История войны 1813 года за независимость Германии - Модест Богданович

Наполеон надеялся усилить эти войска еще двумя корпусами, 3‐м и 6-м, хотя маршал Мармон еще накануне донес ему о наступлении к Лейпцигу Силезской и Северной армий. Не обратив надлежащего внимания на его донесения35, Наполеон считал достаточным оставить для прикрытия города с северной стороны 4‐й корпус Бертрана. Но когда австрийский корпус Гиулая направился от Маркранштедта к Линденау, тогда находившийся там с четырьмя батальонами генерал Арриги просил маршала Нея о подкреплении его частью войск стоявших к северу от Лейпцига. Как со стороны Галле по-видимому не предстояло никакой опасности, то Ней послал 4‐й корпус для занятия Линденау, весьма важного пункта, через который проходило единственное сообщение французской армии с Рейном. Дивизия Дефранса, 3 кавалерийского корпуса, была отряжена в Лейпциг, для сохранения связи с главными силами армии. Остальные же войска, 3‐й и 6‐й пехотные корпусы и часть 3‐го кавалерийского корпуса, предполагалось направить к Либертволквицу36. Тогда же (в 11‐м часу утра) маршал Мармон донес Наполеону о появлении неприятеля на дорогах из Галле и Ландсберга и о намерении своем идти, несмотря на то, к Либертволквицу37. Действительно Ней предполагал сменить 6‐й корпус у Линденталя 3‐м корпусом, но как это повело бы к напрасной трате времени, то был оставлен там Мармон с 6‐м корпусом, а сам Ней, с 2 дивизиями 3 корпуса, расположенными у Мокау, перешел к Шенфельду, получил из главной квартиры Наполеона несколько одно другому противоречивших предписаний и провел остальную часть дня в напрасных передвижениях, не приняв участия в действиях происходивших у Вахау и при Мёкерне38.

Наполеон, усилив подкреплениями все наиболее угрожаемые пункты своей позиции и отразив нападения союзников, решился атаковать их в центре, у Госсы, значительной массой кавалерии 1‐го и 5‐го корпусов, а потом, в случае успеха этой атаки, двинуться вперед с главными силами армии собранной к югу от Лейпцига: маршал Виктор, с 2‐м корпусом, поддержанный 2 дивизиями Молодой гвардии (3-ей и 4-й), должен был овладеть Ауэнгеймом, генерал Лористон с 5‐м пехотным корпусом взять Госсу, маршал Мортье, с двумя дивизиями Молодой гвардии (1‐й и 2-й), занять Университетский лес, а маршал Макдональд, с 11‐м пехотным и 2‐м кавалерийским корпусами, обойти союзников с правого фланга на Зейфертсгайн. Наполеон надеялся прорвать линию союзных войск в центре, либо отбросить их к Плейссе и Эльстеру, отрезав от прямого сообщения с Богемией39.

К счастью, возвышения, находящиеся между Госсой, Штермталем, Магдеборном и Гереном, не позволили неприятелю заметить, что к тому самому пункту, где он хотел сделать прорыв огромной массой кавалерии, сосредоточивались сильные резервы, давшие возможность отразить удар угрожавший гибелью союзной армии.

Пока кавалерия 1 корпуса Латур-Мобура и части 5 корпуса Мильго, в составе около 100 эскадронов и в числе 8000 всадников, строилась к атаке, войска Клейста, поддержанные состоявшими при них полками, Малороссийским и Новогородским кирасирскими и Лубенским гусарским, все еще сражались с переменным успехом против несравненно сильнейшего неприятеля (корпусов Понятовского, Ожеро и кавалерии Келлермана), но наконец были принуждены податься назад к Грёберну. Принц Вюртембергский, желая сохранить связь с клейстовыми войсками, отрядил влево полки Кременчугский и егерские 20‐й и 21-й, что ослабило и без того уже расстроенный понесенным уроном 2‐й пехотный корпус40. Выше уже сказано, что Кленау был принужден отступить от Либертволквица и Кольмберга на позицию, которую он занимал в начале сражения, и что князь Горчаков и граф Пален также отступили к Университетскому лесу и к высотам у Зеленого пруда. Принц Вюртембергский, желая усилить огонь своих батарей, которых многие орудия были подбиты, послал своего адъютанта Вахтена за артиллерией. В подкрепление ему прислали гвардейскую батарейную роту графа Аракчеева, которая, став на левом фланге 2 пехотного корпуса, открыла канонаду, оказавшую весьма успешное действие41.

Около двух часов пополудни, французская кавалерия, назначенная для главной атаки, построилась в две линии к востоку от Вахау; гвардейская кавалерия расположилась в резерве. Атака была поручена Мюрату; под его начальством командовали корпусами: 1‐м дивизионный генерал Бордесуль, сменивший Латур-Мобура, а 5‐м генерал Мильго. Незадолго до атаки, генерал Друо, с 60 орудиями резервной артиллерии, выехав вперед, усилил действие несколько расстроенных французских батарей. В 3 часа пополудни, трубы подали сигнал к атаке. Ближайшие неприятельские батареи прекратили огонь. Раздалась команда: Marche! Marche! Кавалерия тронулась с места рысью и ускоряя постепенно аллюр, устремилась сперва на Госсу, а потом вправо к прудам лежащим к западу от этого селения. Насчет того, каким образом она была построена при атаке, показания очевидцев несогласны: одни говорят, что она находилась в линиях; другие уверяют, будто бы она двигалась и атаковала колоннами42.

