стола и, подняв руку, старался восстановить тишину. Громкие аплодисменты не давали ему начать свою речь.

Васёк не помнил, как они с Андрейкой очутились в самой гуще толпы. Он слышал только, как, протискиваясь, Андрейка громко говорил:

– Пропустите, граждане, сына Павла Васильевича! Пропустите сына Трубачёва!

Старый мастер ласково кивнул головой Ваську и, притянув его к себе, поставил рядом с собой у стола. Железнодорожники глядели на мальчика с любопытством и лаской.

– Товарищи железнодорожники! – сказал высокий человек. – Я привёз вам горячий привет от тех, кто, не жалея своей жизни, ведёт поезда сквозь вражеский огонь, спасает раненых защитников Родины. Много Героев Советского Союза среди нашего брата железнодорожников…

Приезжий остановился, прерванный шумными аплодисментами. Андрейка и Васёк тоже хлопали вместе со всеми, но сердце у Васька билось так сильно, словно вот сейчас в его жизни что-то должно произойти очень важное и решительное.

А высокий человек рассказывал о повседневных подвигах железнодорожников, об опасных рейсах, о взорванных путях, которые приходится срочно чинить под обстрелом неприятеля. Он назвал незнакомые Ваську фамилии погибших на почётном посту. В рядах железнодорожников произошло взволнованное движение, и наступила скорбная тишина. Ноги у Васька ослабели. Андрейка крепко, до боли, сжимал его опущенную руку и с испугом глядел в лицо выступавшего человека. Старый мастер тоже забеспокоился; покручивая тёмными вздрагивающими пальцами седые усы, он натужно, по-стариковски откашливался и, опустив голову, глядел себе под ноги.

– Товарищи железнодорожники! В нашем полевом госпитале… – высокий человек на секунду остановился и оглядел собравшихся, – лежит известный вам чёлочек, знатный машинист Павел Васильевич Трубачёв.

При имени отца Васёк рванулся и застыл, ощущая огромную, непосильную для сердца тоску. Он не слышал, как приезжий рассказывал о санитарном поезде, который Павел Трубачёв вывел сквозь линию огня; он не слышал поднявшегося вокруг шума и громких аплодисментов; он не видел, как оратора сменил старый мастер, как, подняв вверх тёмную жилистую руку, призывал он всех железнодорожников в это тяжёлое для Родины время стоять на своём посту, как стояли погибшие герои, как стоял их товарищ – коммунист Павел Трубачёв… Онемевший и испуганный, Васёк ждал единого слова… единого слова, что отец будет жив, что он ещё вернётся к нему, к сыну…

Он ждал, а глядя на него, железнодорожники взволнованно переговаривались между собой, с нервной торопливостью свёртывали цигарки, рассыпая махорку и пуская изо рта короткие клубы дыма. Васёк вдруг почувствовал, что Андрейка выпустил его руку и куда-то исчез. Он машинально поднял голову. Маленький деповщик стоял перед высоким железнодорожником и, глядя ему в лицо, строго допрашивал: