Весенняя коллекция детектива - Татьяна Полякова

Наташка сразу согласилась. Теперь будет гордиться своим человеколюбием, помогла несчастной вдове.

К кафе Влада подъехала первой. Выбрала столик в углу, приятно расположилась на мягком диванчике, заказала стакан сока, медленно выпила.

Приятельница появилась минут через пятнадцать. На Владу посматривала с некоторым испугом, не иначе как боялась заразиться горем.

– Я стараюсь себя занять, – рассказывала Влада. – В фирму езжу. Правда, я мало что в этих делах понимаю…

Наташка с сочувствием кивала и про Илью заговорила первая:

– Поговори с Мансуровым. У него схожий бизнес.

– Говорила уже, – усмехнулась Влада. – Чуть по морде не получила.

– Ну… – Наташа замялась.

– Да знаю я, – устало кивнула Влада. – Егор отнял у него бизнес. Егор не всегда бывал добрым.

– Илюшу можно понять. – Наташка поерзала, наклонилась к Владе через столик. – Но он парень добрый, он тебе поможет.

– Сомневаюсь, – покачала головой Влада. Отпила кофе, который заказали вместе с Наташей, кофе оказался хорошим.

– Поможет! – не согласилась подруга. – Вот увидишь!

– Не думаю. Если только Люда его уговорит…

– Знаешь, – Наташа откинулась на стуле, помолчала. – Им столько пришлось пережить!

– Представляю.

– Думаю, что не представляешь!

– Представляю! Людка тогда ребенка ждала…

– Ну да! Двое детей, третий на подходе, и жить негде! Они тогда в ипотеку влезли. Думали, на улице останутся.

– Я Егора не оправдываю. И тогда не оправдывала.

– Илья тогда чуть с катушек не съехал. Лежал целыми днями на диване, лицом к стене. Представляешь! Это Люда все на себе вытянула. Заставила его начать все сначала.

– Надо же! – удивилась Влада. – Илья не похож на неврастеника.

– Чтобы в такой ситуации с катушек съехать, не надо быть неврастеником, – хмыкнула Наташа. – Но сейчас у них все хорошо.

– Слушай, – вспомнила Влада. – А почему их у Стаса на дне рождения не было? Или я просто не заметила?

– Не было, – подтвердила Наташа. – У Людки тогда мать болела. Она с матерью сидела, а Илюшка с детьми. Я потом им сиделку нашла. У меня тетка болела, кто-то ей сиделку посоветовал, тетка очень ее хвалила. И Люда довольна.

– А сейчас сиделка тоже с Людкиной матерью? – заинтересовалась Влада.

– Не знаю. А зачем тебе?

– Да у меня свекровь… Сама понимаешь.

– Бедная женщина! – Наташа покачала головой и быстро перекрестилась. – Не дай бог никому! Если хочешь, я могу ей позвонить, сиделке.

– Позвони, – попросила Влада.

– А твоя свекровь не откажется? Может, сначала с ней поговорить? Все-таки деньги не маленькие.

– Не откажется.

Наташа достала телефон, и через несколько минут Влада договорилась встретиться с девушкой Галей сегодня же вечером.

Телефон остался в кармане куртки, и Дробышев услышал его случайно, когда в очередной раз метался от установки к установке. Инна Ильинична не могла звонить ему просто так, Дробышеву стало тревожно.

– Ты извини, Степа, – сразу покаялась соседка.

– Ничего, – успокоил Дробышев. – Я не занят.

– Сейчас позвонил Георгий Вениаминович, он нашел журналиста, который занимался делом мэра. – Перейти мыслями от установок к подмосковному ворюге-мэру Дробышеву удалось не сразу. – Я договорилась встретиться с ним сегодня вечером. Он подъедет ко мне к шести часам. Степа, мне будет спокойнее, если ты тоже придешь. Я понимаю, втягиваю тебя в свои дела… Но я волнуюсь, боюсь, не смогу правильно повести разговор…

– Я приду, – перебил Дробышев. – Обязательно приду.

– Думаю, что журналист решил со мной связаться только потому, что Максим мой брат.

– Не исключено, – подтвердил Дробышев. – Максим Ильич много чего знал, и вы для журналиста тоже возможный источник информации. Это у них профессиональное.

С установками творилось непонятно что, но Дробышеву снова на них переключиться не удалось.

– Мне надо срочно уехать, – недовольно объяснил он инженерам, возившимся с проводами. – Давайте без меня.

Ребята согласно покивали. Дробышев надел куртку, сбежал вниз по лестнице.

Пробка у бутылочного горла перед поворотом к дому только начинала собираться, и доехал он относительно быстро.

Перед тем как позвонить к Инне Ильиничне, позвонил в дверь Тане. Она не открыла, конечно. Он знал, что Таня еще в больнице, но все равно тяжело вздохнул.

Он сегодня весь день тяжело вздыхал, потому что не видеть Таню было ужасно.

Хорошо бы взять отпуск и уехать куда-нибудь, где, кроме них двоих, никого не будет. Или просто просидеть весь отпуск дома, выходя только погулять или в магазин.

В подъезде раньше жила пара – муж и жена. Они оба не работали, где-то сдавали квартиру, на это жили и всегда были вместе, много гуляли. Маму очень возмущало, что не старые еще люди сидят дома, без дела. Сейчас Дробышев тоже хотел не работать и совсем не расставаться с Таней.

Тебе это быстро надоест, наверняка сказала бы она. Мне никогда не надоест, возразил бы он.

Ему не надоест. Рядом с Таней ему уютно и спокойно, как было только когда-то в детстве рядом с бабушкой.

Он слишком долго жил без любви и не понимал, что это была и не жизнь вовсе. Жить он начал только сейчас.

Дробышев опять вздохнул и позвонил в дверь к Инне Ильиничне.

До прихода журналиста время еще оставалось. Дробышев удобно расположился в кресле, хозяйка напротив.

В каком-то детективе Дробышев читал, что нужно обязательно составить план допроса, чтобы ничего не упустить. Никакой план у него в голове не складывался, у Инны, как выяснилось, тоже, и до прихода журналиста они просто проговорили ни о чем.

Журналист оказался мужчиной чуть за сорок, худощавым, веселым и удивительно молодо выглядевшим. Дробышев сначала решил, что перед ним недавний выпускник вуза, только потом заметил седину в светлых волосах и морщины вокруг глаз.

– Александр, – представился он, с любопытством глядя на Дробышева.

Как выяснилось, Александр Журавлев Егора знал. Пересекались, объяснил он, переводя взгляд с Инны на Дробышева. Однако категорически отрицал, что Егор передавал ему какие-либо материалы. Егор о них даже не заикался, и вообще виделись они в последний раз почти год назад.

– Посмотреть, что за тайны такие у вас имеются, – имея в виду сведения из архива Максима Ильича, спросил журналист, – вы, конечно, не позволите?

– Конечно, позволю, – улыбнулась Инна Ильинична.