Ковчег изгоев - Лариса Куницына

— Догадываемся, — кивнула я. — Добрый день, командор Эванс. Командир баркентины «Пилигрим» командор высшего класса Северова. Докладываю, что задание нами выполнено. Следуем на Землю с пассажирами на борту. Прошу обеспечить приём.

— С пассажирами? — слегка удивлённо спросил он.

— Четыреста девяносто три человека, которые нуждаются в медицинской и иной помощи…

— Даю видеосвязь, — шепнул Вербицкий, и на экране возникло широкое бородатое лицо. Я его не знала, но он, похоже, знал меня.

— Дарья Ивановна, но, позвольте… четыреста девяносто три человека?

— Вы в курсе нашего задания?

— Нет, — честно признался он и тут же поспешно добавил: — но мы немедленно свяжемся с тем, кто в курсе…

— Нет, — я опустила взгляд и посмотрела на показания приборов центрального пульта. — У нас не так много времени для разговора. Мы уже почти готовы к скачку. Навигатор готовит маршрут, — я кивнула Булатову. — Я доложу вам, а вы без комментариев меня выслушаете, а потом передадите тем, кто в курсе. Нужно принимать меры к спасению тех, кто остался внутри.

Я быстро и максимально точно изложила ситуацию по ту сторону воронки. По мере моего доклада лицо Эванса вытягивалось, но от вопросов и комментариев он воздерживался, принимая для этого титанические усилия.

— Таким образом, необходимо предпринять меры для направления в воронку квалифицированных специалистов и эвакуации оттуда людей, — подытожила я. — Нужно немедленно на уровне Объединения связаться с Великим Кольцом и предложить им раскрыть гравитационную ловушку, что существенно облегчит первую задачу. А через три дня Земля или любая указанная вами планета или база должна быть готова к принятию наших пассажиров. Это всё.

— Я передам, — потрясённо выдохнул Эванс.

— Командор, здесь суперсжатое сообщение, адресованное на Землю, — с некоторым недоумением произнёс Вербицкий.

— Маме весточку… — переминаясь с ноги на ногу, глупо улыбался рядом с ним Джонни Лю.

— Весточка? — воскликнул радист. — Или копия «Войны и мира» графа Толстого?

— Передайте, — со вздохом кивнула я, понимая, что это наиболее полный отчёт о нашей экспедиции, и попадёт он именно к тем, кто нам нужен.

— Командир, — раздался голос Дакосты. Его лицо появилось на малом боковом экране. — Я прошу разрешения передать мой рапорт. Он зашифрован, но расшифровка имеется на вашем терминале. Можете ознакомиться.

— Некогда. Передавайте, капитан.

Вербицкий недовольно мотнул головой и повернулся к своему пульту.

— Оба сообщения приняты на Земле, — доложил он. — Подтверждение получено. Земля, заканчиваю сеанс связи.

— Всего хорошего «Пилигрим», — поспешно произнёс Эванс. — Ждём вас дома.

Канал связи оборвался.

— Маршрут готов, — доложил Булатов, глядя на меня. — Начинаем?

— Ещё минуту, — попросила я, словно мне нужно было его разрешение, и опять посмотрела на Вербицкого. — Антон, я знаю, что далеко, но мне очень нужна связь с нашим полпредом в Великом Кольце. Очень…

— Похоже, у меня сегодня экзамен на звание чудотворца… — неуверенно пробормотал он, поворачиваясь к пульту. — Я попробую. Только минутой тут не обойтись.

Он тяжело вздохнул и положил руки на клавиатуру.

У него ушло на это четырнадцать с половиной минут. На экране высвечивалась сложная схема задействованных им спутников связи, стационарных станций и чужих коммуникативных каналов. И всё-таки он сделал это, пройдя весь этот лабиринт без ошибки. Связь была слабая с помехами, но мне повезло, потому что тот, кто был мне нужен, оказался неподалеку от коммуникатора и имел в своём напряжённом графике немного времени, чтоб внимательно выслушать меня, быстро переспрашивая то, что не расслышал из-за шума и колебаний звука.

А ещё через десять минут я приказала начинать скачок.

Ресторана больше не было, и только тут мы ощутили, какое это благо, несколько раз в день встретиться в уютном и изысканном помещении, где под приятную музыку можно не только пообщаться и поесть, но и просто отдохнуть от трудов. Теперь мы, как и все остальные, садились за простые столы посреди заполненного людьми зала, и пища наша была далеко не такой, как раньше. В основном это были упакованные в пластик готовые завтраки, обеды и ужины, может, не столь утончённые по вкусу, зато не менее полезные и сбалансированные.

Мы были на пути к Земле. Впереди у нас оставалось чуть меньше трёх суток полёта, которые должны были пролететь достаточно быстро, потому что весь экипаж был задействован на обслуживании дополнительных систем жизнеобеспечения. К тому же многие из наших пассажиров нуждались в уходе и поддержке. К счастью, те, кто чувствовали себя лучше, вскоре начали нам помогать.

Исключение делалось только для детей и раненых. Для них со второго уровня каждый день поднимались на грузовом лифте фляга с молоком и корзинки со свежими яйцами, для них, не покладая рук, с утра до вечера трудилась у плиты Бетти, их развлекал своими поклонами и пируэтами неутомимый Микки.

На второй день мне удалось найти местечко за столом, чтоб быстро перекусить. Сидевший рядом человек осторожно отламывал кусочки от булки и по одному складывал их в рот, сосредоточенно жуя. Другой, сидевший напротив, закончив есть, аккуратно облизал ложку и старательно вылизал миску. Заметив мой взгляд, он смущённо пробормотал:

— Очень вкусно. Спасибо… — и поспешно поднялся.

Я откупорила банку с супом. Из неё тут же поднялся пар, и запахло борщом. Напротив снова кто-то сел, и, подняв голову, я увидела, что это Дакоста. Он выглядел бледным, под глазами и на щеках появились тени. Но ссадины и синяки на лице заметно уменьшились.

— Вы вообще-то спите, доктор? — как бы, между прочим, поинтересовалась я.

— Да, — кивнул он, — немного. Там, у лифта есть свободные койки. А вы?

— Я сплю, хотя не очень хорошо.

— Кошмары?

Подошедший сутулый человек в бежевом костюме, похожем на балахон, поставил перед ним контейнер с обедом и, не ответив на слова благодарности, ушёл.

— Не только, — ответила я.

Дакоста внимательно посмотрел на того человека, видимо, наметив заняться его состоянием в ближайшее время. Услышав ответ, он также внимательно взглянул на меня.

— Это связано с тем… — он сделал неопределённый жест. Я вопросительно взглянула на него. Он какое-то время молчал, отстранённо наблюдая за собственными руками, открывающими контейнер. — Знаете, в экипаже никто не знает о подробностях вашего поединка со Жрецом, — наконец, произнёс он. — И о необычном способе передвижения доктора МакЛарена тоже. Вербицкий молчит. Если б он не живописал, как Жрец швырял меня по помосту, я б, пожалуй, начал беспокоиться о состоянии его психики. Он ведь довольно болтлив, и секреты приводят его в раздражение. Он даже свой не в состоянии долго хранить. Я тоже не стал упоминать об этих обстоятельствах в своём рапорте.