Хроники Империи Ужаса. Гнев королей - Глен Кук

Что ж, пусть будет арбалет. Если его не увидят, он получит хорошее преимущество и сумеет не спеша скрыться. Будет время устроить засаду.

Выбор был сделан, и осталось лишь его реализовать.

Скользнув в свой тайный лагерь, он взял оружие и вернулся в укрытие. Началось ожидание.

Ждать он мог сколько угодно – нетерпение давно его покинуло.

В тот день подходящая возможность не представилась. Иногда выходил кто-то из детей, но женщина – ни разу. Когда наступила ночь, он вернулся в свой лагерь – храпеть в укрытии не стоило.

Убедившись, что ветер гонит дым вверх по склону, он приготовил еду, после чего сразу же погасил костер, зная, что воздух скоро остынет и вновь поплывет вниз.

Спать на земле было неудобно, и сон долго не шел. Он смутно осознал, что всходит луна – почти полная.

Фыркнул мул. Он прислушался. Далеко внизу раздался едва слышный детский смех.

Может, сейчас? Уходить ночью удобнее.

Они могли вообще ничего не увидеть. И у них не было собак.

Луна была его подругой, его возлюбленной. Разве не ее связывали с богиней охоты?

Несмотря на охватившее его возбуждение, он не терял осторожности. Он был слишком стар, чтобы принимать что-либо на веру, и лишь потому оставался жив.

Словно тень в ночи, он пробрался в свое укрытие. Внизу в самом деле играли дети, бегая в свете фонарей и луны.

Был чей-то день рождения – но не кого-то из детей, хотя те не в меньшей степени наслаждались всеобщей радостью.

Неслышно наведя оружие, он положил его на более низкий валун. Приседать или ложиться не было необходимости – темнота скрывала все, кроме его лица. Надвинув на лоб шляпу, он мог оставаться незамеченным.

Дети носились по маленькому каменистому полю, – возможно, на этом месте когда-то пытались разбить сад. Их неудержимая энергия постоянно отвлекала его внимание.

Женщина. Кто? Вариантов было несколько.

Наверняка вон та. Никто, кроме Кристен Гьердрумсдоттир, не стал бы заплетать волосы в толстую, падающую на спину косу. И вряд ли вокруг кого-нибудь, кроме Кристен Гьердрумсдоттир, толпилось бы столько детей.

Тщательно прицелившись, он надавил на спусковой крючок.

За мгновение до того, как вылетела стрела, кто-то постучал по его правому плечу. Он вздрогнул, и прицел слегка сместился вправо.

Свистнула тетива. Солдаты обернулись, еще когда стрела была в воздухе.

Она ударила в край гранитного столба, заслонявшего правую ногу жертвы. Во все стороны полетели искры. Отскочив рикошетом, стрела вонзилась в грудь миниатюрной, похожей на куклу, девушки.

Лучник уже вскочил и не видел охваченного ужасом лица женщины. В его руках магическим образом возникли ножи, но за спиной никого не оказалось.

– Проклятье. Не может быть.

На что-то более выразительное ему не хватило сил.

Над дорогой к бегству висело существо, известное как Нерожденный. На лучника пристально смотрели младенческие глаза чудовища. И это надолго осталось последним, что запомнил Луис Штрасс.

Он все же понял, кто сбил его прицел. Лишь у Старого Пройдохи руки были длиннее, чем у Разрушителя Империи.

Даль и двое солдат взбежали по склону холма, но не нашли ничего, кроме брошенного арбалета, а в нескольких ярдах от него – примятые сосновые иглы, вонявшие мочой.

Внизу все столпились вокруг Шерили.

– Убирайтесь все прочь от нее! – крикнула Кристен. – Уведите детей! – Присев, она положила голову блондинки себе на колени. – Держись, Шерри. Держись. Сейчас мы вытащим эту штуку, и все будет хорошо. Пару недель полежишь, и все будет хорошо.

Ей даже не пришло в голову побеспокоиться из-за стрелка или из-за Даля, помчавшегося прямиком в засаду. Лишь позже ей показалось странным, что убийца не воспользовался преимуществом – когда ошеломленный Даль вслух удивился, почему тот, убегая, бросил двух мулов и все снаряжение.

Из уголков глаз Шерили скатились слезы.

– Скажи ему, что мне так жаль, – прохрипела она. – Я не смогла… Кристен, я так его любила…

Кристен едва видела сквозь слезы, как угасает взгляд Шерили. Забыв о смертельной опасности, она обняла давнюю подругу и разрыдалась.

Во всем этом был виноват Кавелин. Не важно, кто подослал стрелка. Кавелин был причиной и поводом для случившегося.

– Кавелин, выгребная яма! – закричала Кристен.

В голове у нее проносились сотни гневных обвинений, но вслух она не высказала ни одного – ярость лишила ее дара речи. Но даже при всем этом она понимала, что Кавелин – в первую очередь всего лишь географическое понятие, пятно на карте. По-настоящему же ее злил тот Кавелин, который существовал в умах и сердцах связанных с ним десятков тысяч людей.

Кристен долго плакала, и никто ей не мешал. Даль и дети делали все возможное, чтобы ее утешить. В конце концов горе превозмогло необузданный гнев и жажду мести.

Она смутно надеялась, что показывает пример сыну, которому однажды предстояло стать королем.

Лорд Сыма Шикай, только что вернувшийся после тайного визита на остров на востоке, стал первым тервола, услышавшим о жестокой гибели последнего повелителя Эхелеба, Магдена Нората. Но по этому поводу он не пролил ни единой слезы.

Что это могло значить?

Первоначальные доклады, как обычно, были весьма сбивчивы. Ничем не помогали и попытки заглянуть в прошлое. Часы тяжкой работы лишь повергали его в усталость и отчаяние.

Звездный Всадник снова вмешивался в чужие дела, и убийцей Нората мог быть только человек, который должен был давным-давно умереть в тюрьме в Ляонтуне. Вероятно, он сбежал во время последнего сражения с Избавителем. И к этому наверняка приложил руку Старый Пройдоха.

Да, он был воистину злодеем. Но не он стоял во главе заговора!

Он был всего лишь еще одной фигурой на доске, где лилась кровь. Хотя это и не было делом первой важности, Шикай все же попытался пометить отвлекшегося Звездного Всадника, чтобы в дальнейшем отслеживать все его передвижения.

Мгла дважды прошла мимо грифельной доски, не заметив слов, добавленных под ее собственными: «Вартлоккур, где мои малыши?» Как всегда, ее мысли были слишком заняты другим – в данный момент смертью Магдена Нората, которая могла потрясти мир до основания.

На третий раз разум ее осознал смысл послания: «Мама, у нас все хорошо, мы с тетей Непантой. Мы видим тебя, когда можем».

Мгла замерла, прикованная к месту многозначностью фразы. Ее дети были здоровы и, судя по всему, счастливы. И они – а заодно и Вартлоккур – могли в любую минуту ее увидеть.