Тайный сыск царя Гороха - Андрей Олегович Белянин

* * *

– Рассказывайте.

– Щас… хоть отдышаться-то после обеда дай. – Яга полусонно откинулась на лавке, пристроив под поясницу Митькин тулуп. – Тока больше меня пельменями покупными не корми, уж больно от них живот пучит.

– Стрельцы на базаре брали, в принципе мы все их ели.

– А меня всё одно не корми! Не для того я дело царское, важности государевой, единолично за один день раскрыла, чтоб пузо пельменями распирать. Слушай лучше…

Я молча взялся за блокнот. Честно говоря, подобный «превосходительно-снисходительный» тон для бабули обычно нехарактерен. Складывалось нехорошее подозрение о неком головокружении от успехов, но с окончательными выводами лучше пока подождать.

– Как затесалася я в терем царский, ты и сам видал. Вечерком вошла серой утицей, а поутру вышла пава павою! Сапожки сафьяновые, юбки крепдешинные, душегрейка парчовая, мехом заячьим отороченная, на головах платок посадский, бельишко исподнее и то шёлковое, аж страсть! А всё государь-кормилец обеспечил, чтоб ему сто лет прожить не икаючи. Сделал из меня боярыню столбовую да пред невестами за самую наиглавнейшую блюстительницу представил! Те хоть и понту с форсом полны панталоны будут, а меня зауважали. А то и оно, кто ж царю перечить посмеет… Никитка, а ты кота хорошо кормил ли?!

– Не сомневайтесь, – на миг оторвался я, – за ваше кратковременное отсутствие он успешно набрал два килограмма.

– Ой смотри-и… – привередливо сощурилась бабка, поковыряла жёлтым ногтем в зубах и вернулась к главной теме: – Так вот, сперначалу порешила я всех невест строем поставить да кажной ревизию полнейшую учинить. Крикнула, зубом цыкнула, костяной ногой в половицу топнула – все как есть девки красные передо мной стоят! Глазками хлопают, плечиками жмут, губки яхонтовые кривят капризственно, а возражать не смеют. Я тут и смотрю – вроде нет одной. По списку выходит двенадцать их. Двое – в горенке тайной без сознательности лежат, девятеро тут, аки цветики, головками качают, а десятой-то и нет! Да, участковый, где ж Митенька наш?

– Был, ушёл, – коротко доложился я. – Отчёт предоставил, расследование продолжает. О результатах доложит к вечеру, после матча.

– Ой смотри-и… – Яга удовлетворённо вытянула ноги и с видимым удовольствием сняла с парчовой душегрейки незаметную глазу сориночку. – А девкой энтой, на перекличку не явившейся, принцесса африканская оказалась. Тамтамба Мумумба. Она из краёв далёких, пустынь безводных, песков бескрайних на верблюде одногорбом сюда приехала. Один слуга при ней и был, да его стрельцы сердобольные третий день самогоном греют, не простыл чтобы… Ну да я ж бабка не гордая, лыком не шитая, по старинке сделанная – я и сама к ней пошла. Девки комнатку подсказали, изнутри запертую, а тока отворить её нетрудно было, слово тайное разумеючи. Вхожу-у… гляжу-у… а там…

– Вуду, – понимающе кивнул я, – что-то вроде маленьких куколок на всех невест. Иголки, петушиная кровь, зола, змеиная кожа, перья и кости?

– Да ты никак, сыскной воевода, мне за плечо глядел?! – попыталась обидеться наша домохозяйка, но удивление в её глазах было столь безграничным, что я с трудом удержал улыбку. – Всё так оно и было… уж не знаю не ведаю, откуль тебе такие подробности известными стали. Ну я, значитца, и скумекала сразу, кто во всех бедах виноватее будет. Лицо сделала такое строгое, как у тебя на задержании, и говорю, мол: «Гражданка-негритянка, вы как есть арестованы за содействие тёмным силам и по подозрению на двух девиц в покусительстве!» Правильно ли, а? Тока ничё она мне в ответ не сказала – взревела по-звериному, зашипела по-змеиному, крякотнула не по-нашему, да как хвать копьё! Я-то, старая, и ахнуть не успела, а у неё уж в кажной руке по смертоубийству, и…

– Вы побежали?

– А ты бы не побежал?!

– Я не к этому. – В принципе мне всё было ясно. Полчаса назад мы передали отпаренную, но всё ещё ругающуюся принцессу Мумумбу с рук на руки царским стрельцам. Они должны были доставить её к государю с соответствующими разъяснениями. Ну не в порубе же её держать, всё-таки иностранка. Завтра с утра сходим к Гороху, надо будет произвести тщательный обыск в жилище «охотницы за черепами», возможно, именно там мы и найдём противоядие.

– Ты тока о награде моей потолковать не забудь.

– Да что с вами сегодня, бабуля? – даже напрягся я.

– Кому бабуля, а кому и самая наиглавнейшая невестова смотрительница! – подбоченилась бабка. – Раз уж я вот такенное дело хитромудрое, как кудель, распутать сумела, так нешто мне теперь всю жизнь в отделении на одном окладе куковать?! Фигу!

– О-о-у… Да тут дело серьёзное. Вы ещё не надумали заняться частным сыском?

– Самой, что ль, расследования вершить? – сразу догадалась Яга, с самым серьёзным видом почёсывая бородавку на подбородке. – Подумывала, а как же… Нешто можно силами одной милиции разные проблемы свойства деликатного разрешать? Может, и взаправду частным сыском на кацавейку новую подзаработать…

Я молча покачал головой, сунул блокнот с записями в карман форменного пиджака. Сейчас говорить не о чем, но, быть может, бабка к вечеру придёт в себя. Думать о затяжном характере «звёздной болезни» как-то и не хотелось уже… Мало мне было «оказачившегося» Митяя, так ещё и родная бабка туда же!

– А что ж ты не спрашиваешь, почему я тады от стервы энтой, в перьях бесстыжих, принародно тёку давала?

– Почему? – послушно спросил я.

– Да потому, голова твоя еловая, что не могла я невесту царскую посередь гостей иностранных арестом позорить! – победно припечатала вконец зарвавшаяся «мисс Марпл» лукошкинского райотдела. – Надо мне было её со двора выманить да тебе же и возможность дать злодейке при всех руки завернуть. Теперь ей немалый срок светит… А за что?! Не за невест, яблоком травленных, ибо скандал международственный будет, но уже за покушение на ответственного работника милиции – на меня то бишь! Чуешь значимую разницу, участковый?

– Да, вижу, вы всё досконально предусмотрели…

– Вот то-то и оно! А тебе впредь наука – выше старших нос не задирать. Да я б её вон… хошь в валенок, хошь в тряпку половую одним мизинчиком превратила! Захотела если бы…

Похоже, за один вечер дурман славы, ударившей в старухину голову, не развеется. Нормально общаться с ней можно будет только утром. Я вышел в сени, набросив на плечи тулупчик, уже во дворе замотал шею шарфом, застегнулся на все пуговицы, поправил фуражку и, козырнув охранным стрельцам, вышел за ворота.