Как только принц Вюртембергский усмотрел строившуюся против него массу кавалерии, то послал за подкреплением к генералу Дуке, тогда стоявшему с своей 3-ей кирасирской дивизией за Ауэнгеймом правее Грёберна. Но неприятельская кавалерия уже стремится во всю скачь; в голове ее, сам Мюрат с кирасирами бригады Беркгейма налетает на батарею из 30 орудий и на стоящий в близи ее Кременчугский полк. 2‐й батальон этого полка частью истреблен, частью захвачен в плен вместе с своим командиром, подполковником Киселевским, но знамя его спасено раненым юнкером и передано, через одного из кавалеристов прусского ландвера, 1‐му батальону того же полка, состоявшему под начальством подполковника Чеодаева. Рассеяв прикрытие батареи, французы бросаются на орудия, рубят прислугу, лошадей, упряжь, приводят почти всю артиллерию принца Вюртембергского в невозможность двинуться с места и направляются к плотине у Госсы, прорвав линию 2 пехотного корпуса на слабейшем пункте, именно там где встретили остаток 4‐й дивизии; 3‐я же русская дивизия и прусская бригада Клюкса с приданными ей русскими полками наскоро строятся в батальонные каре и стоят твердо. Одновременно с атакой на большую батарею, послан саксонский гвардейский кирасирский полк вправо против батареи графа Аракчеева. Отборные латники кидаются на орудия, расположенные в полуверсте впереди прудов к западу от Госсы, рубят прислугу и ездовых и покушаются увезти артиллерию43.

В это самое время, поручик гвардейской батарейной роты Его Высочества Яроше-вицкий, находясь случайно вблизи атакованной батареи и будучи свидетелем бедствия своих сослуживцев, заметил проходившую в расстоянии около версты, по направлению от Гёрена к Грёберну, русскую кавалерию, поскакал к ней и известил командира ближайшего из полков о потере батареи. Полковник Хилков с лейб-драгунами тотчас повернул назад и бросился на выручку артиллерии; за ним поскакали также Лейб-уланский и Лейб-гусарский полки. Генерал Шевич, ехавший в голове легкой гвардейской дивизии, полагая, что вверенная ему кавалерия получила приказание идти в атаку, последовал за ней; но едва лишь успел повернуть лошадь, как был поражен смертельно ядром; командиру Лейб-гусарского полка, полковнику Давыдову оторвало ядром обе ноги. Несмотря однако же, на потерю начальников, гвардейская кавалерия смело кинулась на неприятеля, и отступив не прежде, как встретившись с двигавшейся в резерве Бордесуля бригадой генерала Бесьера, стала перебираться за болота и канавы соединяющие ряд прудов к западу от Госсы44. Неприятель, настойчиво преследуя русские полки, появился у прудов и близ селения, в расстоянии не более 800 шагов от высоты, на которой с самого утра находились союзные монархи и прибывший к ним от Конневица князь Шварценберг. Уже долетали туда неприятельские ядра. Некоторые из генералов, состоявших в свите императора Александра, просили Его удалиться, но государь, не обращая внимания на опасность, заботился только о подкреплении войск сражавшихся у Госсы и Ауэнгейма: часть 1‐й гренадерской дивизии и прусская бригада Пирха получили приказание идти к Госсе; 2‐я гренадерская дивизия была направлена к Ауэнгейму. Император Александр подозвал к себе только лишь тогда прибывшего от Либертволквица начальника русской артиллерии генерала Сухозанета[124], и указав на поле сражения, расстилавшееся у ног его, сказал: «Видишь, теперь тот лучше, кто прежде сюда поспеет; далеко ли твоя резервная артиллерия?» – «Она будет здесь через две минуты», отвечал Сухозанет, заблаговременно приказавший через своих адъютантов всей резервной артиллерии идти на рысях к Госсе. Она действительно уже подходила в голове Гвардейского корпуса, за которым послал сам государь. Увидев строившиеся на карьере конные роты, император, с обычной ему задумчивой улыбкой, сказал: «Хорошо!» и отъехав вместе с прусским королем несколько назад, приказал своему конвою прикрывать выдвинутую вперед 10‐ю конную роту. Между тем генерал-адъютант граф Орлов-Денисов, возвращаясь от Магдеборна, куда он был послан государем с поручением к Барклаю-де-Толли – немедленно выслать вперед кирасир, заметил сквозь дым и туман движение лейб-казаков и вместе с ними направился к ближайшей плотине. Рассчитав, что одной артиллерийской роте невозможно было устоять против огромных сил неприятеля, граф Орлов-Денисов оставил ее по эту сторону теснины, а казаков перевел рядами через весьма узкую гать, и построив первый эскадрон, повел его за возвышением в атаку, между тем как развертывались прочие эскадроны. Тогда же 10‐я конная рота, вместе с 23‐й конной, полковника Маркова, которую генерал Сухозанет поставил у самого пруда, открыли перекрестный огонь картечью по французской кавалерии. Неожиданная атака лейб-казаков в левый фланг французам, изумив неприятеля и удержав его стремление, дала время оправиться расстроенным полкам легкой гвардейской кавалерии. Генерал-майор Чичерин, собрав их поспешно, примкнул к лейб-казакам и содействовал их блистательному подвигу. император Александр лично изъявил графу Орлову-Денисову свое благоволение в самых лестных выражениях; Австрийский император по представлению князя Шварценберга, бывшего свидетелем атаки лейб-казаков, пожаловал графу в тот же день орден Марии Терезии45. Подвиг его увековечен Блаженной памяти государем императором Николаем Павловичем, повелевшим установить храмовой праздник лейб-[гвардии] Казачьего полка в день 4 октября.